Боевики безжалостно бросали своих людей на штурм ДАПа, а «киборги» их крошили, — полковник ВСУ
— Михаил Юрьевич, невозможно без содрогания смотреть сюжет в YouTube, датированный 15 января 2015 года. Вас, полковника ВСУ, бывший торговец курами Захарченко называет «карателем», машет перед вашим лицом руками, грозит скрюченным пальцем…
- Целью боевиков и российских военнослужащих был захват Донецкого аэропорта любой ценой. Они постоянно бахвалились, что ДАП уже их, хотя это было ложью. В последние недели обороны там шли ожесточенные бои.
Захарченко заявил, что проведет около терминала пресс-конференцию, чтобы показать, мол, никаких «киборгов» там уже нет. Он пригласил ОБСЕ, СМИ, в том числе и украинские.
— Но украинских там не могло быть по определению.
- Конечно. Это пустые слова.
Мы договорились, что выедем вместе с ОБСЕ и на месте посмотрим, что же там делается. Для нас было важно добиться даже кратковременного прекращения огня, чтобы успеть вывезти раненых. Однако поездка все откладывалась. 14 января прождали целый день.
Следует отдать должное Александру Хугу (первый заместитель главы Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ в Украине с марта 2014 года по 31 октября 2018 года. — Авт.). Он приложил огромные усилия, чтобы остановить активные боестолкновения, решить многие вопросы, оказывал нам серьезную поддержку. Его критиковали, дескать, часто что-то не так говорил. Но, поймите, он выполнял свою задачу, делал все, что предписано миссией. На самом деле Хуг помогал нам и очень прислушивался к тому, что мы ему говорили. Я сейчас с удовольствием пожал бы ему руку.
— Он вообще понимал, что происходит?
- Конечно. Мы разговаривали с ним на одном языке.
Так вот, Хуг потолковал с Захарченко один на один и убедил его, что надо ехать.
Впереди шла машина Захарченко со свитой, следом машина СЦКК (создан в сентябре 2014 года; в его состав входили офицеры из Украины и России; наблюдательные посты были расположены вдоль всей линии разграничения. — Авт.), где сидели два генерала, наш Александр Розмазнин и российский, следом машины ОБСЕ. К слову, россияне из СЦКК были единственными военными РФ, которые официально могли находиться на оккупированной территории.
На крайнем блокпосту стоял батальон боевиков «Восток». Они остановили машины ОБСЕ, хотя не имели на это права. Стали стрелять в воздух.
На улице Стратонавтов (это крайняя улица перед аэропортом) уже ждали журналисты. Захарченко начал интервью: мол «аэропорт наш», однако украинцы не дают СМИ подъехать к нему, накрывают район терминала огнем артиллерии. Он стоял перед толпой, а я сзади. Слышал весь спич. Не выдержал и сказал: «Это все вранье». Один из журналистов повернулся ко мне, повернул своего оператора, затем это сделали и остальные. Я спросил: «Неужели вы не слышите, что идет стрелковый бой? Это же не артиллерия. Как только прекратится огонь, мы с вами сможем спокойно проехать к аэропорту».
Накануне мы с моим боевым побратимом майором Сергеем Гуриным (он приехал в ДАП одним из последних, чтобы поддержать ребят, руководил там обороной) заранее договорились (связь была), что если все-таки удастся прекратить огонь и мы сможем подойти к терминалу, он помашет мне флагом. То есть докажем, что терминал наш и что там есть наши ребята.
Захарченко, естественно, взбесило то, что от него отвернулись. Он минут 10−15 походил, а потом подскочил ко мне и начал орать, что мы «каратели». Ну, я ему ответил. Нас разнимал один человек. Думаю, он из российского ГРУ. Он относился ко мне уважительно. Он единственный был без оружия. Все головорезы из окружения Захарченко были обвешаны амуницией, как матрос Железняк: патронташи, автоматы, ножи — все что угодно. Чем больше, тем лучше.
Я не знаю фамилию того человека, хотя был знаком почти со всем руководством так называемой «ДНР» и их «кураторами». Он только сказал, что его позывной «Патриот». В моей записной книжке остался и его телефон, и номера Захарченко, «Гиви», «Моторолы» и его зама «Вохи». Я с ними много общался и по телефону, и лично, потому что надо было вывозить раненых и погибших из аэропорта, добиваться обмена пленными, а для этого следовало прекращать огонь.
