Внучка архитектора Павла Алешина: "Дворянин Ковалевский пожелал, чтобы одна комната его особняка напоминала... купе вагона"
— Построенные по проектам Павла Алешина здания Педагогического музея (ныне — Дом учителя), Ольгинской гимназии (сейчас там размещается конференц-зал президиума Национальной академии наук Украиныи Национальный научно-природоведческий музей), Замок вздохов на Печерских Липках, Дом врача на улице Большая Житомирская стали визитными карточками Киева, — рассказала «ФАКТАМ» на открытии выставки, посвященной 135-летию со дня рождения архитектора Павла Алешина (1881−1961), его биограф кандидат исторических наук Алена Мокроусова. — Из этих творений Алешина самое известное, интересное и талантливое — Педагогический музей с великолепным стеклянным куполом и сюжетным фризом на фасаде, вырезанным из инкерманского камня (больше 200 фигур). В 1917--1918 годах там размещалась Украинская Центральная Рада. Ее универсалы, в том числе о провозглашении независимости Украинской Народной Республики, принимались в стенах этого детища Алешина.
*Фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»
Первый проект Педагогического музея Павел Алешин создал в 29 лет. Финансировать строительство взялся известный в Киеве меценат лесопромышленник Семен Могилевцев. Кстати, он жил на Липках в знаменитом особняке с великолепными интерьерами, построенном в 1899—1900 годах, скорее всего, архитектором Владимиром Николаевым. Свое название «Шоколадный домик» дом получил благодаря цвету стен (ныне открыт для посещения как филиал Киевского национального музея русского искусства. — Авт.). Могилевцев, тративший много денег на общественное строительство в Киеве, ассигновал на реализацию проекта Алешина колоссальную сумму — полмиллиона царских рублей. Закладка здания состоялась 30 июня 1910 года — в день рождения наследника российского престола цесаревича Алексея, поэтому музей назвали его именем. Строительство заняло чуть больше двух лет. Меценат хотел, чтобы церемония открытия состоялась в 50-ю годовщину отмены крепостного права. Освящение нового здания произошло 28 августа 1911 года, а торжественное открытие музея — 5 октября 1912 года. К его освящению известная в Киеве ювелирная фирма Иосифа Маршака изготовила серебряный макет здания. Изначально в этом заведении (его первое название — «Народный дом Могилевцева») планировалось проводить различные общественные просветительские мероприятия, выставки. Эти функции стал выполнять Педагогический музей. Для этого архитектор предусмотрел несколько больших залов.
*В 1941 году, перед сдачей Киева гитлеровцам, НКВД заминировал «Дом учителя». К счастью, немцам удалось вовремя найти и обезвредить взрывчатку (фото Сергея Тушинского, «ФАКТЫ»)
В 1937 году советская власть решила открыть там Музей Ленина. Связанные с этим перепланировки и пристройки поручили Алешину, так что стилистика здания и его архитектурная идея не были нарушены. В 1941 году, перед отступлением Красной армии из Киева, НКВД заминировал его. К счастью, немцы вовремя обнаружили взрывчатку и обезвредили ее.
— Почему особняк, построенный по проекту Алешина на Липках, получил название «Замок вздохов»?
— Это вздохи его заказчика Николая Ковалевского (чиновника по особым поручениям при киевском генерал-губернаторе) о том, сколько денег пришлось потратить на особняк. Первоначальная смета была превышена в два с половиной раза. Из-за финансовых проблем отношения Ковалевского с Алешиным испортились — это можно понять по сохранившейся переписке. Например, архитектор доказывал, что сложную лепнину местные мастера хорошо сделать не смогут, и нужно приглашать специалистов из другого города. Много денег было потрачено на облицовку фасада гранитом и искусственным камнем, который почти невозможно отличить от натурального. Ковалевский хотел, чтобы в его будущем фамильном гнездышке было все по высшему классу: великолепная отделка интерьеров, дорогие мебель, камины, лестница. Кстати, холл украшал коллаж на знаменитую картину Ильи Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Вместо персонажей Репина были помещены портреты Ковалевского и его братьев. В куполе здания оборудовали репетиционный зал для оркестра, а для выступлений музыкантов в парадной белой гостиной придумали хоры (балкон).
Все это требовало больших затрат, а средств заказчику недоставало, отсюда и трения с архитектором. Как напоминание о расходах и переживаниях Ковалевский окрестил особняк «Замок вздохов и разорения» и заказал себе в типографии личные бланки (тогда у многих образованных людей были индивидуальные бланки) с названием «Замок вздохов».
