Дмитрий Быков: «Влияние нынешней российской власти на внутреннюю и мировую ситуацию близко к нулю»

Международную книжную выставку-ярмарку «Зеленая волна», завершившуюся в Одессе в минувшее воскресенье, посетили многие именитые писатели. В их числе и Дмитрий Быков, широко известный не только как литератор, но и как автор программ «Гражданин Поэт», «Господин хороший», остро критикующих российскую власть.

Поэтому представим кратко: Быков — гражданин и поэт, публицист, литературный критик, преподаватель литературы, радио- и телеведущий. На выборах Координационного совета российской оппозиции по общегражданскому списку он занял второе место, набрав 38,5 тысячи голосов, и уступил только Алексею Навальному, получившему поддержку 43 тысяч избирателей.

По словам Быкова, он никогда не пытался влиять на мнение россиян. «Я ставлю себе задачу напоминать людям, что есть абсолютные ценности, а дальше они пусть думают сами», — подчеркивает он.

«Совершенно очевидно, что Одессу стремились присоединить к так называемой Новороссии…»

— Дмитрий, вы нередко бываете в Украине, в том числе в Одессе…

— Не так часто, как хотелось бы. В Одессе, например, не чаще двух раз в год, хотя именно этот город — один из моих любимых. Нынешнее непродолжительное пребывание здесь было очень плодотворным — шесть новых стихотворений.

— С тех пор как написали и опубликовали в «Независимой газете» разгромную статью об «одесском мифе», упомянув о том, что «город пребывает в духовном упадке, живет на проценты с капитала, эксплуатируя пять рассказов и одну пьесу Исаака Бабеля, два романа Ильфа и Петрова…»?

— Назовем вещи своими именами. Я писал о том, что «одесский миф» нельзя эксплуатировать бесконечно. Тогда многие одесситы обиделись, сейчас многие одесситы соглашаются. Я же пришел к выводу, что для того, чтобы какая-то моя мысль стала очевидной, должен быть определенный зазор, лет в пять. Это не значит, что я соображаю быстрее всех. Просто не отказываю себе иногда высказываться напрямую. Да, одесский миф закончился, нужно творить новый. Сейчас его по мере сил творят.

— Опираясь на то же, прежнее?

— Почему же! Все совершенствуется…

— На основе собственных несовершенств…

— На основе того, что Одесса — богатый, космополитичный, открытый миру приморский город. Курортный и торговый центр с необыкновенно трагическим прошлым. Оно каким-то образом входит как составляющая в этот непрерывный одесский праздник. Это и гражданская война, которая прокатилась по Одессе туда-сюда, разными волнами, в начале прошлого века. Это и оккупация с уничтожением почти всего еврейского населения…

Пожар в Доме профсоюзов в мае 2014-го такой же черной тенью лежит на прошлом Одессы. Тем более что, хотя всем понятен сценарий, как это происходило, суд до сих пор не вынес вердикт, и правда до сих пор не сказана. Ее реконструируют, собирая буквально по крупицам, немногочисленные профессионалы. Тем временем главные виновники трагедии (унесшей жизни 48 человек. — Авт.) благополучно сбежали. Поэтому очень много непонятного…
Но, повторю, Одесса — город с трагическим прошлым и все-таки с неувядаемым духом. И город, что очень важно, очень отдельный от всей Украины в целом. Такой город-государство, своеобразная столица. Приморская столица, симметричная в свое время Петербургу, как южный центр империи, построенный, кстати, по тем же геометрическим канонам. Очень удачная попытка Екатерины встать вровень с Петром. Для меня Одесса — это город, сейчас, во всяком случае, находящийся в процессе активного выстраивания нового облика. Мне кажется, что молодая Одесса, которая за это время народилась: великолепная, умная талантливая местная молодежь, она быстро этот образ достроит, дорисует.

— Вернемся к событиям 2 мая 2014-го. Что вам известно о них?

— Я знаю об этом достаточно. Поверьте мне, я много и серьезно изучал этот вопрос, потому что спекуляций на этой теме огромное количество. Все, что можно прочесть об этом в Интернете, я прочел. Для меня совершенно очевидно, что здесь произошла трагедия, которую никто не предусматривал. По всей видимости, городские власти определенным образом договорились: кто-то будет находиться в лагере на Куликовом поле, а кто-то этот лагерь за деньги незначительно погромит. Но ситуация вышла из-под контроля. Собственно, она и не могла не выйти из-под контроля, потому что началась стрельба.

— Вы всегда доверяете Интернету?

— Нет. Не всегда. Однако точно знаю: в происшедшем в Одессе всегда будут обвинять Майдан. Так кому-то удобнее. На самом деле, эта ситуация горькая, трагическая, и вину нельзя снимать ни с одной, ни с другой стороны. Городские власти, как было десять лет назад в Беслане (1 сентября 2004 года в Беслане, Северная Осетия, террористы захватили школу.— Авт.), договорились с террористами, которые вышли за договорные рамки и… все взорвали изнутри, как искры на пороховом складе все взрывают.

