Я прибыл на Донбасс через три дня после выпуска из военного вуза, — 24-летний комбат ВСУ из Крыма
Читайте также: Вторжение войск Путина может начаться с неожиданного направления: озвучен тревожный прогноз
«В школе я спорил с одноклассниками: можно не любить власть, но нельзя не любить землю, которая тебя кормит»
— Исполнять обязанности командира батальона в 24 года для нашей армии скорее исключение из правил. Вы думали о том, почему вам это удалось?
— Думал. И честно скажу: все, чего достиг, началось с желания доказать отцу, что я чего-то стою. А когда женился, появилось желание сделать жизнь жены лучше, хотелось расти и развиваться с ней вместе. Если у тебя нет того, что мотивирует расти, ты не остаешься на месте, а деградируешь.
Летом 2019-го в Марьинке я начал руководить батальоном. Этот батальон оттуда и выводил. Были потери, было сделано много ошибок — и моих, и личного состава. Погибли люди, которых знал давно. Были героические потери, были и глупые. Не хочу об этом много говорить, но буду учитывать все это в дальнейшей службе. В такие дни возникают вопросы: для чего все это? Что будет дальше?
Читайте также: Европа готова «слить» Украину, Путин пользуется моментом, — генерал
— Наверное, подобные вопросы вы задавали себе и в 2017 году, когда выпускались из академии. Ответ изменился с тех пор?
— Изменился. Перед выпуском, когда я прибыл в зону боевых действий, был готов отдать свою жизнь не задумываясь. За идеалы, за страну. Я и сейчас готов пожертвовать собой, но порой возникает вопрос: нужна ли эта жертва? Поверьте, это не нотки «измены». Ты просто выполняешь свою работу и анализируешь, что происходит вокруг. У меня есть жена, я хочу детей, но понимаю, еще не время… Есть вера, что надо еще немного рвануть и все наладится. Вероятно, этот энтузиазм только и питает нашу армию. Она держится на доброй воле людей, которые служат. И на их понимании, что такое Родина…
Сам я из Крыма. Симферопольский район. Поселок городского типа Молодежное. Вся семья осталась там. А я с 2017 года, как окончил академию, на передовой. В 2018-м женился, жена у меня львовянка. Недавно забрал во Львов младшего брата. Он учится в лицее имени Героев Крут. Военных у меня в семье нет. Только папа милиционером был. Но это другое.
Во львовскую академию сухопутных войск Джемиль поступил в 2013 году, когда настроения на полуострове уже были тревожными:
— В Крыму не думали, что Крым — это Украина. Крым воспринимался как нечто отдельное — отдельное от Украины. И предпочтения населения все же склонялись больше к России. Но лично я никогда не считал, что Крым является чем-то отдельным. Я понимал, что есть государство Украина. Со своими территориями, символикой, границами, властью. Из-за этого у меня с одноклассниками часто возникали споры. Многие говорили, что не любят Украину. А я говорил, что не любить Украину нельзя, можно не любить власть, но нельзя не любить землю, по которой ты ходишь и которая тебя кормит…
Мне было 17 лет. Я учился в колледже на финансиста, это была папина мечта. А я думал о театральном. Мне, честно говоря, не хватало тогда дисциплины, целеустремленности. В какой-то момент отец сказал, что сомневается, что я вообще чего-то добьюсь в жизни. И это стало для меня отправной точкой. В то время мой лучший друг, старше меня на несколько лет, учился в военном вузе в Одессе. Мы много с ним об этом говорили, и он заразил меня военной романтикой. Я тоже решил поступать в военное училище. По иронии судьбы этот друг сейчас служит в Вооруженных силах РФ…
.jpg "Летом 2019 года в Марьинке Джемиля Измаилова назначили исполняющим обязанности командира батальона 24-й отдельной механизированной бригады имени короля Даниила")
В 2013 году, готовясь к поступлению, Джемиль колебался между двумя городами — Одессой и Львовом.
— На тот момент было понятно, что Львов самый европейский город в Украине, — рассказывает мой собеседник. — И когда переехал туда, показалось, будто оказался в другой стране. Я не увидел здесь мужланства, грубости, которые случались в Крыму. Там люди прямолинейные, часто беспардонные. А здесь в общении больше гибкости. Львовян можно назвать даже хитрыми, но эта хитрость дипломатичная. Она стимулирует вести диалог. Я не говорю, что в Крыму люди плохие. У них просто другие взгляды на жизнь. Меня и сейчас тянет домой. Я там родился, там взрослел. Хотя сейчас меня с Крымом ничего, кроме родных, не связывает…
В академию сухопутных войск я поступил не с первого раза, хотя почти все экзамены сдал на отлично. Мне сказали, что у меня низкий суицидальный порог. Теперь понимаю, что это просто отговорки. В 2013 году было значительно больше желающих учиться в военном вузе, чем сейчас. А добавьте к этому еще и то, что хотят поступить дети генералов, полковников. Вот я и «пролетел». Мне сказали, что могу записаться в списки резерва — вдруг кто-то сломается на курсе молодого бойца, тогда меня зачислят. И я записался. Еще две недели жил во Львове с надеждой, что мне позвонят. Честно говоря, на это поступление поставил все. Когда уезжал из Крыма, со всеми попрощался и пообещал, что буду учиться во Львове. С проигрышем не мог вернуться.
