«Увидев министра обороны СССР Устинова, я оторопел: он был в рубашке с маршальскими погонами, но… без брюк! »
С незапамятных времен во всех армиях мира существовала военная контрразведка. Ведь защищать нужно не только страну, но и ее защитников. Незримый враг действует коварно, исподтишка, пользуясь доверчивостью, иногда ротозейством, болтливостью и даже жадностью некоторых служивых, готовых за пачку долларов продать Родину.
В годы войны организация — защитница воинов Красной Армии называлась коротким, как винтовочный залп, словом «Смерш», что означало «Смерть шпионам». В мирное время карающий меч органов уже редко сек головы вражеским лазутчикам, диверсантам, изменникам или просто овцам заблудшим.
Что делали с теми, кто мог ослабить обороноспособность страны, «ФАКТАМ» рассказал бывший военный контрразведчик, генерал-лейтенант милиции Василий Зарубенко.
«Лейтенант подумал, что Виктор Шендерович — провокатор, завербованный КГБ, и написал на него докладную… »
— Василий Федорович, в праздник говорить о работе не хочется. Ведь ваша профессия дала вам еще и возможность пообщаться со многими известными людьми, такими, как народные артисты СССР Сергей Бондарчук и Олег Табаков, причем в неожиданном ракурсе…
— Ну Табакова я только в кино видел. Хотя, кстати сказать, он тоже одно время находился под контролем КГБ за антисоветские разговоры. Его даже хотели сделать невыездным. Но им занимались сотрудники 5-го Управления КГБ СССР. А вот с приятелем и учеником Табакова — будущим режиссером и «кукловодом» Виктором Шендеровичем — я был знаком лично. С ним меня судьба свела в Забайкалье, куда я попал в начале 70-х после окончания училища. Младший сержант Виктор Шендерович проходил срочную службу.
— В своих воспоминаниях он целую главу посвятил вам, в то время капитану-особисту Зарубенко. Это правда, что он вычислил вашего агента, сдавшего его?
— Боже упаси! Шендерович пишет, что на него написал донос лейтенант-замполит, в присутствии которого Виктор совершенно справедливо назвал чушью критику в «Литературной газете» в адрес автора Чебурашки поэта Глеба Успенского, у которого нет стихов о патриотизме, о Родине, о хлебе.
Шендерович утверждает, что позже лейтенант сам ему признался: он подумал, что младший сержант завербован особым отделом и на всякий случай накатал докладную, изложив разговор об Успенском.
Ерунда! Этот лейтенант нашим агентом не был. Над его докладной в особом отделе только посмеялись — ничего серьезного там не содержалось. И агентуру свою, которая давала нам информацию, мы никогда не светили. Доказательства вины легализовали через другие возможности.
Вызывали же мы убежденного антисоветчика Шендеровича на так называемые профилактические беседы за более серьезные вещи. Впервые в поле зрения особого отдела он попал после своих шуточек на политзанятиях, когда, конспектируя, например, речь Брежнева на каком-то съезде партии, вместо ремарок типа «бурные аплодисменты» писал «гробовое молчание».
Но если бы только это! Виктор, начитанный молодой человек, окончивший Московский институт культуры, проповедовал взгляды известных буржуазных философов Маркузе и Ницше. Более того, допускал антисоветские высказывания, тем самым призывая к свержению существующего государственного строя, что в любой стране наказуемо законом. Вы думаете, в Америке можно болтать вслух все, что взбредет на ум? Сотрудникам ФБР зря денег не платят!
— И как наказали вольнодумца?
— Слава Богу, был уже не 1937 год, а КГБ — не НКВД. Виктора Шендеровича сначала «профилактировали», то есть воспитывали через политотдел. Не помогло — вызвали в особый отдел КГБ и объявили ему за антисоветскую агитацию и пропаганду официальное предостережение органов КГБ: не образумишься — привлечем к уголовной ответственности. А также — если это можно считать наказанием — вычеркнули из списка кандидатов на курсы младших лейтенантов запаса, куда он был внесен как человек с высшим образованием.
В откровенных беседах с ним мы выяснили, что служится ему тяжело — здоровье слабенькое, а условия в Забайкалье были весьма суровые. Отправили дослуживать на дивизионный хлебозавод, где он был всегда в тепле, сыт, не надо было ползать по полигону и подвергаться муштре.
Обстановка в том регионе, на границе с Китаем, в 70-е годы была весьма напряженной… Особенно в Монголии, на территории которой проживало очень много китайцев. Там, как и в советских приграничных районах, активно работала агентура и резидентура китайской разведки.