Однако совершенно очевидно, что инициаторами выступили те, кто стремился присоединить Одессу к так называемой Новороссии. Этого не получилось, но какой ценой! Вот об этом надо помнить.

Еще раз повторю: Одесса — город с трагической тенью на лице. И эту трагическую тень мы не смоем.

— В прошлом году в Одессе вы сказали, что желаете победы Трампу, чтобы создать прецедент на ближайшие две тысячи лет.

— Как видите, пожелания поэта учитываются.

— А как насчет будущего президента РФ?

— Прецедент создан. Думаю, его надолго хватит.

— С кем из известных украинцев — живыми либо ушедшими — вы хотели бы пообщаться?

— Из ушедших, конечно же, с Лесей Украинкой — моим любимым украинским поэтом. Я многие ее произведения переводил. В частности, поэму «Одно слово», которую считаю вершиной ее творчества. С Михаилом Коцюбинским было бы интересно поговорить о его мифологической прозе…

С ныне здравствующими сложнее. Хотелось бы пообщаться с Сергеем Жаданом. Это, на мой взгляд, самое интересное имя в современной украинской литературе, во всяком случае, в поэзии.

К слову, в сентябре мы с Жаданом должны делать совместный творческий вечер, и возможность для общения, думаю, представится. Другой вопрос — интересно ли это будет ему… Мне — да, он хороший поэт, с ним интересно поговорить.

— Выше вы сказали, что прецедент с властью в РФ создан и его хватит надолго. Вон даже приняли новую информационную стратегию до 2030 года…

— По-моему, полнейшая бессмыслица: неясно, что такое информационное общество и почему у него должна быть стратегия, но самое таинственное — это дата. Они там, видимо, действительно думают, что имеют некое влияние на судьбы России аж до 2030 года. Обстоятельства складываются так, что и с 2018-м ничего непонятно, а в 2030-м, дай Бог, чтобы кто-нибудь помнил их по именам…

Ведь правы сегодня не оптимисты, надеющиеся на последний путинский срок, и не пессимисты, уверенные, что Путин правит пожизненно, а скептики. Они-то понимают: влияние нынешней российской власти на внутреннюю и мировую ситуацию близко к нулю.

Уэллс назвал Ленина кремлевским мечтателем не потому, что тот мечтал об электрификации, а потому, что все еще верил в свою способность управлять историей, которая на деле давно уже управляла им.

«Худший из человеческих грехов — это трусость»

— Почему ушли из замечательного проекта «Гражданин поэт»?

— Я не уходил оттуда, просто он закончился в том виде, в котором мы его делали. Он изменился, телепередача прекратилась. Перекочевала на другой, третий канал, на радио… Потом кончились деньги. А с концертной волны соскочил (на живых концертах в рамках проекта Быков, в частности, писал стихотворение на выбранную зрителями тему. — Авт.) из-за разногласий с продюсером Андреем Васильевым. Но дружеские отношения с Мишей Ефремовым остались неизменными. Сейчас он как раз приехал в Одессу со спектаклем «Чапаев и пустота». По окончании представления мы встретимся и вместе отправимся осуществлять «совместную программу «Гражданин поэт». Без публики.

— Вы исследовали творчество гениальных литераторов, написали несколько книг, в том числе о Пастернаке, Окуджаве, Маяковском. Какие выводы для себя сделали?

— Как сказано в «Мастере и Маргарите», не самом моем любимом романе, но это важные слова: «Самый страшный грех — это страх». Страха не нужно бояться, с ним нужно бороться. Худший из человеческих грехов — это трусость.

— Как боретесь со своими страхами?

— Полагаю, посторонних людей должен интересовать не процесс, а результат. Результат достигнут, а каков был процесс — мои интимные тайны.

— Отказ, притом дважды, от встречи с президентом РФ — это результат?..

— Я не отказывался от встреч. Один раз меня пригласили, когда я физически не мог там быть — находился в Воронеже с выступлениями, а встреча была в Перми. В другой раз ее перенесли, и она пришлась на день рождения президента. Видите ли, я так устроен, что в день рождения не могу говорить президенту неприятные вещи. Положим, я бы подошел и сказал: «Добрый день, желаю вам здоровья». Это сразу же попало бы в прессу, и меня бы обвинили в эдаком подхалимстве. Так что нет, я вовсе не такой храбрый, как вам кажется. И это очень хорошо.

Просто я живу в России, ее поддерживаю. По-настоящему поддерживать Родину можно тремя вещами: первое — профессиональной и честной работой на ее благо, второе — критикой в адрес тех, кто губит и компрометирует нашу Родину, третье — по возможности мы должны не врать. Хотя Пушкин сказал, что быть искренним — невозможно физически. Однако зачем откровенно лгать?..

— Какое еще человеческое качество не приемлете?

— Злорадство.

