Петр Потехин: "Я честно сказал бойцам: "Поездка на Саур-Могилу — это, скорее всего, билет в один конец"
Сейчас многие говорят о трагедии, произошедшей год назад в Иловайске. Однако мало кто вспоминает, что такие же ожесточенные бои тогда, накануне Дня независимости, происходили в районе Дьяково, где 21 день без необходимой помощи, зажатые в коридоре между украинско-российской границей и захваченными боевиками населенными пунктами, держались десантники 79-й бригады и бойцы 72-й мехбригады, прикрывавшие границу. А также бои за стратегически важную высоту, с которой можно было наводить артиллерию на вражеские колонны, — Саур-Могилу. О тех тяжелых событиях и героизме украинских воинов «ФАКТАМ» рассказал их непосредственный участник — кавалер ордена Богдана Хмельницкого ІІІ степени, начальник отдела парашютно-десантной техники командования Высокомобильных десантных войск полковник Петр Потехин.
— С середины июля я был прикомандирован к штабу сектора «Д» как представитель Высокомобильных десантных войск и осуществлял взаимодействие десантников с другими подразделениями в секторе, — рассказывает Петр Потехин. — В то время в нашем секторе находились подразделения 79-й аэромобильной бригады, которые вместе с другими подразделениями более двадцати дней держались в полном окружении возле российско-украинской границы. После успешно проведенной операции по деблокированию и выведению десантников из Дьяково 79-я покинула наш сектор из-за понесенных потерь (более 20 человек погибли, около 300 были ранены). Примерно 10 августа я получил приказ вывезти раненых из Мариновки и Степановки. Мы поехали с двумя бойцами. Когда поздно вечером добрались до Мариновки, узнали, что ее уже захватили боевики. В темноте спрятались на окраине села и видели, как противник всю ночь бил из гаубиц и «Градов» по нашим войскам, в том числе по Саур-Могиле.
— Тогда же вы и попали на эту высоту?
— Нет, на Саур-Могиле я оказался немного позже. Около четырех утра 18 августа меня к себе вызвал тогдашний командующий сектором «Д» генерал-лейтенант Петр Литвин: «На Саур-Могиле тяжелая ситуация. Там осталось всего около двух десятков добровольцев. Им надо помочь, иначе не удержатся. Уже неделю под обстрелами они отбивают атаки. Вертолет туда посылать нельзя — собьют, а дорога к Саур-Могиле находится под контролем противника, но надо дойти». Я ему тогда честно ответил, что сейчас в секторе нет десанта и мне не с кем выполнять задачу. Генерал сказал, что вертолетом под мое начало перебросят 50 бойцов 25-й бригады, а проводников предоставят из числа бойцов 3-го полка спецназа. Литвин дал мне номер своего прямого телефона, чтобы в случае тяжелой ситуации я мог с ним связаться, и тогда нас сможет прикрыть батарея «Градов». При этом он довел приказ: закрепиться на Саур-Могиле и держаться до подхода подкрепления.
Я понимал, что выдвижение на высоту было колоссальным риском. Поэтому построил на блокпосту в Амвросиевке десантников и честно им сказал: «Ехать или не ехать на Саур-Могилу — это дело чести и совести каждого. Не стану скрывать: это, скорее всего, билет в один конец. Мы можем не вернуться. Не могу упрекать вас, что вы не хотите идти на смерть. Но мы военные люди, и умирать за Родину — это наш долг. Там, на Саур-Могиле, нас ждут наши товарищи, их всего двадцать. И никто другой, кроме нас, их не спасет. Добровольцы, три шага вперед». Первым из строя вышел младший сержант Александр Славин. Я пожал ему руку и сказал: «Нас уже двое, это сила». Чуть позже из строя вышли еще шестеро — группа саперов под командованием старшего сержанта Сергея Стегаря (с ним были младший сержант Василий Кандела, солдаты Руслан Заблоцкий, Денис Мищенко, Денис Перевозник). Затем из строя вышел 45-летний старший сержант Самойлов, который сказал мне: «Я не прощу себе, если молодые погибнут, пока я в тылу». Таким образом готовых выдвинуться на Саур-Могилу вместе со мной было восемь человек. Еще к нам примкнул один экипаж БМП, который согласился нас сопровождать. А также 17 бойцов добровольческой части, старшим у них был подполковник из Харькова с позывным «Сокол» из 42-й батальона теробороны. В проводники к нам была назначена группа спецназа 3-го полка на БМП. Но они нас только довели и ушли выполнять свою задачу.