Так вот, «Патриот» отвел Захарченко от меня.
— Стычка могла закончиться дракой?
— Вряд ли. Возле Захарченко стояло около двадцати автоматчиков. Никто не дал бы нам сойтись в рукопашной.
— Было страшно?
- В такой момент не думаешь о страхе. Я знал, что в ДАПе погибают наши ребята и был обязан что-то сделать для них.
Сотрудники ОБСЕ подъехали чуть позже, походили и уехали. А мы вернулись в Соледар. На следующий день мне передали слова так называемого «министра обороны ДНР» Кононова: «Чтобы этого „немца“ больше в Донецке не было».
— Почему «немца»?
— Я тоже недоумевал. Видимо, они где-то нашли мои данные. Я родился в ГДР (Михаил потомственный военный. — Авт.).
— Какой позывной у вас был?
- «Полковник». Когда я им звонил, представлялся: «Это полковник, украинский полковник».
Через два дня мне передали устное распоряжение начальника Генерального штаба, чтобы я ехал на ту сторону — Захарченко хочет со мной встретиться и передать пленных и тела погибших «киборгов».
Читайте таже: Олег Кузьминых: «Девяносто из 124 дней плена я провел в комнатке без окон размером метр на два»
— Вас поставили перед фактом?
— Естественно. Видимо, Захарченко понял, что оконфузился. Ролик с его «выступлением» показал английский журналист Грэм Филлипс (пропагандист «русского мира», работал на Russia Today. — Авт.). Сюжет получил резонанс. Но не тот, на какой рассчитывали пропагандисты. Наверное, нашлись умные люди, которые подсказали Захарченко, что надо как-то это дело нивелировать. Естественно, я согласился и поехал.
— Один?
— По нашей территории меня вез экипаж. Хорошие парни. Один «омеговец», горевший в БТРе на Майдане (18 февраля БТР спецподразделения «Омеги», таранивший толпу, был подожжен. — Авт.), а за рулем солдат-пограничник. Ехали на уазике, который мы называли «буханкой». У крайнего блокпоста в Авдеевке шел очень жесткий бой. Проехать невозможно. Я связался с той стороной, они посоветовали поехать в район Ясиноватой, где тоже было не совсем тихо.
Там на трассе была низина, где проводили все обмены пленными. Такое уже «набитое» место. Мы остановились, я спустился туда. Меня встретили помощник Захарченко Стрелков (никакого отношения к одиозному Стрелкову-Гиркину не имеющий) и «Патриот». Пока ехали, я сказал им, что хотел бы поговорить с Захарченко один на один.
Прибыли в Донецкую администрацию. Я в форме, со всеми нашивками — все как положено.
— Не было мысли, что в итоге окажетесь «на подвалах»?
- Не думал о таком. Но устроить случайное попадание боеприпаса они могли вполне.
Пока шли по зданию, находившиеся там реагировали нормально. За исключением одного толстомордого кавказца. Тот стал на меня кидаться. Но «Патриот» его успокоил. Они со Стрелковым сопровождали меня до кабинета. Но внутрь не зашли.
В кабинете кроме Захарченко находились три человека. Все одеты в «горку» (российский камуфляж. — Авт.). Никаких нашивок, наклеек, оружия. По мордам и по поведению понял, что двое — это генералы. Они сидели за столом. А третий сзади на приставном стуле, скорее всего, полковник. Что-то типа референта. Явно не местные.
Читайте таже: «Киборг» Вячеслав Зайцев: «После ранения в живот я воевал в Донецком аэропорту еще неделю»
Когда я зашел, Захарченко сидел перед компьютером. Сделал вид, что не видит. Выдержал паузу. Потом поднял на меня глаза: «Я вас пригласил. У нас была с вами стычка, но я вас зауважал, поэтому хочу именно вам отдать ваших пленных и погибших «киборгов». Он сказал, что они планируют на следующий день провести торжественную церемонию отпевания и передачи тел: «Сделаем все красиво».
То есть для этого я и был туда вызван — чтобы была «картинка». Он спросил: «У вас есть что-то ко мне?» Я ответил: «Нет. Я приехал забрать погибших».