Словом, так достали нас, что совместно с монгольскими коллегами мы провели контрразведывательную операцию под кодовым названием «Саранча». Задержали несколько десятков китайцев, подозреваемых в шпионской деятельности в пользу спецслужб КНР. А десятки тысяч граждан Китая, незаконно проживавших на территории Монголии вместе с семьями, сотрудники монгольской госбезопасности погрузили в вагоны и депортировали на родину. Причем монгольские коллеги, как оказалось, не вели необходимого учета китайских граждан. Списки подозреваемых в причастности к деятельности спецслужб предоставили им мы. Впрочем, они не слишком внимательно сверялись с этими списками, а хватали и вывозили всех китайцев подряд…
«Каждую неделю из Забайкалья в Узбекистан летал военно-транспортный самолет, который привозил для маршалов свежую клубничку, зелень, овощи… »
— Как-то для проведения широкомасштабных учений на границе с Китаем к нам прилетели член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР маршал Советского Союза Дмитрий Устинов и член ЦК, начальник Главного политического управления Вооруженных Сил генерал армии Алексей Епишев, — продолжает Василий Зарубенко. — Меня как старшего оперуполномоченного совместно с командованием мотострелкового батальона направили для оперативного обслуживания личного состава подразделения, которому было поручено охранять Ставку командования Вооруженными силами Забайкальско-Дальневосточного региона на период пребывания в ней высоких должностных лиц.
Устинов работал много и упорно, иногда по ночам. Изучал документы, готовился к завтрашнему дню. Мог, например, назначить совещание всех командующих, начальников штабов, оперативных управлений на десять часов вечера и проводить его до глубокой ночи. Зато его личные охранники — два молодых полковника и майор — любили выпить и поспать.
И вот вижу однажды картину: министр обороны с озабоченным видом спускается из комнаты, в которой работал и отдыхал, в зал для совещаний. В галстуке, очках, рубашке с маршальскими погонами, но… без брюк! В длинных, чуть не до колен, черных семейных трусах!
Я растерялся. Говорить — не говорить? Неизвестно, как отреагирует. Мне никогда не приходилось с ним общаться. Где же, думаю, его адъютанты, черт возьми?!
«Товарищ министр! — вытягиваюсь по струнке. — Разрешите обратиться!» Устинов удивленно взглянул на меня, остановился. Я представился. И продолжаю: «Дмитрий Федорович, извините, вы забыли надеть брюки… »
Он посмотрел на себя, снова удивленно хмыкнул: «Ах, да. Надо пойти штаны надеть. Спасибо, старший лейтенант!»
С Устиновым и Епишевым из Москвы прилетели даже повара и официанты. Все продукты, даже воду, свои привезли. В Забайкалье с продовольствием всегда напряженка. А тут стояла ранняя весна — никаких овощей, ничего. Так каждую неделю в Узбекистан летал военно-транспортный самолет, которым привозили для маршалов свежую клубничку, зелень, овощи…
Как-то, проверив вместе с комбатом расстановку часовых, захожу в домик Епишева. А там — молодые интересные женщины приглашают к столу. Холодильник забит колбасами, балыками, банками с икрой, всякими деликатесами, которых мы в жизни не видели. «Неудобно маршала объедать… » — говорю девушке. «Да брось ты! — смеется. — Он только овсянку ест! Куда ему, старику, колбасу копченую… »
«Сергей Бондарчук после выпитого коньяка взобрался на коня и ка-ак грохнется!.. »
— После Читы я служил в забайкальском городе Краснокаменске. Он известен своим горно-обогатительным комбинатом — там добывали до 30 процентов всей урановой руды СССР, — продолжает генерал Зарубенко. — Пришедшая однажды на прием к моей жене, врачу поликлиники, работница санэпидстанции рассказала, что уровень радиации в городе превышает норму примерно в сто раз!
Возможно, поэтому в Краснокаменске и зарплату людям платили повышенную, и снабжение в магазинах было прекрасное. Даже шоколад и карамельки московские продавались, а городок называли «маленькой Москвой».
Иногда мне вместе с руководителями города и комбината приходилось встречать в аэропорту министра среднего машиностроения СССР Ефима Павловича Славского. Руководителю атомной отрасли было уже за 80. А он брал большой граненый стакан, просил не доливать туда на два пальца коньяку, опрокидывал этот стакан и — на комбинат заниматься делами.
