«Э нет! Мне самому такие люди нужны!» — возмутился Ковпак, получив шифровку с приказом отозвать его лучшую радистку в Москву
О Галине Бабий «ФАКТЫ» писали в 2007 году к 120-летию со дня рождения партизанского генерала Сидора Ковпака, в соединении которого ей пришлось воевать. Галина Ефремовна, до преклонного возраста сохранившая прекрасную память, рассказывала о встречах с Ковпаком и своей жизни в партизанском отряде легко, с юмором. За исключением, конечно, трагических ситуаций. 
И вот, как сообщил «ФАКТАМ» председатель Комиссии по делам бывших партизан и подпольщиков при Верховной Раде Украины Владимир Рымар, перед Днем Победы отважной партизанки не стало.
*До последних дней Галина Бабий сохранила прекрасную память и чувство юмора (фото из семейного альбома)
В годы войны Галя Бабий добровольно записалась на армейские курсы радистов. И научилась так виртуозно работать ключом, что на нее положили глаз спецслужбы, занимающиеся организацией партизанского движения в тылу фашистов. От скорости передачи сообщений нередко зависела жизнь многих людей. Хорошо отлаженная гитлеровская служба радиоперехвата нередко успевала запеленговать местонахождение передатчика, и в районе дислокации отряда вскоре появлялись бомбардировщики или каратели.
Жизнь партизан была полна лишений. Часто не хватало боеприпасов, еды, одежды, медикаментов. В таких случаях Сидор Ковпак говорил: «Мой снабженец — Гитлер». И отдавал приказ атаковать очередной вражеский гарнизон. Партизаны нередко гибли в боях, умирали от болезней. Особенно тяжело на войне было женщинам.
Однажды на льду озера Червоное на юге Белоруссии приземлился «Дуглас» из авиаполка, которым командовала Герой Советского Союза Валентина Гризодубова. Из самолета вышли несколько девушек в военной форме. И грубоватый Ковпак, рассказывала «ФАКТАМ» Галина Ефремовна, возмутился: «Я просил взрывчатки побольше, а они мне баб прислали!..» Позже, увидев, как четко заработала связь, которой ведала 22-летняя Галя Бабий, Ковпак изменил свое мнение о девушках. Те быстро привыкли к нелегкому быту, постоянным переброскам на новое место.
— Поначалу радисты ходили пешком, — вспоминала Галина Бабий. — На спине — шестикилограммовая рация. Это вам не мобильник на шнурке. На груди — четыре килограмма батарей. Плюс автомат, пистолет, запасные диски, гранаты — всего груза получалось больше двадцати килограммов. Если обстановка во время марша оказывалась спокойной, радиостанцию можно было положить на подводу и идти рядом. На телеге обычно везли дизель-генератор для передатчика, генератор с ручным приводом. Во время коротких привалов мы бросали на снег охапки еловых веток, ложились и тут же засыпали мертвым сном. Мылись частенько снегом. И даже насморка не было! А после войны я постоянно маялась ангинами.
Сходить за кустики первое время стеснялась: везде мужчины! А одной отдаляться от колонны строжайше запрещалось: шедшие по пятам вражеские разведчики могли дать по голове или выкрасть зазевавшегося партизана, или убить… Потом организм перестроился, по десять часов в туалет не хотелось. Летом с этим делом было все-таки легче.
С едой приходилось трудно. Продуктами нас обеспечивал хозяйственный взвод, помогало местное население. Но люди в оккупации и сами жили бедно. Немцы с полицаями все выметали. Сидор Ковпак очень строго относился к мародерам. Мог даже расстрелять партизана, ограбившего своих.
Помню, в Белоруссии зашли в хату переночевать. А там — дети на печке полуголые, одни косточки торчат! Отец еще в начале войны погиб. Мы с подругой Клавой отдали их матери все, что у нас было: полотенца, простыни, продукты. Малыши забыли, что такое мясо. Женщина положила его в котелок одновременно с картошкой. Картошка разварилась, а мясо недоварилось, только пригорело… Но чаще всего мы радовались и сухарю. С солью тоже были большие проблемы. За ее горсточку можно было выменять пистолет, автомат или два ведра патронов.
Случалось, по праздникам партизанам давали водку. Правда, с пьянкой у Ковпака было строго. Ведь, выпив, уставший голодный человек мог уснуть, отстать, замерзнуть, проворонить врага, подвергнуть товарищей опасности…
С болью говорила Галина Ефремовна о том, какая жестокая вещь война. В сожженных селах Белоруссии она видела, как дети убегают от людей — боятся всех!.. Живут в землянках и норах, как звери. Однажды партизаны взяли в плен пятерых немецких солдат, дежуривших в домике-будке возле узкоколейки. Этим мальчишкам, наверное, и восемнадцати не было. Розовощекие, детские лица, плачут… Их пустили в расход.
Профессионализм Гали Бабий понравился московскому начальству. Посчитав, что свою миссию в соединении Ковпака девушка выполнила — научила хорошо работать партизанских радистов, — оно решило отозвать ее в Москву. «Э нет! — запротестовал Сидор Артемьевич. — Мне самому такие люди нужны!» Он проигнорировал еще две или три шифровки. Подчинился лишь приказу, подписанному первым секретарем ЦК Компартии Украины Никитой Хрущевым. Галина стала работать в Украинском штабе партизанского движения. А ее подруга Клава, ушедшая в карпатский рейд, потому что влюбилась в пулеметчика, погибла. Галина Ефремовна старалась жить и за нее, и за себя. Светлая ей память.
2894Читайте нас у Facebook