Опять молчание. Захарченко снова: «Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить один на один». — «Если есть возможность, давайте поговорим». Он попросил всех выйти, но предупредил, что у него мало времени. 15 минут, не больше. Предложил: «Чай, кофе?» Я говорю: «Какой чай, какой кофе? Времени-то мало». Но он все равно пригласил длинноногую секретаршу. Та принесла чай или кофе, уже не помню.
Мы прошли в смежную комнату, где стоял стеклянный стеллаж с оружием. Сели на диван и проговорили минут 45. На все темы. Думаю, что он разговаривал довольно откровенно.
Но не ответил на вопрос, прослушивают ли нас, хотя я несколько раз интересовался.
— В основном спрашивали вы или он?
- Да вопросов-то особо и не было. Просто говорили. Я пытался его убедить, что «ДНР» и «ЛНР» России не нужны, что надо искать пути, чтобы спасти людей и территорию. Я больше говорил о пленных, мне надо было их вытащить. Он пообещал отдать всех. Единственное условие, которое поставил: должны приехать их матери или другие родственники. В итоге потом три человека передал, и все. Я позже несколько раз с ним разговаривал по телефону, но он больше никого не отдал.
Кто он такой? Обычная гопота. Из тех, кто вырос на улице. Когда стенка на стенку, район на район. Это его уровень. Его просто поставили на ту должность.
Я ему предложил: «Подумай, все равно твоя судьба — как у всех марионеток. Может, перейдешь на нашу сторону?» Он не начал кричать. Спокойно выслушал. А в конце сказал: «Вы первый человек с украинской стороны, который со мной поговорил и спросил, что нам надо, что я хочу»…
Так что мой вывод один — с той стороной надо разговаривать.
— До сих пор так считаете?
- Да. Это надо было делать с первых дней. Мы же нашли слабое звено даже у российских офицеров. Сейчас разговаривать сложнее, потому что там практически уже не осталось пассионариев. «Захара», «Боцмана», «Моторолу», «Гиви» и так далее — уничтожили. Их заменили кадровые российские военные. Или бывшие офицеры, или действующие.
Простым людям надо объяснять ситуацию. Расскажу об одном эпизоде. В январе 2015 года мы с полковником Петром Каноником, возглавлявшим нашу группу от СЦКК в Донецке, — на украинском уазике, с нашими опознавательными знаками АТО — оказались в центре Донецка. Отстали от джипа, в котором ехали наш и российский генералы. Я не был в Донецке много лет и плохо ориентировался в городе, Каноник тоже. Надо было найти место, где назначена встреча с той стороной в присутствии ОБСЕ. Когда останавливались и спрашивали, как проехать, тут же интересовались: «Как вы относитесь к украинской армии?»
— У кого?
- У обычных прохожих. У людей, увидевших украинских военных в центре Донецка, был, наверное, шок. Думали, может, провокация или кино. Разное слышали тогда…
В донецком отеле, когда мы там ночевали, охранники говорили: «Нас не услышали. Мы хотели того же, что и Майдан, — смены власти, борьбы с коррупцией. А в нас начали стрелять».
* Полковник Михаил Щербина служил в Совместном центре по контролю и координации режима прекращения огня на Донбассе (СЦКК) с декабря 2014 года по февраль 2015-го
— Возвращаемся к тому дню, когда вы побывали у Захарченко.
- Переночевал в отеле. Утром меня забрали и мы поехали в администрацию. Что интересно, пришлось ждать, когда Захарченко выйдет из кафе, которое позже стало называться «Сепар».
С нашей стороны я был один. Спросили, буду ли участвовать в церемонии отпевания и торжественной передаче тел. Позвонил начальству. Мне не дали четкого ответа, но и не запретили. Решил, что буду, но обязательно скажу что-то о погибших героях, чтобы разбавить «картинку».
Когда приехали на улицу Стратонавтов, был сильный обстрел. Увидел, что для погрузки погибших пригнали наших военнопленных. Это грубое нарушение всех международных конвенций. Ребята были в ужасном состоянии. Окровавленные, избитые, в рваной, грязной одежде.
— Это были «киборги»?
- Да. Я многих узнал. Не хочу называть фамилии.
Я сразу же отказался участвовать в этом шоу: «Хотите, надевайте на меня наручники, силой тащите». Они доложили Захарченко, но ему хватило ума сказать: «Оставьте полковника в покое». Однако в выступлении потом заявил, что «полковник испугался».