Это здание на углу нынешних улиц Филиппа Орлика и Шелковичной сохранилось. Кстати, мы с коллегой Марией Кадомской написали книгу"Замок вздохов", в которой подробно рассказали эту и другие истории, связанные с архитектором Алешиным, его семьей и семьей заказчика дворянина Ковалевского.
— Любопытная деталь: Ковалевский попросил моего дедушку, чтобы одна из комнат особняка в виде рыцарского замка была сделана, как купе вагона, — говорит внучка архитектора Павла Алешина Оксана Павловна. — Аргументировал это тем, что познакомился со своей будущей женой в поезде.
*Внучка Алешина Оксана Павловна: «Эти бокалы сделаны по эскизам моего дедушки»
— Как получилось, что ваш дедушка выбрал профессию архитектора?
— Его отец Федот занимался строительством в Киеве, хотя начинал плотником. Алешин-старший жил с семьей в деревне в Курской области России, был трудолюбив и предприимчив, со временем у него появились наемные работники. В родном селе заказов было маловато, и кто-то посоветовал Федоту перебраться в Киев. Вначале прадедушка направил на берега Днепра человека разведать ситуацию. Когда тот привез весть, что в Киеве работы на всех хватит, отправился с семейством и работниками в дорогу. Поселился со своими людьми в бараке в конце нынешней улицы Богдана Хмельницкого, рядом с улицей Ивана Гончара. Местные прозвали их бригаду «Кацапы». В Киеве Федоту предоставилась возможность проявить свои способности, и он постепенно стал крупным строительным подрядчиком с хорошей репутацией. Заработки позволили дать детям высшее образование.
Мой дедушка Павел родился после переезда семьи в Киев. Окончив Киевское реальное училище, поступил в Институт гражданских инженеров в Санкт-Петербурге. Там состоялся его дебют как архитектора — он построил известное здание Торгово-промышленного товарищества «Бажанов и Чувалдина». Интерьеры там расписывал знаменитый художник Николай Рерих. Сохранилась его переписка с моим дедушкой.
— Где Павел Алешин познакомился со своей будущей женой?
- В имении ее родителей под Киевом в селе Мироцкое (это возле курортного городка Ворзель). Павел получил заказ на проект пристройки к дому усадьбы. 
Юная красавица Оленька Мухортова приехала к родителям на каникулы — она училась в Санкт-Петербурге в Смольном институте. У молодых вспыхнул роман, вскоре Павел сделал Ольге предложение. Ей было 17 лет. Ольга оставила учебу и вышла замуж. Мухортовы были дворянами, Павел — из крестьянской семьи, но это не помешало им стать мужем и женой.
— Они венчались в Киеве?
— Да, в церкви, которая находилась в здании нынешней Дипломатической академии на Михайловской площади. В советские годы там была средняя школа номер шесть с преподаванием на украинском языке. Ее закончил мой сын. От меня он узнал, что в помещении спортивного зала некогда размещался храм, в котором венчались его прадед и прабабушка. Он рассказал об этом ребятам и учителям, для них это стало впечатляющей новостью.
Павел с Ольгой отпраздновали свадьбу дважды: вначале в Киеве, затем — в Санкт-Петербурге. В нашем семейном архиве сохранилось меню их питерской свадьбы: на оформленной в стиле модерн обложке написано «Бал художников», в списке блюд сюрприз для жениха — угощение «каймак гляссе а-ля Алешин». Павел тогда получал второе высшее образование в Санкт-Петербурге — был студентом Академии художеств. Когда в конкурсе на лучшее решение нового здания Киевского губернского земства на улице Владимирской его проект проиграл конкурентам, дедушка понял, что ему, инженеру по образованию, недостает знаний в области искусства и архитектуры. Академию он закончил в судьбоносном 1917 году.
— Молодая семья вернулась после этого в Киев?
— Конечно, причем Ольга отравилась в дорогу первой. В поезде ее ограбили — отняли чемодан с шубами. Дедушка с бабушкой мало что рассказывали мне о том, как пережили кровавые революционные годы. Знаю, что большинство их братьев и сестер предпочли покинуть страну. Впрочем, остались три дедушкины сестры. Они жили с мужьями и детьми в многоквартирном доме на Лукьяновке, который специально для них построил Алешин-старший. Кстати, уже будучи немолодым человеком, он разорился, стал жить при дочерях. Моя мама рассказывала, как он умер: косил траву (Лукьяновка была тогда окраиной Киева, утопающей в зелени), вдруг упал и без мучений отошел в мир иной.