Очень сильно помог командир «Прикарпатья», который тогда стоял на нашем крайнем блокпосту. Он не мог помочь людьми, зато дал продукты, воду и боеприпасы. Еще я у него попросил флаг, так как других опознавательных знаков у нас тогда на востоке не было. И мы выдвинулись к Саур-Могиле.
*Полковник Петр Потехин накануне решающего боя на Саур-Могиле
— Петр Геннадьевич, неужели тогда не были отработаны различные сигналы и опознавательные знаки?
— К сожалению, нет. Тогда у каждой бригады были свои сигналы или знаки для опознавания, о которых не знали в других подразделениях. Но проблемы были и посерьезнее — карты в большинстве случаев были еще 40-х годов. Вот представьте, поступает приказ выдвинуться и разбить лагерь в лесочке, обозначенном на карте. Когда же в заданный район прибывает техника, то оказывается, что там… пшеничное поле. Вот так и воевали на первых порах. Так что двигаться приходилось к высоте все больше по проселкам и полям. На Саур-Могиле нас встретили около десяти человек под командованием полковника Генерального штаба Игоря Гордийчука — позывной «Сумрак» (награжден орденом «Золотая Звезда» и званием Героя Украины, кавалер ордена Богдана Хмельницкого II и III степеней. — Авт.). С ним были добровольцы — крымские татары из группы «Крым». Он удивился, что нас так мало, но принял ту помощь, которая была. Мне «Сумрак» поставил задачу оборонять подножие горы.
Вместе с тремя бойцами нашли разбитое основание одного из памятников героям-летчикам. Там и укрылись. Удалось также собрать на поле оставшиеся после неудачных штурмов наемниками цинки с патронами, гранаты и даже один автомат. Все это мы снесли в наш опорный пункт.
Обстрелы были постоянными. По нам били не только боевики, но и российские военные прямо со своей территории. Самое страшное началось в обед 19 августа. Противник открыл по Саур-Могиле шквальный артогонь. Взрывы, словно огромное цунами, надвигались на высоту от подножия горы. Мы укрылись в памятнике, сели в углу, чтобы, если что, нас не завалило. Из-за большого количества пороховых газов было трудно дышать, а дальше вытянутой руки ничего не было видно. После этой огненной лавины боевики предприняли атаку Саур-Могилы. На нас шла пехота, которую поддерживали танки, бившие буквально прямой наводкой. Один из снарядов угодил в наше укрытие. Я увидел, как расходится бетон и внутрь памятника, где мы укрылись, влетают осколки. Один из них так и застрял у меня в немецкой кевларовой каске, не давшей ему войти в мой лоб. Когда я очнулся, Василий Кандела лежал на мне. Все это я видел одним глазом, так как другой заливало кровью. Но больше всего переживал за ноги, которые придавило бетоном. В первое мгновение мне показалось, что их просто отрезало…
И тут по нашему укрытию ударил второй снаряд. Я почти интуитивно закрыл здоровый глаз рукой, и она приняла все осколки на себя. Но больше всего досталось сержанту, который лежал на мне. Когда очнулся, то увидел, что Кандела истекает кровью. Он смотрел на меня, но сказать ничего не мог, изо рта у него шла кровь, — Петр Потехин пытается сдержать наворачивающиеся слезы. — И тут я вспомнил, как услышал его разговор по телефону с девушкой — они собирались в сентябре пожениться.
Но в тот момент я не мог помочь ни себе, ни ему. Как потом выяснилось, я получил тяжелую контузию, ожог, тяжелое ранение в плечо, переломы ребер, множественные осколочные ранения. Понял, что самим нам выбраться будет тяжело. Но вызвать помощь не мог — рация была разбита. Два других бойца тоже были ранены. Особенно тяжелые ранения получил сержант Славин. Ему осколками перебило кисти рук, выбило зубы, срезало нос. Кровь хлестала из него… Я только смог крикнуть, что надо выбираться и сообщить своим наверху о случившемся. Сашка Славин и Руслан, у которого была тяжелейшая травма головы и ранение в почки, под шквальным огнем противника на одних руках поползли наверх.
