Владимир Долинский: «Моя мама была женой наркома связи СССР Матвея Бермана, который перед этим служил начальником ГУЛАГа»
Популярность в кино пришла к Владимиру Долинскому поздно, в 40 лет. До этого времени он успел поработать в самых знаменитых театрах Советского Союза и даже отсидеть в тюрьме. Первым улыбчивого актера с ярко-голубыми глазами заметил Марк Захаров, предложив ему роль в своей картине «Тот самый Мюнхгаузен». Потом были «Графиня де Монсоро», «Бедная Саша», «Московская сага», «Жизнь и приключения Мишки Япончика». После съемок в этом фильме Владимир Абрамович с чувством полного удовлетворения отправился отдохнуть вместе с супругой Натальей в свою небольшую квартиру на побережье Испании. «Признаться, недвижимость за границей мне обошлась гораздо дешевле, чем в Москве», — сказал Долинский. Увы, часто наведываться в Испанию у популярного актера не получается. Долинский востребован и любим режиссерами. Сейчас он снимается в очередном сериале, а в перерыве между съемками вырвался в Киев, чтобы принять участие в новом проекте канала «Украина».
— Признаться, я в восторге от вашего Левандовского из «Жизни и приключений Мишки Япончика».
— Правда? Вам понравилось? Я и сам очень люблю этот фильм. Мне безумно понравился период работы с режиссером картины Сергеем Гинзбургом. Разве сейчас такое возможно, чтобы режиссер с актером по четыре с половиной часа проводили за чайником чая, решая, как играть роль. А у Гинзбурга ведь таких, как я, было 150 актеров! Кроме всего, мне очень близка тема Мишки Япончика. Люблю еврейские песни-баллады, берущие за душу.
— А еще и особая одесская речь…
— Я еврей-полукровка, и одесский говор у меня в крови. Запросто могу начать разговаривать даже не с акцентом, а немного напевно. По сути, мне и играть не пришлось. Просто щелкал «тумблер», и я моментально становился Йоником Левандовским, веселым балагуром и рассказчиком. Признаюсь, очень рад, что в конце картины открываюсь с неожиданной стороны и с легкостью перерезаю петлюровцу горло. А что? В мире нет бойца смелей, чем напуганный еврей (хохочет).
— Я вам верю.
— Хочется, чтобы все мои персонажи, где бы не играл, были разные, как и я сам. Интеллигентный мальчик, родившийся в хорошей семье, которого шесть раз выгоняли со школы за драки, отсидевший в тюрьме и вернувшийся на сцену. Умею пылко и страстно любить, но в то же время готов на маленькую измену со случайной женщиной. Вы меня понимаете?
— Боюсь, что да. Но вы прежде всего актер…
— Признаюсь, никогда не хотел быть ни пожарным, ни космонавтом, как мои сверстники. Только артистом. Помню, к нам домой приходили гости, а я, пятилетний мальчишка, залезал на стул и говорил: «Пока не послушаете стихи, мама вам не даст кушать». И заводил: «Мороз и солнце, день чудесный, еще ты дремлешь, друг прелестный…» Моя мама была женой наркома связи СССР Матвея Бермана, который перед этим служил начальником ГУЛАГа. А родная сестра мамы была секретарем в дирекции Театра имени Вахтангова. Мама говорила, что моя первая прописка — это диван директора театра, куда меня клали, пока взрослые занимались делами. Почему прописка? Да я успевал полностью прописать диван (смеется). Мама приходила в антракте, кормила меня и шла смотреть спектакль. Я помню Михаила Ульянова, игравшего в «Большом Кирилле», который мне, семилетнему мальчишке, давал в своей гримуборной подержать огромную шашку, с ней актер выходил на сцену. Думал: «Боже, я обязательно стану артистом, и у меня будет точно такая же шашка!» Так все и случилось.
— Легко поступили в Щукинское училище?
— С единственным условием: к началу учебы я должен был принести справку о том, что исправлю дефект речи.
— Вы немного шепелявили?
— Я до сих пор шепелявлю, просто научился это скрывать. Не выговариваю букву «ш», но вы этого никогда не услышите. Поэтому во время учебы у меня не было никаких проблем, как и с поступлением в театр. В знаменитый Tеатр cатиры был принят сразу после окончания училища. Руководителем там был Валентин Плучек. Он же меня и принимал. Помню, я показывал чудесный отрывок из произведений Чехова. Находясь на пляже, я с кружкой пива в руках играл солнце. Было очень смешно. Плучек сказал: «Мальчик, беру тебя в театр, но ты должен понять, что сразу тебе не придется играть большие роли, слишком юный. Ты даже не фитюлька, а просто пацан. Сиди и жди…» На следующий год после моего поступления в театр Плучек ставит «Интервенцию» Льва Славина, где один из главных персонажей — мальчишка Женя Ксидиас. Сыграв его, получил «Серебряную маску» за лучший дебют, но через четыре года меня выгнали из театра.
— Что же вы сделали?
— Жизнь — сложная штука. Я был далеко не сахар, куролесил, разбился на машине. Но даже не в этом дело. В те годы как раз гремела телепередача «Кабачок «13 стульев». Проект был взят с польского телевидения. И все мы вдруг стали панами. Наши артистки обожали эту программу, ведь для эфира можно было надеть красивое платье. Ночами женщины сидели, что-то перешивали, занимали наряды у подруг. 45 лет прошло, а я до сих пор помню свой куплет, который исполнял на итальянском языке: «Элля, белля, тропа белля…» Плучек «Кабачок» просто ненавидел!