— Сколько у Павла и Ольги было детей?
— У них родились две дочери. К сожалению, младшая Оксана умерла в конце 1920-х годов от менингита. Меня назвали в ее честь. Я родилась и большую часть жизни прожила в примечательном здании Киева — в Доме врача, построенном на Большой Житомирской по проекту дедушки.
— У него там была квартира?
— Да, большая, пятикомнатная. Дом врача строился в 1928—1930 годах по заказу киевской медицинской профессуры.
Требования к архитектору были специфические: квартиру следовало разделить на две части: рабочую, для приема пациентов (кабинет, отдельные туалет и вход), и жилую. Дедушка условия выполнил, сделал потолки высотой три метра. Но один из заказчиков, придя в предназначавшуюся для него квартиру, остался недоволен: «Какие низкие потолки, я не смогу здесь жить», — заявил он и отказался вселяться. Тогда дедушка с бабушкой посоветовались и купили эту квартиру для себя. В подвале дома обустроили архитектурную мастерскую Алешина. За одного из его любимых учеников моя мама вышла замуж. Однако вскоре она познакомилась с моим отцом. Мама развелась, вышла замуж второй раз. Я родилась в 1939 году. Когда в июне 1941-го началась война, родители разошлись. Мама ушла добровольцем на фронт, а отца отправили в эвакуацию с одним из оборонных заводов. Дедушка Павел Федотович и бабушка Ольга Федоровна остались со мной в Киеве.
— Как семья выживала во время оккупации?
— Было голодно, но удавалось немного зарабатывать: в подвале нашего дома дедушка делал зеркала разных размеров, носил этот товар в пригородные села и обменивал на картошку и другие продукты. Бабушка в юности была воспитанницей Смольного института в Санкт-Петербурге. Кроме общеобразовательных предметов, там девушек учили всему, что пригодится в жизни: кулинарии, умению вести хозяйство, шить, вязать, вышивать… Собственно, вышивкой она и зарабатывала: немцы делали ей заказы. Например, офицер попросил расшить свадебное платье для своей невесты. В Смольном бабушка отлично выучила немецкий и французский языки, так что проблем в общении с заказчиками не возникало.
В нашу квартиру поселили немецкого генерала со свитой. Нас запросто могли выставить за дверь, но, к счастью, оставили одну из пяти комнат. Там с нами жили няня и ее племянница, приехавшая из деревни. Кроватей на всех не хватало, приходилось спать на полу. Общительная племянница няни подружилась с поваром генерала горбуном Карлом. Она часами просиживала у него на кухне за разговорами. Помнится, однажды Карл расщедрился и подарил девушке курицу. Для нас это был настоящий праздник — в кои веки довелось отведать мяса.
— Немцы не обижали Алешина и домочадцев?
— В один из дней произошла история, которая угрожала жизни Павла Федотовича: в самой большой комнате, которую занял генерал, был очень красивый синий ковер с белыми цветами и изящная горка (витрина) для посуды. Генерал отправил эти вещи в Германию. Узнав об этом, дедушка направился к постояльцу и потребовал вернуть все на место. «Вы же образованный человек, представитель культурной нации, — эмоционально выговаривал он немцу. — Как вам не стыдно мародерствовать!» Бабушка в это время тряслась от страха у закрытых дверей комнаты (денщик не пустил ее внутрь), боясь, что генерал достанет пистолет и убьет мужа. К счастью, обошлось. Через пару дней солдаты принесли другую горку. Скорее всего, умыкнули ее из какого-то музея, ведь на ней был инвентарный номер. Интересно, что немецкого языка дедушка не знал, а генерал не владел русским, но это не помешало им общаться в стрессовой ситуации.