Я даже не надеялся, что ребятам удастся добраться до вершины, и пытался дотянуться до гранаты, чтобы в случае чего подорвать себя, но не сдаваться в плен. Представьте, что было бы, если бы российские наемники взяли в плен живого десантника, русского, да еще родившегося в Липецке… Вдруг к нам запрыгнул Тимур Юлдашев (известный украинский спортсмен, погиб 26 августа на Саур-Могиле. — Авт.) и сделал укол обезболивающего. Значит, ребята таки добрались к своим… Но после этого по нам ударили в третий раз, и нас окончательно засыпало.
Когда очнулся, в первый момент подумал: «Ну, вот и все, я уже на том свете». Но тут услышал голос «Сокола» (подполковник Александр Мельниченко. — Авт.): «Бекер», «Бекер», держись!" («Бекер» — это позывной Петра Потехина. — Авт.). «Сокол» откопал меня и сделал еще один укол. Я ожил. После того как нас с Канделой достали, подполковник передал ребятам на горе, что выводят полковника и еще одного раненого и что надо прикрыть. И тут я увидел картину, которую не забуду никогда в жизни. Как в фильме «9-я рота», все наши ребята на вершине встали в полный рост, чтобы взять под обстрел «мертвые» зоны, и открыли огонь из всех стволов по наемникам, прикрывая отход нашей группы. Они не пригибались под пулями. И они нас спасли…
Оказавшись на вершине, нас отправили к раненым в единственное глубокое укрытие. К сожалению, сержант Кандела, прикрывший меня собой, погиб. И тут противник снова открыл ураганный огонь по высоте. Я попросил Володю Покрышку, который был с нами в укрытии, связаться с генералом Литвиным и вызвать артподдержку. Передал бойцу номер телефона Литвина и позывные, чтобы подтвердить личность.
Чтобы вы понимали, связь там была плохая. Почти все вышки мобильных операторов боевиками были уничтожены, и мы находились в роуминге российского МТС. Но даже и через него из Саур-Могилы было очень тяжело дозвониться — прием был плохой. Однако Володе удалось связаться с генералом, который попросил передать координаты. Тогда я ему сказал, чтобы они били прямо по горе. В общем, вызвали огонь на себя.
После того как вслед за артиллерией противника заработала еще и наша, на Саур-Могиле стало в два раза страшнее. Наши тогда здорово всыпали боевикам. И они начали отходить. После боя ребята Игоря Гордийчука пришли ко мне с телефоном и сказали: «С нас бутылка виски после войны». Я ответил, что выпьем ее вместе. А вечером 19 августа за ранеными пришла все та же БМП, сержант которой вызвался день назад нас сопровождать.
В один из рейсов в госпиталь в Петровское отправили и меня. Там ночью здание, где лежали раненые, попало под очередной сильный артобстрел, в результате которого меня привалило и перебило кости таза. Очнулся я уже в Амвросиевке. Когда меня везли мимо поста медсестры, у нее на столе раздался звонок телефона, и я услышал: «Кто? Потехин?!» Сразу же закричал, что я Потехин, но даже не мог представить, кто сумел меня здесь найти. Беру трубку, а из нее раздается голос жены. Оказалось, когда я пропал из зоны покрытия мобильной сети, она обзвонила все прифронтовые больницы.
После Амвросиевки меня на вертолете доставили в Днепропетровск в больницу Мечникова, где меня уже встречали жена, обе дочки и двое друзей. Только благодаря их усилиям мне через несколько месяцев удалось встать на ноги. Правда, два осколка в руке врачи так и не смогли вытащить. Но я в строю и продолжаю служить дальше. Правда, назад в зону АТО меня пока не отправляют, хоть и написал несколько рапортов. Говорят, еще не пришло мое время.
— А какова судьба остальных бойцов, которые пошли с вами тогда добровольно на Саур-Могилу?
— Василий Кандела погиб, так и не узнав, что у него родилась дочка. Сашка Савин восстанавливается, но к службе уже не пригоден. Немногим позже узнал, что 24 августа к Саур-Могиле прорвался пикап со спецназовцами из 3-го полка, которые попытались вывезти раненых. Стрелком в прикрытие к ним пошел сержант Самойлов, но у подножия горы пикап попал под огонь, перевернулся, и Самойлов погиб. Остальные ребята после приказа командования 26 августа отходили с высоты вместе с группой полковника Игоря Гордийчука, но попали под обстрел (тогда был ранен и сам полковник, который до сих пор находится на лечении. — Авт.), после чего были в плену. По моему ходатайству всех семерых десантников наградили орденами «За мужество».
8156Читайте нас у Facebook