— Но ведь там играла половина актерского состава Tеатра cатиры!
— Даже больше, процентов 85. Первым ведущим был Саша Белявский, потом Миронов, и наконец Мишка Державин. Они уже к тому времени крепко сидели в театре, а я был мальчишкой и со мной было проще разобраться. Плучек считал «Кабачок» полной пошлятиной. К тому же для него было ужасно, что в театр зритель вдруг повалил не на его постановки, а на любимых телегероев: пани Монику, пана Директора, пана Пепичка. Плучека раздирала страшная ревность. А тут я дал повод для злости, в очередной раз опоздав на спектакль. Валентин Николаевич разделался со мной показательно, выгнав из театра буквально на улицу.
— И как вы это пережили?
— Да ничего, справился, молодой был. Пошел работать в Театр миниатюр. Потом моя судьба сделала резкий скачок, и я на несколько лет выпал из жизни страны.
— Вас посадили в тюрьму за валютные операции?
— Слишком громко сказано. Мы должны были ехать на гастроли в Швецию, и я купил валюту. Но поездка отменилась, и я продал иностранные деньги. Заработал на этом 300 рублей — две зарплаты в театре. Потом еще раз купил… Ну и «замели» меня. Оказалось, не у того купил. В то время КГБ раскручивало крупное дело с сотрудниками Внешторгбанка СССР. Мне предложили пойти свидетелем, а я был борзый, молодой, сказал: «Да пошли вы…» В результате получил пять лет. Правда, отсидел только четыре.
— За вас ведь вступился коллектив Театра сатиры.
— Меня очень любили Оля Аросева, Анатолий Папанов, Андрюша Миронов, Зяма Высоковский. Они ходатайствовали о моем помиловании, и мне скостили год наказания.
— Что помогло выжить в тюрьме?
— Должен признаться, четыре года тюрьмы стали самыми бесшабашными в моей жизни. Ничего тебя не мучает, ничего не надо.
— А как же сокамерники?
— Нормальные люди. У меня была кличка Артист, я травил байки, анекдоты. Признаюсь, на воле у меня было больше конфликтов, чем в тюрьме. И потом, первые годы я сидел в, так сказать, «интеллигентной семье» в Лефортово: с майором КГБ и прокурором Красногвардейского района Москвы, которые попались на взятках. Мы играли в домино, преферанс и шутили, что после освобождения расплатимся друг с другом. Да и в лагере, в городе Кирово-Чепецк Кировской области, жизнь текла размеренно. Утром зарядка. Потом тупая бездарная работа. Зона у нас была неголодная. После трех лет отсидки я пошел на поселение в деревню Калачиги Кировской области. У меня там случился потрясающий роман с 18-летней местной учительницей Алей — курносой грудастой девкой.
Помню, мы гуляли как-то по ночной деревне, когда возле нас остановился автомобиль начальника колонии. Он воскликнул: «Долинский, тебя помиловали, освобождаешься через неделю!» Алька даже потеряла сознание. Я прибыл в Москву, а через месяц Аля должна была переехать ко мне. За четыре дня до приезда она вдруг звонит мне: «Володюшка, прости, я живу теперь с твоим другом Вовкой Швецом». Я был в шоке. Правда, через какое-то время я сошелся с девушкой по имени Татьяна. Мы прожили вместе три года. Она родила ребеночка, но, к сожалению, прожив всего три дня, наш мальчик Тема умер. Через какое-то время мы с Таней разошлись. Признаюсь, любовных историй в моей жизни было немало.
— Перед вашими ярко-голубыми глазами не устояла бы ни одна женщина.
— Это сейчас я старый мужик с белесыми глазами, а когда-то был очень даже ничего. Кстати, с роскошной шевелюрой и сумасшедшим обаянием.
— Вы достаточно быстро вернулись в актерскую профессию после освобождения.
— Знаете, человек — такая приспосабливающаяся скотина… Уже на следующий день после приезда в Москву Марк Захаров пригласил меня в Ленком. Тогда в театре блистали Саша Абдулов, Олег Янковский. Марк Захаров стал снимать «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен». Я открылся для кино. Хотя на самом деле впервые снялся, когда мне
исполнилось 18 лет. Потом был большой перерыв. Но, начиная с «Мюнхгаузена» (на фото кадр из фильма), пошло-поехало. В Ленкоме прослужил три года и перешел в театр у Никитских ворот. Но и там уже лет десять не играю. Занят в антрепризных спектаклях и даже спродюсировал свой собственный под названием «Как стать желанной».
— И как же ею стать?
— Все очень просто — вернуться к истокам, искренности, любви.
— Вы счастливый человек?
— Очень! У меня замечательная жена, бывшая актриса Наталья Волкова, и дочь — моя гордость. Полина пошла по моим стопам, стала актрисой. Недавно сыграла главную роль в популярном сериале «Маруся». По большому счету, я никогда не указывал ей, кем быть и как жить. Когда Полина выросла, я купил ей квартиру, она стала хозяйкой и теперь все в своей жизни решает сама. Собственно, так же рос и я. Главное получить степень свободы, с которой ты сам можешь смело справиться. Но в этом деле важно не переборщить…
2148Читайте нас у Facebook
