Марк Захаров: «Для меня жареная картошка, огурец и селедка — самая изысканная еда»
Спектакли московского театра «Ленком», которым режиссер Марк Захаров руководит уже сорок лет, неизменно проходят с аншлагами. А телезрители, конечно же, обожают его фильмы «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви» и многие другие. Накануне своего юбилея Марк Анатольевич рассказал «ФАКТАМ» о том, как стал знаменитым и как ему живется сегодня.
— Марк Анатольевич, с юбилеем вас! Крепкого здоровья и творческого вдохновения. Как собираетесь праздновать круглую дату?
— Отмечать юбилей буду в театре. Знаю, что-то веселое придумывают наши артисты. Тринадцатого октября, в день моего рождения, соберутся гости. Будет фуршет. Дома отдельно ничего устраивать не планирую.
— Вы как-то говорили, что самый счастливый день в вашей жизни был, когда вам исполнилось семь лет. Ночью накануне слышали, как родные — мама, папа, бабушка — готовили вам подарки…
— Это волшебное ощущение безграничного счастья осталось в памяти до сих пор, хотя я не очень и помню, что именно мне подарили. Кажется, какие-то настольные игры, машинки… Было ведь это в далеком 1940-м. А еще запомнился банкет по случаю одного моего юбилея. На 65-летие я пригласил гостей в ресторан «Савой». И вдруг встал Григорий Горин и сказал: «Тебе же не 65 лет, а 64!» И мы выяснили, что так оно и есть, и я всех «обманул». Конечно, без злого умысла, просто неправильно сосчитал, сколько мне лет.
— Это же здорово — не ощущать возраст!
— Довольно долго не чувствовал его. Сейчас же сказать, что пробегу стометровку с хорошим временем, не могу.
— Тем не менее все отмечают: вы в прекрасной форме. В чем же секрет?
— Вы знаете, беру пример с Черчилля. Он не увлекался никакой гимнастикой, пил коньяк, курил без конца. Я, правда, не пью особенно часто и не курю, но и специально фитнесом не занимаюсь. Делаю только несложные упражнения для ног, и то не всегда.
— Черчилль говорил: «Я никогда не стоял, когда можно было сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать». Умел получать от жизни удовольствие! А вы?
— Нет, я человек самый обыкновенный. Даже когда бываю за рубежом, для меня жареная картошка, огурец и селедка — самая изысканная еда.
— Признайтесь, в детстве мечтали стать знаменитым?
— Мечтал, потому что мы тяжело жили. Нужда стучалась во все двери. Было много разных неприятностей, связанных с тем, что отцу, так как у него имелась судимость по политической статье, в 1949 году предложили во второй раз уехать из Москвы. И мне хотелось из всего этого как-то выбраться. Казалось, что я смогу что-то сделать, правда, долго ничего не получалось. Но потом все-таки пришло время, когда я что-то смог.
— Правда, что вашей маме приснился вещий сон о вашем великом театральном будущем?
— Ну не о великом (улыбается), а о том, что не надо унывать из-за того, что меня тогда не приняли в школу-студию МХАТ и в строительный институт. Мол, будет еще какой-то поезд, который увезет меня в другое место. И я поступил в театральный институт на актерский факультет, после окончания которого три года отработал по распределению в городе Молотов, затем переименованном в Пермь. Переименование, к слову, застало меня в пути. Этот город мне многое дал, я там почувствовал себя человеком уверенным. Даже не очень хотелось оттуда уезжать, хотя жена настаивала. Она приехала за мной. Я, правда, проспал и не встретил ее тогда на вокзале. Нина очень обиделась, хотела развернуться и уехать. Это было страшное мгновение. Примирило нас то, что я выбросил в окно будильник, свалив всю вину на него.
Жена сыграла большую роль в моих начальных дорогах: устроила меня в театр, в студенческий драматический коллектив, была инициатором переезда в Москву… Для мужчины очень важно то, какая женщина с ним рядом. Чтобы достичь успеха, надо, чтобы кто-то тебя очень любил. И это я могу сказать не только о себе. Знаю по театру: если рядом с актером по жизни идет серьезная женщина, он, как правило, добивается успеха.
— Как познакомились с супругой?
— Это произошло в институте. Она была редактором студенческой стенгазеты, а я хорошо рисовал карикатуры. Нина постоянно просила меня изобразить что-то веселое. Я же в шутливой форме ей отвечал, что бесплатно работать не буду. Юмор нас сблизил. В 1956 году мы поженились. Сосчитать, сколько лет мы уже в браке, без калькулятора не берусь (улыбается).
— Вам посчастливилось общаться с такими легендарными личностями, как Валентин Плучек, Андрей Миронов, Анатолий Папанов, Александр Абдулов, Александр Ширвиндт, Армен Джигарханян… Знаю, есть у вас друг и в Украине — меценат Виктор Пинчук.
