Игорь Лихута: «Первый приличный гонорар — 5 тысяч долларов — мы полностью потратили на одежду для Таи»
Один из самых известных украинских продюсеров Игорь Лихута вчера отгулял свой «золотой» юбилей. В столичном ресторане собралась небольшая компания близких людей — родные и друзья. «Не хочу шумных празднований, — признался Игорь накануне юбилея.- Да я вообще не собирался отмечать
«Мой дедушка был одним из лучших настройщиков фортепиано»
— Надо признать, вы неприлично хорошо выглядите для своих лет.
— Я хотел бы еще лучше, но не получается.
— И что же вас не устраивает?
— Например, то, что не могу назвать себя спортивным. Надо ходить в тренажерный зал, а где взять на это время? Есть продюсеры, которым я, честно говоря, от души завидую. Они не ездят со своими артистами на гастроли, решают все вопросы на месте и получают за это неплохой гонорар.
— Не будем лукавить — вы бы не сумели отпустить Повалий одну-одинешеньку на гастроли.
— Сидеть дома, зная, что моя жена летит где-то там, сталкивается с бытовыми проблемами, общается с незнакомыми мужчинами?! Нет, конечно! Есть хорошие слова: не оставляйте женщину одну, чтоб после на нее не возводить вину. Поэтому я не просто нахожусь вместе с Таей в гостинице, поезде, самолете, но и во время ее выступлений сижу за пультом, рядом со звукорежиссером.
— Я видела это не раз.
— На протяжении 17 лет нашей совместной жизни чувствую, что у нас с Таей есть энергетический контакт, человеческий. Зная, что я нахожусь за пультом, она подсознательно спокойна. В общем, времени на тренажерный зал не остается. Даже если мы не на гастролях, а дома, в Киеве. Вот вчера я, находясь за рулем, наездил по городу 190 километров!
— При нынешней цене на бензин это настоящее расточительство.
— У меня автомобиль «BMW X-5», он с дизельным двигателем, поэтому «ест» относительно немного — порядка 12 литров горючего на сто километров.
— Удалось осуществить то, о чем мечталось, скажем, лет в десять?
— В десять лет я мечтал стать артистом, после школы поступить в Киевский театральный институт имени Карпенко-Карого и быть новым Олегом Видовым.
— Почему именно Видовым?
— Он покорил меня в картине «Всадник без головы», эдакий Зорро, красавчик, советский мачо. Моя мечта была вполне реальной, я все делал для ее достижения. В школе у меня были хорошие оценки по гуманитарным предметам, получил начальное музыкальное образование. Кстати, мой дедушка в свое время был одним из лучших настройщиков фортепиано в Украине. К Дмитрию Тимофеевичу Лихуте приезжали пианисты практически из всех республик Советского Союза. К сожалению, дед умер, когда мне было всего шесть лет. Но здоровая творческая наследственность осталась.
— Тем не менее с театральным институтом не сложилось...
— Всему виной музыка. После восьмого класса я поступил в музыкальное училище имени Глиера по классу ударных инструментов. А через год уже работал в ресторане. В Броварах было заведение «Пролiсок». Представьте, живя на Отрадном, я каждый день приходил со школы домой, обедал, делал уроки, ложился спать ровно на один час и в пять вечера отправлялся в Бровары. Отрабатывал в ресторане, добираясь домой к половине первого ночи. Утром опять в школу.
— Хорошо зарабатывали?
— Я помогал родителям, получая около 300 рублей в месяц. Это были приличные деньги, если учесть, что зарплата, скажем, инженера составляла 150 рублей. Благодаря своим заработкам купил ударную установку. Она называлась «Супер Амати» и стоила аж полторы тысяч рублей! В то время за пять с половиной тысяч рублей можно было купить «Жигули». А через год я со знакомым музыкантом зашел в гостиницу «Русь», которая открылась к Олимпийским играм в 1980 году. Он был занят и попросил меня сесть за барабаны. Вопросов нет. Я поиграл и буквально через месяц уже работал в ансамбле гостиницы.
— «Русь» считалась самой модной гостиницей в Киеве.