Когда все завершилось, я вышел из машины. Навстречу шел священник. Он бросился на меня с кулаками, дескать, я «убийца». Но «Патриот» попросил: «Не трогай, это нормальный офицер». Понимаете, на меня не набросились ни «ополченцы», ни люди из массовки, а этот батюшка. Он таким образом выслуживался перед Захарченко. Цирк, да и только.
Когда сказали, что можно забирать тела, ко мне подскочили журналисты. Сказал, что ничего говорить не буду: «Я приехал забрать наших героев». Тела загрузили в «Урал», дали их водителя, и мы поехали.
В районе нашего блокпоста шел очень сильный бой. Я позвонил сержанту, который командовал там, а он мне не верил.
— Что вы — это вы?
- Ну да. Он молодец, конечно. «Это не вы, у вас слишком молодой голос». Они же видели, что я седой (вообще-то, голос с возрастом не меняется). Потом стал спрашивать: «Какие мы сигареты курили?» Я говорю: «Ребята, кончайте придуриваться, я не курю». Еле договорились.
Мы спустились в ту низину, где, как правило, шел обмен пленными. Водитель повел себя мужественно. Я забрал у него автомат, уже не спрашивая. Ему завязали глаза.
— Зачем?
— Чтобы не увидел наши позиции. Мы заехали на том «Урале» на нашу территорию, выгрузили тела, сопроводили его до средней точки и он поехал назад.
Читайте таже: «Киборг» Игорь Гуль: «Делать операции в бронежилете было неудобно, поэтому Зинич его не надевал»
— Сколько тел вы вывезли?
— Восемь. Но у нас не было большегрузного автомобиля. Пришлось перекладывать их в микроавтобус. Для этого надо было вскрыть гробы и достать тела. Гробы были обшиты красной тряпкой, самые дешевые, самые простые. Одну домовину вскрыть не смогли. Кто-то из ребят посоветовал, что не стоит это делать: может быть закладка… Ничего, слава Богу, там не было.
— Вы постоянно общались с россиянами. Как они себя вели?
— Скажу честно, я к ним все время относился как к врагам и никогда не позволял себе переходить на личности. Но постоянно показывал им ролики из интернета об их погибших, пленных
— Как реагировали?
- По-разному. Некоторые не скрывали, что они из ФСБ или ГРУ. Когда пытался им что-то рассказать, давали понять, что сами все знают. Были и те, кто не утратил понятие об офицерской чести. Да, они выполняли приказ, но было видно, что переживают.
Допустим, начальник российского штаба СЦКК, когда была договоренность о прекращении огня, но шли обстрелы, пытался по нашим требованиям их остановить. После долгих неудач набирал их генерала, тот звонил на ту сторону, и через пять минут огонь прекращался.
— То есть было достаточно одного звонка.
— Да.
— Сколько россиян было в СЦКК в тот период?
- До 80 человек. Работал совместный штаб. На дежурство на сутки заступали три наших представителя, три представителя российской стороны и два представителя ОРДО и ОРЛО (отдельных районов Донецкой и Луганской областей).
Несколько раз я сопровождал российского генерала в Донецк. Доезжаем до сепарского блокпоста, выходит вояка строевым шагом и докладывает ему по форме, получает от него задачи. Если на нашей стороне россияне соблюдали какие-то условности, то на той практически не маскировалось.
У боевиков, к слову, разные были подразделения. Когда мы проезжали через блокпост батальона «Восток» (командиром был бывший сотрудник СБУ Ходаковский, перешедший на сторону боевиков весной 2014 года. — Авт.), было видно, что формирование состоит в основном из наемников — людей, которые воевали. Они были одеты с иголочки, в руках новые российские автоматы, вплоть до АК-100. А в батальоне «Моторолы» «Спарта» сплошь местные бомжи и гопота — грязные, оборванные, небритые, пропитые.
Следующая категория российских офицеров — те, кто понимали, что делают, что они на стороне агрессора, что это агрессия против братского народа. Они выражали нам сочувствие. Но за ними следили, чтобы они часто к нам не подходили общаться.
— Какие у них были звания?
- Лейтенантов среди них не было. Не хочу называть фамилии.
Были и такие, кто с трудом представлял, что такое Украина. Начинаешь разговаривать, а он настолько далек от всего… Для него это просто командировка, причем с хорошей зарплатой.