— Совершенно верно. Познакомились мы давно. Виктору Михайловичу нравились спектакли нашего театра, и он организовал гастроли Ленкома в Днепропетровске — городе его детства и юности. Они прошли с очень большим успехом. Потом под началом Виктора Михайловича еще были у нас не одни гастроли. Мы приезжали в Киев и прошлым летом. Виктор Пинчук поддерживает современное искусство, и это очень важно. Иногда созваниваемся, обмениваемся ощущениями, он всегда интересуется нашими премьерами. Когда Виктор Михайлович приезжает в Москву, обязательно встречаемся. Я был у него дома. У Виктора Михайловича замечательная семья. Надеюсь, что он приедет ко мне на юбилей. Я его пригласил.
— Вы состоятельный человек?
— Исходя из того, что у нас отсчет начинается с каких-то страшных мизерных цифр и немало людей живет за чертой бедности, то, наверное, я должен считать себя достаточно обеспеченным человеком. Каких-то больших вкладов или сумм не имею, но чувствую себя нормально. А ведь довольно долго приходилось одалживать деньги у соавторов и друзей. Более-менее пристойно зарабатывать начал, когда вышли мои фильмы и я стал ездить на творческие встречи.
— Какие-то безумные поступки совершали в жизни?
— Один раз перелез из окна одного автомобиля в окно другого, когда машины двигались на большой скорости. Я был достаточно тренированный человек, занимался сценическим движением, и мне это показалось хорошей забавой. Помню восторг Миронова, Ширвиндта и еще некоторых знакомых. Было это очень-очень давно. Сделать такое можно только в ранней юности, когда не знаешь, куда девать энергию и силы. Конечно, повторить подобное никому не советую. Правда, когда Збруев спросил у Ширвиндта от имени труппы театра (который тогда носил имя Ленинского комсомола), что за человек к ним идет главным режиссером, Ширвиндт ответил: «Ну как тебе сказать? Например, он мог перелезть на полной скорости из окна одной легковой машины в другую». Меня встретили на новом месте очень хорошо.
— Говорят, вы мастер розыгрышей…
— Да, не раз устраивали их с Ширвиндтом. Например, как-то провожали Андрея Миронова и его первую жену Катю Градову в Ленинград, где они собирались провести медовый месяц. И пока Андрей куда-то отошел, положили ему в чемодан кирпичи и… портрет Ленина. Чемодан стал совершенно неподъемным. Когда молодожены садились в поезд, Катя сказала Андрею: «И что такое можно с собой набрать?» Уже в купе Миронов и Градова обнаружили в чемодане два кирпича и портрет Ленина. Молодая супруга тогда сказала, что с этими друзьями надо заканчивать. Но наша дружба не прекратилась.
— Марк Анатольевич, чем вы увлекаетесь, кроме театра? Быть может, что-то коллекционируете?
— Нет, ничего не собираю. Я много читаю — об истории России и Великой Отечественной войны. Люблю документальную прозу.
— У вас есть какой-то бизнес?
— Нет, никогда этим не занимался, к сожалению, а может, и к счастью. Только творчеством.
— Вы много ездили и ездите по миру. Помните свою первую поездку за границу?
— Хорошо запомнилась первая поездка в Америку в начале 1980-х. Нас разбили по пять человек и велели держаться такими группами всюду, потому что могут склонять к измене Родине. Очень долго инструктировали по этому поводу. Предупреждали: самое страшное — если подойдет человек и начнет общаться по-русски. Мол, это точно вредитель, враг, который станет склонять вас к предательству. И вот к нашим оркестрантам в Америке подошел мужчина и спросил: «Господа, не интересуетесь дубленками?» Они вмиг разбежались в разные стороны, потом едва нашли друг друга. Когда в те годы мы ездили за рубеж, дочь просила только об одном — привезти ей жевательную резинку. Но я, конечно, покупал и джинсы, и другую одежду для нее и жены, хотя денег было немного.
— Слышала, вы гостили у французского кутюрье Пьера Кардена. Он до сих пор с восторгом говорит о вашей рок-опере «Юнона и Авось».
— Да, мы были в одном из его домов. Он очень любил наш коллектив, наше творчество, всем сделал подарки. Александру Абдулову Пьер Карден подарил таксу, которую тут же назвали Авоськой. При ней был специальный набор продуктов, который положен собаке… А вообще, в жизни у меня было много интересных встреч. На приемах общался и с английской королевой, и с Рейганом. Но это все официальные отношения. Близкие же для меня люди — это Александр Ширвиндт, с которым мы дружим еще со времен, когда я работал в Театре сатиры, и Армен Джигарханян.
— Вас узнают на улицах?
— Иногда. Порой бывает немного обременительно, когда просят автограф или сфотографироваться на память. Но если люди подходят после спектакля и говорят, что он им понравился, даже приятно.
— В судьбу верите?
— Верю, что у меня есть ангел-хранитель, который иногда подсказывает мне верные решения. Когда Плучек пригласил меня в театр актером и режиссером, я почувствовал, что чей-то голос мне сказал: «Ни в коем случае тебе артистом не надо быть! Занимайся только режиссурой». То же мне, правда, говорила и жена.
— О чем мечтаете накануне юбилея?
— Хочется, чтобы каждый год меня посещала хорошая идея в отношении нового спектакля и чтобы была счастлива дочь.
3921Читайте нас у Facebook