Деньги закончились быстро, а из академии так и не звонили. Несколько раз Джемиль даже ночевал в парках, а потом понял, что надо возвращаться домой. Решил пойти на подработки, нанять себе репетиторов и попробовать поступить уже через год.
— Последняя капля надежды исчезла, когда я увидел, как ребята принимали присягу, — вспоминает Джемиль. — Каково же было мое удивление, когда 3 сентября мне позвонили и сообщили, что есть место. Буквально через полтора часа я уже ехал в поезде во Львов.
«Передо мной были мужчины от 18 до 50 лет, и к каждому приходилось искать подход»
— Вы так долго и упорно к этому шли. Академия оправдала ваши ожидания?
— Львовская академия сухопутных войск — это вуз, который дает мощные военные знания. Я в этом не раз убедился на передовой. Другое дело, что поступал еще в те времена, когда в армии были определенные неписаные традиции.
— Дедовщина?
— Она самая. Ты и так далеко от дома, от родителей, друзей, а тут еще и отдельный «курс молодого бойца» тебе устраивают. У нас не было таких зверств, как по телевизору показывают, что ребят доводят до самоубийства. Но легкий привкус дедовщины присутствовал. Сегодня в военных вузах этого нет, потому что поступает много контрактников, постарше возрастом, тех, кто прошел боевые действия. На одних факультетах это прекратилось в 2014 году, на других — позже. Но все эти ситуации дали мне возможность найти свое место, здесь я учился дисциплине. Это школа жизни.
Когда Джемиль заканчивал первый курс, началась аннексия Крыма.
— Сначала планировал, что после окончания буду служить в одной из частей полуострова, — говорит Джемиль. — И тут нас, курсантов из Крыма, собрали и сообщили: кто хочет, может вернуться домой. Преследовать никого не будут. Я принял решение остаться в Украине. Присяга есть присяга.
.jpg "Когда началась аннексия Крыма, курсант Джемиль Измаилов принял решение остаться в Вооруженных Силах Украины. «Присяга есть присяга», — говорит он")
Читайте также: Воинские части штурмовал спецназ без знаков различия: как Россия захватывала Крым (фото)
В академии сухопутных войск Джемиль учился на заместителя командира по морально-психологическому обеспечению. Ключевые навыки — понимать людей, находить подход к ним, осознавать мотивы их поступков.
— Я должен был учиться четыре года. Но обучение сократили до трех с половиной — не хватало офицеров. И в марте 2017-го мы уже были в частях. Я попал в 54-ю отдельную механизированную бригаду. Прибыл в Артемовск (сейчас — Бахмут) через три дня после выпуска.
Первое, что поразило на передовой, это несоответствие того, как должно быть и как есть. Например, нас в академии учили, что рота должна иметь 100 человек. Но в реальности людей было намного меньше. Доходило до того, что офицер сам дежурил на посту или бежал к какому-то огневому средству, потому что некому вести огонь. Просто не хватало людей.
Второй вызов, который стоял перед Джемилем, — научиться ему, молодому, управлять людьми значительно старше его:
— В роте были мужчины от 18 до 50 лет, и к каждому приходилось искать подход. Конфликтов невозможно было избежать. Иногда и до драк доходило. Сначала очень переживал, а потом понял, что плохой опыт — тоже опыт. Постепенно начинаешь обрастать своими принципами.
Когда пришел в 54-ю бригаду, у некоторых за плечами было уже несколько горячих точек. Бывало, отдавал приказ, а его не выполняют. Приходилось маневрировать, уважая их опыт. Теперь понимаю, что в армии есть иерархия. И этой иерархии нужно придерживаться. Я руководитель. И на меня возложены обязанности и ответственность. Должен делать свою работу, а не оглядываться.
Читайте также: Десятки тысяч: Загороднюк назвал количество российских военных на оккупированном Донбассе
— Что вы принципиально не спускаете вашим подчиненным?