На стороне ОРДО и ОРЛО боевые российские офицеры напрямую занимались управлением их войсками. Полковник Каноник рассказывал о российском полковнике Козлове: «Он в СЦКК не бывает вообще. Утром уехал, ночью приехал». Тот полностью занимался «армией ДНР», не боялся выступать по донецкому телевидению — пропагандировал идеи «русского мира». Мы потом требовали его отзыва, потому что он не соблюдал никакие нормы поведения в СЦКК.
Были и случайно попавшие. В декабре 2014 года исчез один представитель ОРДО. Россияне из СЦКК нас потом обвиняли, мол, мы его убили или захватили. Позже он объявился в Харькове. Дал интервью по телевидению: «Прозрел и перешел на украинскую сторону». Он понял, что это война не его, она ему не нужна. Как-то затесался в «армию ДНР», те его отправили в СЦКК, потому что он более-менее грамотный.
Многие действительно были одурманены идеологически, не понимали, что происходит. Были и крепко пьющие.
Как-то в течение недели обязанности наблюдателя со стороны так называемой «ДНР» выполнял Басурин («заместитель командующего корпусом «ДНР». — Авт.). Я с ним общался лично.
— Что он из себя представляет?
— Скажу, что большинство их «военачальников» просто неудачники, которые не состоялись в жизни.
— И тут такой шанс.
- Вояк там две категории. Первая — это силовики (милиционеры, эсбэушники, прокурорские), которые после Революции достоинства поняли, что им ничего не светит, их скоро или посадят, или лишат своих должностей. И они пошли воевать. Вторая — те, кто не нашли себя, не смогли добиться чего-то, а тут дали автомат, можно отбирать у людей машины, квартиры, бизнес.
Басурин окончил Донецкое политическое училище, уволился из армии в чине майора. Может, потом какой-то бизнес был, я не интересовался этим. Тоже типичный неудачник.
Эти люди, в том числе и Захарченко, пришли на время, они дорвались до власти, которая никогда им и не снилась. Они хотели любой ценой доказать, что что-то могут. Штурмы Донецкого аэропорта тоже были желанием продемонстрировать их состоятельность. Они безжалостно бросали туда людей. Наши их крошили, а их все присылали и присылали. Батальон «Гиви» даже расформировывали, потому что там уже почти не оставалось людей. Но прибывали наемники из Сибири, из Дальнего Востока, еще откуда-то. И продолжали эти бессмысленные атаки.
* Полковник ВСУ Михаил Щербина: «У меня растут два внука. Хочу, чтобы они жили в стране, где дети о войне читают только в учебниках истории»
— Многие эксперты говорят, что из ДАПа надо было выходить намного раньше.
— Эта тема часто звучит. Оборону ДАПА можно рассматривать в нескольких аспектах. Со стратегической точки зрения аэропорт нельзя было отдавать. Если бы он достался врагу, боевики могли бы сказать, что «нашли» где-то в ДОСААФе учебный самолет типа «элки» («Л-410» — Авт.) и у них появилась авиация. И тогда уже были бы авианалеты на наши позиции.
Еще один аргумент: ДАП — это часть Донецка. Пока мы находились в терминалах, мы, по сути, находились в городе. Согласно первым Минским соглашениям, подписанным 5 сентября 2014 года, обе стороны должны были отвести тяжелое вооружение от линии соприкосновения, обозначенной на тот момент.
— Она проходила по аэропорту.
- Она и сейчас почти так проходит. Опытное, Пески, Водяное, Авдеевка — это граница аэропорта.
Причин очень много, их можно обсуждать на уровне военных, политологов
Я считаю, что оборона аэропорта стала доказательством, что Вооруженные Силы Украины способны оказывать жесткое сопротивление агрессору. Чтобы и Путин, и все наши враги и союзники уяснили это.
Читайте таже: «Мама, даже если меня убьют на войне, я вас никогда не оставлю»
Увы, многие СМИ почему-то акцентируют внимание только на аэропорте. Да, он стал символом. Но и до этого, и после него было немало примеров не меньшего мужества и героизма. И бои за Саур-Могилу, и в авдеевской «промке», и рейд, который совершили десантники 95-й бригады, и далее по списку. Просто ДАП получил огромное политическое, моральное, военное значение благодаря длительной обороне, длившейся 242 дня почти в полном окружении. Вот пример того, что может наша армия.