Крепким мужиком был и народный артист СССР Сергей Бондарчук. С ним меня уже в Подмосковье познакомил командир моего «подшефного», единственного в Вооруженных силах СССР, кавалерийского полка, использовавшегося для киносъемок, полковник Балюра — здоровенный, двухметрового роста мужик с Полтавщины. Приезжаю к нему однажды — а там Сергей Федорович Бондарчук снимает батальные сцены фильма о гражданской войне. Тоже добряк, такой огромный. Обрадовался, что я из Украины…
Но в работе Бондарчук был неистовым. Что-то у киношников не получалось — он кричал на артистов и дублеров-кавалеристов, не стесняясь в выражениях. Потом бросал мегафон, сам взбирался на лошадь, чтобы показать неумехам, как надо делать. А перед этим мы уже хорошенько выпили. И вдруг Сергей Федорович ка-ак грохнется! Смех и грех. Но, думаю, не коньяк был причиной. Конь оказался норовистый. А мэтр, слава Богу, отделался легкими ушибами, которые мы снова «примочили» тем же коньяком.
«Среди папок с материалами штази мы обнаружили обстоятельные досье на всех служащих в ГДР советских офицеров и членов их семей, в том числе и на нас!»
— В Москве вы служили заместителем начальника особого отдела знаменитой Таманской гвардейской мотострелковой дивизии…
— Да, наша дивизия принимала участие во всех военных парадах на Красной площади. Поэтому тщательно изучали личный состав, чтобы среди солдат и офицеров не оказался террорист, способный совершить покушение на руководителей государства. Выполняли и работу по разоблачению разведчиков противника, стремящихся войти в контакт с нашими военнослужащими.
Также вместе с Управлением КГБ Москвы и Московской области проводили оперативные комбинации и эксперименты, побуждающие спецслужбы и агентуру противника действовать под нашим контролем. Например, искусственно повышали нагрузку на линии связи, чтобы в эфире началось характерное для больших учений светопреставление и противник, решив, что в войсках происходит нечто серьезное, направил в этот район (заранее оцепленный нашими людьми) представителей западных посольств — легальных разведчиков. Иногда в дополнение к «радиоспектаклям» мы надували огромные макеты ракет, позволявшие имитировать передвижение ракетных подразделений. На эти инсценировки неплохо клевала американская космическая разведка. В районы расставленной нами приманки направлялись разведчики противника. Мы их задерживали, составляли соответствующие протоколы, докладывали в КГБ СССР, а те, соответственно, в МИД, который направлял в посольства ноты протеста. Иногда и выдворяли задержанных из СССР.
Но самую лучшую в мире разведку и контрразведку я увидел в ГДР — знаменитую штази. В Группу советских войск в Германии (ГСВГ), позже переименованную в Западную группу войск (ЗГВ), я был переведен в 1986 году. Командировали меня в Управление особых отделов КГБ СССР по нашей группе войск на должность начальника военной контрразведки Потсдамского гарнизона, а впоследствии — начальника отдела военной контрразведки спецчастей Западной группы войск.
Немецкие коллеги часто помогали нам успешно бороться с агентами западных спецслужб, действовали четко, пунктуально. Однажды, когда стало ясно, что воссоединение Германии неизбежно и вот-вот придет новая власть, мой товарищ, начальник контрразведки земли Бранденбург полковник Пухерт, попросил, чтобы я со своими людьми сжег на нашем полигоне несколько грузовиков архивов штази.
Я, конечно, предупредил подчиненных: перед уничтожением просматривайте. Если что-то может пригодиться нам, припрячьте. И каково было мое удивление, когда среди папок с материалами на разных взятых под подозрение немцев и свою агентуру мы обнаружили секретные досье на всех(!) служащих в ГДР советских офицеров и членов их семей, в том числе и на нас! Причем очень обстоятельные досье!
К сожалению, дальнейшая судьба полковника Пухерта и многих других профессионалов разведки и контрразведки оказалась печальной. Новая власть не только отказалась от их услуг, но даже лишила пенсий. Оставшись не у дел, полковник с большим трудом устроился рабочим на завод по производству колючей проволоки…
«Ваш Горби нас предал! — говорила мне Марго, жена Эриха Хонеккера… »
— После падения коммунистической власти в ГДР мне пришлось охранять в Берлине бывшего первого секретаря Центрального комитета Социалистической единой партии Германии Эриха Хонеккера и его супругу Марго, — продолжает генерал Зарубенко. — Они жили в специально выделенном для них домике на территории госпиталя Западной группы войск. У въезда в госпиталь дежурил бронетранспортер. Я приносил Хонеккерам фрукты. Иногда — баночку красной или черной икры, которую мне присылали из Союза. Мы вместе пили чай.