— Несправедливость и нечестность. Я никогда ничего не решаю за спиной. Если есть проблема, я человеку говорю: у меня такое видение, у тебя — такое, давай что-то решать. Кто со мной как с руководителем не согласен, ищет себе другое место. При этом понимаю, что эти люди много недополучили в гражданской и военной жизни, и стараюсь, чтобы их служба была хотя бы немного легче. В наше время в армии быть твердолобым нельзя. Надо проявлять гибкость. Но за употребление алкоголя — спуску не даю, за наркотики — тоже.
«Что такое сегодня 10 тысяч гривен для мужчины, содержащего семью?»
— Насколько подготовлены к военным действиям те люди, которых направляют в войска после учебных центров?
— Главная проблема — отсутствие слаженности. Ведь контрактников, желающих служить, готовят индивидуально. Затем их отправляют в разные части. И это, как я считаю, неправильно. Приходит Иван или Петр в роту и пытается там адаптироваться. А если бы учебные центры готовили целые отделения и эти отделения, уже сплоченные, со своими командирами, попадали во взвод, то взводы становились бы гораздо мощнее. Потому что командир отделения знает свои обязанности и знает людей, с которыми пришел.
Может, стоит в каждой бригаде создавать свою агитационную группу. И эта группа будет работать на комплектацию конкретной бригады. Кто-то мне скажет: «Военкоматы и являются теми агитационными группами!» Но они не работают так, как это должно быть. В армии еще с советских времен остались «планы». К примеру, у тебя есть план привести в Вооруженные Силы 15 человек, и всеми правдами неправдами ты выполняешь этот план. Только план — это часть диктатуры.
Читайте также: Кремль изменил план «Новороссия», Путину нужна вся Украина, — генерал Сергей Кривонос
— А как вы предлагаете набирать людей в армию?
— Служить должны те, кто действительно этого хочет. А мы должны обеспечить их: накормить, одеть, дать вооружение, технику, соответствующую зарплату. И тогда можно уже говорить о патриотизме, служении государству.
Возьмем, например, денежное обеспечение в армии. Понятно, что оно сейчас выше, чем раньше. Но и мир на месте не стоит. Хорошо, контрактник имеет 10 тысяч гривен. Но что такое сегодня 10 тысяч гривен для мужчины, который должен содержать семью? Охранник в супермаркете получает больше. Разве что на передовой боец получает больше. Так это же передовая! Не понимаю, почему до сих пор культивируется мысль, что человеку, который служит государству, должно быть все равно, какая у него зарплата, потому что это его долг.
Поэтому в армию зачастую и приходят те, кто не нашел себя в гражданской жизни. Добавьте к этому еще и то, что слишком мало времени этих людей готовят в учебных центрах. В полгода пытаются впихнуть все: и боевую подготовку, и решение хозяйственных и финансовых вопросов, и еще кучу комиссий и проверок. Я понимаю, что сейчас по-другому не получается, но надо постепенно что-то менять.
Читайте также: За год Россия отправила на Донбасс четыре тысячи тонн боеприпасов: в ООН раскрыли детали
— У каждого бойца на передовой есть свои точки невозврата. Какими были ваши?
— Первая ключевая точка — Южное, 2017 год, — отвечает Джемиль Измаилов. — Солдаты хотели покинуть свои позиции и уйти. Это очень тяжелая ситуация, когда люди бунтуют. Пришлось все делать по-военному: отдавать приказы, объяснять людям, зачем они там. Мне удалось решить этот конфликт. Это был первый мой вызов.
Второй вызов был тоже в Южном, в 2018 году. Люди просто не хотели обустраивать свои позиции. Они мне прямым текстом говорили: «А на *ер копать? Я сюда копать приехал? Я приехал Родину защищать». Я уже был заместителем командира батальона, мы с командиром роты взяли по лопате и пошли копать. Только после этого бойцы поняли, что нужно обустраивать свои позиции.
Еще запомнился день, когда штатный командир батальона уехал в командировку, а я остался исполнять его обязанности. 28 июня 2018 года, День Конституции. В тот день в Южном было двое «двухсотых» — работа вражеского снайпера. Задача командира была управлять огневым подразделением, пока ребят вытягивали из-под обстрела. Оставалась надежда спасти одного из них. И это было для меня первое такое боевое задание. После этого командир бригады предложил мне управлять батальоном. Но высшее командование решило, что я еще слишком молод. Действительно, лейтенант и батальон — несовместимые вещи. Батальоном должен командовать как минимум капитан или майор. Даже сейчас моя должность для 24 лет — сенсация.
Читайте также: Путин пошел в наступление на Донбассе: два важных итога для Зеленского
Напомним, 18 февраля на фронте резко обострилась ситуация. Боевики попытались прорвать линию обороны ВСУ на Донбассе, устроив мощный артобстрел позиций украинских военных с последующей атакой ДРГ. Погиб украинский военнослужащий, гранатометчик 72-й бригады, еще четыре бойца получили ранения.
1909Читайте нас в Facebook