Кстати, в декабре-январе в терминал ездили только добровольцы и, в основном, это были обычные мобилизованные летом 2014 года.
— Они понимали, что это билет в один конец?
— Да. Что шансов вернуться очень мало. Но ехали. Если кому-то из ребят говорили: «Ты не едешь», это считалось едва ли не оскорблением. Люди добивались, чтобы их взяли. Они рвались туда. Так получилось, что я был одним из тех, кто организовывал эти ротации.
— Какими «киборги» возвращались оттуда — опустошенными, злыми, гордыми?
- Злости не было. Была нечеловеческая усталость, потому что люди были на пределе. Но возвращались с чувством выполненного долга. И, конечно, с болью за погибших и раненых.
Очень врезалась в память ротация 6 января. В одной из машин около борта сидел солдат весом где-то за 120 килограммов. Я потом узнал его имя — Миша Абрамов. По словам командира, он просто потребовал, чтобы его взяли. Его там ранили, эвакуировали одним из последних. Потом он еще долго еще служил в Вооруженных Силах.
Было три этапа обороны Донецкого аэропорта. Вначале оборону держал 3-й полк специального назначения во главе с «Редутом» (Герой Украины Александр Тригуб. — Авт.). Они там находились до начала осени. Второй — когда туда зашли 79-я бригада, 93-я механизированная бригада и представители «Правого сектора».
Третий этап — декабрь-январь. Там были представители 122-го батальона, сформированного летом 2014 года на базе 80-й аэромобильной бригады, и 90-го, сформированного на базе 95-й аэромобильной бригады, практически все мобилизованные. Это был костяк «киборгов».
Знаете, что хочу сказать? Тех, кто делал шоу из битвы за аэропорт, кто пиарился на этом, уже нет в живых. Ни «Моторолы», ни «Гиви», ни Захарченко. Кононова отстранили от дел. Их зачищали и будут зачищать.
А те, кто защищали аэропорт, сегодня занимают командные должности в нашей армии. Майор Максим Миргородский («Майк») — первый в Украине полный кавалер всех степеней ордена Богдана Хмельницкого — стал командиром 95-й десантно-штурмовой бригады. Начальник штаба 122-го отдельного батальона 81-й аэромобильной бригады майор Сергей Гурин («Араб») возглавил учебный центр десантно-штурмовых войск. Он бросил работу в Саудовской Аравии, где готовил гвардию шейха. Шейх ему сказал: «Это твой джихад, отслужишь, вернешься, возьму тебя снова на работу». «Киборг» Луганского аэропорта Герой Украины генерал-майор Андрей Ковальчук — начальник штаба десантно-штурмовых войск (тогда он был полковником). Нельзя говорить о «киборгах» только в прошедшем времени, они и сейчас среди нас.
Представляете, какие люди сейчас учат контрактников, резервистов? Благодаря им формируется новая армия.
— Когда закончится война?
- Когда кто-то сдастся. Мы не сдадимся, знаю точно. А тем, кто за мир с россиянами и боевиками, задам вопрос. Если бы к вам пришли в дом, захватили одну из комнат, изнасиловали дочь, а потом сказали: «Давайте простим друг друга и начнем налаживать отношения», что вы ответили бы?
В нашей победе я уверен. Расскажу об одном эпизоде. Как-то в Соледаре к нам подошел мальчик лет семи-восьми и спросил: «Можно я тихонечко скажу «Слава Украине!»? Нас проняло и мы ответили: «Скажи громко».
Для себя я поставил такую цель. У меня растут два внука. Хочу, чтобы они жили в стране, где дети о войне читают только в учебниках истории.
Как сообщали ранее «ФАКТЫ», на днях в сети появилось новое уникальное видео боев за ДАП.
Кроме того, по случаю Всеукраинского дня памяти героев-«киборгов» Управление по связям с общественностью ВСУ опубликовало видео боев за Донецкий аэропорт.
Фото в заголовке Сергея Лойко. О его книге «Аэропорт», посвященной защитникам ДАПа, «ФАКТЫ» подробно писали в статье «За неполных два месяца, пока писал роман, похудел на шесть килограммов». Также мы рассказывали о герое одной из самых известных фотографий Лойко, защитнике ДАПа Андрее Гречанове (позывной «Рахман»).
16930Читайте нас в Facebook