Эрих, как правило, был молчалив и угрюм. Ворчал, что политика Горбачева добром не кончится. Марго — пожилая, не утратившая былой красоты дама, пыталась его успокоить. Потом восклицала: «Ваш Горби нас предал!» И начинала биться в истерике…
Через пару месяцев я проводил Хонеккеров на наш военный аэродром, где их ждал самолет, улетающий в Москву. В руках старики несли небольшие сумочки. «Мы ничего не украли, ничего не накопили, — сказала Марго Хонеккер, увидев мой вопросительный взгляд насчет чемоданов и прочих пожитков. — Нашим богатством был наш народ… »
Мне было их по-человечески жаль. Ведь смотрите, что получилось: Советский Союз и Запад договаривались о воссоединении Германии, воссоединении одного народа! А на самом деле произошло поглощение одного государства и, считайте, его народа, другим! Часть населения превратилась в изгоев.
Кстати, из обнародованных недавно рассекреченных протоколов заседаний Политбюро ЦК КПСС явствует, что премьер-министр Великобритании Маргарет Тетчер, президент Франции Франсуа Миттеран и даже Джордж Буш-старший были против объединения Западной и Восточной Германии. Они слишком хорошо помнили, кто развязал две мировые войны. Ну да Бог с ней, с политикой.
Под конец пребывания советских войск в Германии спецслужбы Запада действовали очень агрессивно. Охотились даже на оперативный состав КГБ, предлагали сотрудничество. Как-то в пивной к одному нашему офицеру подсела красивая молодая женщина. Сказала, знает, кто он такой. И своей профессии не скрывала, представилась сотрудницей антисоветского белоэмигрантского центра Народно-трудового союза, начала склонять контрразведчика к бегству на Запад. Как выяснилось, она работала под контролем ЦРУ.
Мы совместно с 3-м отделом (разведка) Управления особых отделов КГБ по Западной группе войск спланировали контрразведывательную операцию по проникновению в антисоветский центр. В разработку ввели опытного агента — офицера-холостяка, которому при содействии этой красавицы удалось побывать в штаб-квартире антисоветской организации в Мюнхене, а в последующем склонить ее к сотрудничеству с органами КГБ. Дружба сотрудницы Народного трудового союза переросла в любовь.
— Вот она — всепобеждающая сила любви!
— Ну да. Я горжусь тем, что эта и другие наши операции вошли в учебные пособия для слушателей Академии ФСБ России.
— А как насчет использования вашего богатейшего опыта силовыми ведомствами Украины? Или наши секреты настолько разворованы, что охранять уже нечего?
— Украина — наша Родина, ее надо защищать. И в первую очередь защищать ее Вооруженные силы от негативных явлений, о которых я уже говорил выше. Воспитывать из солдат и офицеров настоящих патриотов. Чем сильнее страна, тем больше ее уважают. Но что же это за армия, у которой столько времени нет министра обороны? И почему Министерству внутренних дел так не везет с руководителями?
А ведь силовые структуры — это важнейшие институты государственности! Неужели в Украине нет хороших, заслуживающих доверия боевых генералов, достойных быть министрами, способных позаботиться об авторитете и благосостоянии личного состава своих ведомств, способных служить не политической конъюнктуре, а действительно народу Украины, как того требует присяга? Наверняка есть!
Из досье «ФАКТОВ»
Василий Федорович Зарубенко родился 8 марта 1951 года в селе Борщаговка Погребищенского района Винницкой области в семье фронтовика.
Службу начинал рядовым в разведывательном батальоне прославленной Самаро- Ульяновской, Бердичевской Железной мотострелковой дивизии. Окончил разведывательный факультет Киевского высшего военного общевойскового командного училища, Новосибирскую школу КГБ, Высшую школу КГБ СССР.
Служил командиром взвода спецназа разведбригады в Монголии, на различных оперативных и руководящих должностях в военной контрразведке Забайкальского, Московского военных округов и Группы советских войск в Германии. Последняя должность — начальник особого отдела КГБ спецчастей Западной группы войск, который приравнивался к особому отделу КГБ армии.
После распада Союза вернулся в Украину и перешел на службу в милицию. Работал заместителем начальника Управления внутренней безопасности МВД Украины, заместителем, первым заместителем начальника — руководителем криминальной милиции, начальником Главного управления МВД Украины в Киевской области, помощником министра внутренних дел, возглавлял Управление МВД на Юго-Западной железной дороге.
Характер стойкий, нордический. Настоящий патриот Украины. В родном селе заасфальтировал центральную улицу, огородил кладбище, построил церковь Веры, Надежды и Любови. Его маму звали Надеждой.
3641Читайте нас у Facebook