— Еще какой! Там работали три ансамбля. На первом этаже был зал «Феникс», на втором — «Центральный» и «Русский». Я работал в «Русском» зале, хотя самым пафосным считался «Центральный». Туда приходили все арабы, армяне, грузины, люди, у которых были деньги. И валюта, конечно. Понятно, там работала милиция, но бывало всякое. Чего греха таить, и я иногда покупал кроссовки, спортивные костюмы, джинсовые куртки у поляков, а потом их перепродавал. Кстати, в «Руси» был и валютный бар — мечта всех модников. Там продавали баночное пиво, сигареты «Мальборо», «Винстон», «Пел Мел» и даже виски.
«В ночном клубе в Польше я ловил себя на том, что играю и сплю»
— Полное разложение советского человека.
— Вот-вот. Но на меня это как-то не действовало. Я и алкоголь-то начал употреблять где-то лет в 26. Правда, курил. Иногда до двух пачек в день. Но тогда курили практически все. К тому же не многие могли вытащить из кармана пачку «Мальборо»...
— В общем, все девушки были ваши.
— Вроде того. А потом это спокойное время закончилось. Я уехал в Польшу, где три года проработал музыкантом в ночных клубах. В 1989 году Советский Союз распадался, полки магазинов были пусты, а я зарабатывал 300 долларов в месяц. В то время на 20 долларов семья спокойно могла жить месяц. Приезжая домой, в Киев, я увозил в Польшу стероидные таблетки, которые у нас, скажем, в аптеке стоили два рубля, а я продавал их за 5 марок (25 рублей). Тогда в Польшу возили все — телевизоры, утюги, нагреватели, радиаторы масляные. Работая музыкантом в Польше и вывозя какие-то вещи за границу, я мог прекрасно обеспечить семью. Дошло до того, что даже сумел купить однокомнатную квартиру на Русановке. За полторы тысячи долларов (смеется). По тем временам сумасшедшие деньги.
— Не думали остаться в Польше?
— Особого желания никогда не имел. К тому же в Киеве у меня была семья, росла дочь Катюша. Я развелся с первой женой и женился на враче-косметологе. Признаюсь, всегда был однолюбом. В том смысле, что не мог, живя с женщиной, изменить ей. Любовниц у меня никогда не было. Понятно, молодость была бурная, но это все ни к чему не обязывающие контакты.
— Говорят, одно время вы работали стриптизером?
— История уже обросла слухами. Один раз в жизни мне пришлось участвовать в конкурсе «Мистер эротики и танца». Условно говоря, в мужском стриптизе. И то лишь потому, что у меня были долги в Польше, с которыми надо было срочно рассчитаться. А за победу в конкурсе платили большие деньги. Я занял второе место, рассчитавшись с долгами своим комсомольским телом (смеется).
— Зато есть, что вспомнить.
— Всякое бывало. Помню, мы три месяца без выходных работали в ночном клубе «Джокер» в Сопоте. При таком сумасшедшем графике спасал только алкоголь. Представьте, ежедневно играть с девяти вечера до четырех утра. Никого не волнует, что ты хочешь спать. Кормили один раз в день — в 12 часов ночи. Картошка со свиной ножкой и хлеб с чаем. Уставали страшно. Пару раз я ловил себя на том, что... играю и сплю. Вот тогда я довольно серьезно «сел на стакан». Но, вернувшись домой, постепенно отошел от этого.
— С работой в Киеве было уже полегче?
— В начале девяностых для музыкантов ее практически не было — рестораны закрывались, киевское объединение музыкальных ансамблей прекратило существование. Найти работу по специальности было очень сложно. Тогда меня поддержал композитор и певец Александр Яременко. Я стал его менеджером, помогал с аранжировками. Саша неплохо зарабатывал и платил мне зарплату, благодаря которой я мог как-то жить.
— Это было еще до знакомства с Повалий?
— Конечно. Я содержал семью благодаря случайным заработкам, не брезгуя и фарцовкой. Знакомые из Польши привозили одежду, которую я мог с выгодой для себя продавать. Как-то привезли несколько комплектов хлопковых одеял — красивых, цветастых. Я даже один Тае предлагал. Чуть на Повалий не заработал, представляешь? Она отказалась.
— Значит, первый раз вы познакомились на почве торговли.
— Да это и знакомством не назовешь. По-настоящему я обратил на Таю внимание в декабре 1992 года, на съемках новогодней программы УТ-1 в Политехническом институте. Там пел Виталий Свирид, которому я аккомпанировал на барабанах. Выступала и Тая. Помню, еще подумал, какое интересное сочетание: Таисия Повалий — франко-итало-греческое.
— Имя роскошное, это правда.