Осенью 1943 года, когда Красная армия походила к Киеву, немцы объявили дедушке: «Собирайтесь, поедете с семьей в Германию — нам нужны классные архитекторы». Следующей ночью мы бежали из дому. Направились в сторону Лукьяновки, а оттуда — на Куреневку. Остановились в одном из бараков. Там сразу после освобождения Киева нас отыскала моя мама. После ранения она ходила на костылях и была пострижена наголо. Рассказала, что первым делом подалась на квартиру на Большой Житомирской, а там кто-то сказал, где нас можно разыскать. На фронте мама на поле боя прикрыла собой раненого полковника. После освобождения Киева он приехал к ней свататься. Я его возненавидела — ревновала к маме. Она отказала полковнику, а через некоторое время вышла замуж за замечательного светлого человека из еврейской одесской семьи, которого я сразу приняла и полюбила. Врачи говорили, что после перенесенных ранений мама не сможет иметь детей. Но, выйдя замуж, она родила еще дважды. Правда, выжил только мой брат Вадим.
— Как в семье отмечали дни рождения, другие праздники?
— Мне запомнилось, как в 1951 году закатили грандиозный банкет по поводу 70-летия дедушки. В доме был раздвижной стол, изготовленный по чертежам деда. За ним разместились 18 гостей — солидные люди в элегантных костюмах, с бабочками. Блюда подавали две горничные. Комната освещалась двумя оригинальными подсвечниками: бронзовая женщина с факелом, в который вставлялись пять свечей. Перед каждым из гостей положили по три ложки и ножа. Бабушка пыталась объяснить мне, для чего каждый прибор предназначен. Я сразу не запомнила, и тогда она сказала: «Впрочем, вряд ли тебе это когда-нибудь пригодится». Кстати, дизайн рюмок, бокалов и другой посуды в доме разработал дедушка. Он своими руками изготовил книжные шкафы и некоторую другую мебель. Отец-плотник многому его научил.
— Как Павел Федотович ухаживал за своими великолепными усами?
— На ночь надевал на закрученные вверх кончики особые защипы. Приглаживал усы специальной тканевой накладкой, которая крепилась за ушами. В те времена выпускался целый арсенал средств по уходу за усами.
— Куда дедушка с бабушкой любили ездить на отдых?
— Павел Федотович предпочитал отправляться на курорты один. Больше всего ему нравился Цхалтубо на Кавказе, ездил и в Крым. В семейном альбоме есть фотоснимки, которые он присылал бабушке с курортов.
Знаете, она была красивой женщиной, кто-либо из мужчин то и дело начинал за ней ухаживать. Она сразу же сообщала об этом мужу. Дедушка тоже не таил от нее своих приключений. Он приударял за народной артисткой Натальей Михайловной Ужвий. Ходил на ее спектакли в театр имени Ивана Франко с букетами цветов, а бабушка его туда провожала. Когда мне было шесть или семь лет, дедушка взял меня с собой на спектакль. Мне было скучно смотреть взрослую пьесу, а вот поход за кулисы запомнился: мы зашли в гримерную Ужвий, дедушка преподнес ей цветы, они о чем-то беседовали.
— Он хотел, чтобы вы пошли по его стопам?
— Да, и очень расстроился, когда я выбрала профессию инженера-строителя. Объясняла: не могу быть архитектором, поскольку не умею рисовать."Рисовать можно научиться", — настаивал он. «Возможно, но хорошим архитектором мне все равно не стать», — отвечала я.
— Почему вы переехали из квартиры в Доме врача?
— Мы с мужем были вынуждены это сделать в 1990-х. До этого все наши соседи были интеллигентные люди, известные в Киеве врачи. Мы дружили семьями. В лихие 90-е все стало резко меняться: многие соседи уехали за рубеж, квартиры скупали вдруг разбогатевшие люди, которые стали ломать прежний уклад. Начались бесконечные ремонты, перепланировки. Один господин в соседнем парадном даже пытался сделать в квартире бассейн (его удалось остановить прокуратуре). Однажды вечером мы пришли с работы домой и увидели, что потолок провален, на полу лежат куски цемента. В другой раз на накрытый стол, за которым сидели наши гости, рухнула люстра. Некоторых новых жильцов охраняли громилы в балаклавах и с автоматами. В подвале дома открыли тренажерный зал для сотрудников какой-то охранной фирмы… Мы хотели сохранить квартиру Алешина (ее интерьеры, мебель оставались такими же, как при жизни дедушки), открыть в ней клуб архитекторов Киева. Готовы были оставить в ней все, просили лишь городские власти заплатить нам за квадратные метры, чтобы мы могли купить другое жилье. Добивались этого два года, однако усилия оказались тщетными. Многие вещи дедушки мы передали в Музей Киева, продали квартиру и переехали в другую.
4936Читайте нас у Facebook