— Согласен. Тогда начал узнавать, кто же такая Таисия Повалий. Даже на бумажке записал ее имя, чтобы не забыть. На следующий день после записи «Огонька» Тая уезжала в Кривой Рог петь джаз в ночном клубе и, по-моему, меня вообще не заметила. А через какое-то время мне предложили поработать на пароме, ходившем между Польшей и Швецией. Им нужна была певица, и я посоветовал Таю. Но Повалий заявила: «Я на паромах в ресторанах не пою. Мне нужна большая сцена...» Я уехал один, а когда вернулся, предложил Тае свои услуги менеджера. Она тут же записала с Сашей Яременко дуэт, а потом он подарил ей песню «Панно кохання».
«Мы с Таей даже думаем одинаково»
— Это был первый хит Таисии Повалий.
— С этой песней Тая получила Гран-при на конкурсе имени Владимира Ивасюка в Черновцах. А через два месяца — Гран-при на «Славянском базаре» в Витебске.
— Вы были тогда уже вместе?
— Еще вместе не жили, но... понятно было, что мы родные люди. Я стал для Таи всем: продюсером, водителем, звукорежиссером, костюмером, осветителем. Прошло совсем немного времени, и мы поселились вместе. Сначала это была съемная «гостинка» на Оболони. В 1993 году она стоила в месяц немало — 56 долларов. К нам переехали Таина мама и сын Денис. В
— Но вы были счастливы?
— У меня было сумасшедшее желание доказать всем и в первую очередь себе, что смогу изменить жизнь Таи, коль она ради меня ушла из семьи. Иначе я — никто! Уходя утром, приходил вечером домой просто мертвым. Машины, понятно, не было, да и денежные знаки тогда не все решали. Главными были человеческие отношения. Я ходил на радио и телеканалы, объясняя, что Повалий — певица номер один. Мне не верили и спрашивали: «Чем докажешь?» Я шел в буфет, брал бутылку водки, салат из кабачковой икры или горошек с колбасной нарезкой и начинал рассказывать. К концу вечера люди понимали: «Так он же нормальный пацан. К тому же не жлоб».
— Вы стали чуть ли не первым серьезным украинским продюсером.
— Все-таки впереди меня шагали Юрий Никитин, Жора Учайкин, Жан Болотов. Тогда в Украине гремели Ира Билык и певица Руся. У них была поддержка, наработанные связи. А у нас — сумасшедшее желание и потрясающий Таин голос. Мы начали отвоевывать свое место под солнцем.
— Помните ваш первый солидный гонорар?
— Это были пять тысяч долларов, которые Тае дали за победу в конкурсе имени Ивасюка. Потратили их на одежду для Таи. Потому что на фестиваль она поехала в костюме за 150 долларов, который мы пошили в долг. Приехав с победой, рассчитались с модельером, и я занялся одеждой Повалий. Купили джинсы. Причем две пары, хотя Тая отбивалась, говорила, что никогда их не носила и носить не будет. Потом начали готовиться к поездке на «Славянский базар». Сценический костюм Таи состоял из синей юбки, английской шляпы, кожаных туфель, синих лайковых перчаток, сине-белого пояса и шикарной турецкой рубашки. Все это мы купили в комиссионном магазинчике на Бессарабке. Костюм обошелся в 300 долларов. На «Славянский базар» Тая поехала королевной.
— И снова победила.
— Получила Гран-при и еще пять тысяч долларов. За три месяца в 1993 году Тая своим голосом заработала 10 тысяч долларов. Но, знаешь, для меня дело было даже не в деньгах. Я понял: пока мы вместе, нам будет хорошо. В работе, семейной жизни, во всем остальном. Что называется, судьба... Не могу сказать, что у меня были плохие предыдущие жены, но Тая — моя. Мы говорим на одном языке и одинаково думаем. Мы из одной профессии, которая стала нашей жизнью. И нельзя сказать, кому из нас повезло больше. Потому что мы дополняем друг друга.
— Похоже, вы совершенно не ощущаете своего возраста.
— Психологически — абсолютно. Единственное, то тут, то там что-то начинает побаливать.
— Значит, кроме здоровья, и желать ничего не стану.
— А мне больше ничего и не надо. Чтобы все мои близкие были здоровы, чтобы наша страна стабильно развивалась, без всяких революций. Когда я прихожу в церковь и становлюсь перед образами, прошу у Бога лишь здоровья и работы. Все остальное у меня есть...
Читайте нас у Facebook