— Касательно подхалимства. По опросу, проведенному Левада-Центром, 34 процента россиян назвали Путина в пятерке самых выдающихся людей всех времен и народов…

— По этому поводу я написал стишок, его опубликовала «Новая газета»: «Вот левадовский опрос. Это главный летний вброс. Впереди товарищ Сталин в белом венчике из роз. Он немного впереди, а немного позади — Путин с Пушкиным на пару, каждый с бантом на груди. Три святых величины, три хранителя страны — разбегаются соседи, умиляются скины!..»

«Когда нет вдохновения, пишу то, что не требует вдохновения»

— Совпадают ли ваши писательские вкусы с эстетическими представлениями другого писателя, вашей жены Ирины Лукьяновой?

— Относительно Одессы — совпадают. Мы с ней часто здесь бывали. И относительно Валентина Катаева, Семена Кисельмана, Юрия Олеши, Ильфа и Петрова — совпадают.

Правда, в кино я предпочитаю триллеры, а она — семейные комедии. Просто я считаю: чтобы испугать человека, нужен нешуточный талант, а она считает, что талант нужен, чтобы снять смешное. Но это неважно, во всяком случае, к конфликтам это не приводит.

— Вы — однолюб?

— В каждый отдельный момент — да. Вообще-то, это все проходит. Годы мои уже не те…

— Как в известном высказывании: «Партия учит нас, что моральное разложение с возрастом проходит».

— Что-то в этом духе. Готовясь к такому возрасту, я написал достаточно печальную «Балладу о кустах». Она всегда вызывает в зале дружный оскорбительный для меня хохот. Однако любовно-эротическая тема мне тоже не чужда. Одна из главных таких тем в РФ последние два года — расставание Джонни Деппа с Ванессой Паради. Я даже написал «Большую элегию Джонни Деппу»:

Итак, расстался Джонни Депп

с Ванессой Паради.

Их выбор странен и нелеп. Разлука

впереди.

Прощай навеки, общий быт. Из пафосных

семей

Теперь остались только Питт с губастою

своей.

Итак, развелся Джонни Депп с Ванессой

Паради.

Когда б такую бабу мне б, уж я б ее,

поди…

Простит тусовка или нет его скандальный

жест?

Но, видно, за пятнадцать лет любая

надоест…

— Создается впечатление, что вы пишите на лету. Что стоит за этой легкостью?

— Как говорил Некрасов: будет просто, как сделаешь раз сто. Работаю очень много, многому научился. Поэтому, надеюсь, мои тексты не оставляют запаха трудового пота. Но это не значит, что я над ними не тружусь. Впечатление легкости мне очень приятно. Если бы было наоборот: писал легко, а оставалось впечатление натужливости, это было бы чудовищно.

— С какого возраста пристрастились к литературному творчеству?

— С шести лет. Вероятно, было что-то заложено на генетическом уровне (мама — преподаватель литературы. — Авт.). Это ведь либо оно есть, дано, либо нет. А насильно прививать ребенку с малолетства любовь к литературе, к поэзии — это нонсенс.

— Сколько часов в день работаете?

— 18. Остальное время сплю.

— Что делаете, когда не пишется?

— Пишу. Понимаете, когда нет вдохновения, пишешь то, что не требует вдохновения. Например, какую-то научную работу, статью. Мои произведения иногда берут для постановки столичные театры, но никогда их не ставят. В итоге я получаю небольшие гонорары, но тем самым избегаю всеобщего осуждения…
Вообще же, я стараюсь за бесплатно не писать. В России выступаю в основном за деньги. Это здесь, у вас, выступаю бесплатно, чтобы никто не говорил, что я поехал за «длинной фашистской гривней». Поэтому, можно сказать, что фактически я вам еще приплачиваю (улыбается).

— Откуда и каким образом черпаете вдохновение?

— Это совершенно не зависит ни от состояния, ни от эпохи. Конечно, мне петь не хочется под звон некоторых ключей, но, тем не менее, зависит это в большей мере от погоды и географии. Есть несколько мест, где я всегда придумываю стихи. Это один переулок от улицы Правды и начала Беговой — в Москве, улица Дружбы, безусловно, — я там рядом живу. И один пляж в Одессе, рядом с дельфинарием (Ланжерон. — Авт.). В прошлом году меня поселили там, а в этом году — в гостинице «Аркадия», которая далеко от моря и никаких дельфинов.

— В литературной дуэли одиозных Захара Прилепина и Эдуарда Лимонова вы чей секундант?

— Как это было у Винни-Пуха: «А можно оба сразу и без хлеба?..» Нет, конечно, Лимонова я люблю. Лимонов — обаятельный человек, и когда он пишет обо мне гадости, то никогда не переходит на личности. И написал он побольше оппонента, и майором он себя не делал. И как-то он меньше презентаций проводит. Я в одном только к нему жесток — он все ждет, когда я про него скажу гадость, а я вообще никак не говорю и не скажу. Я вас люблю, Эдуард Вениаминович, я уверен, что вы меня сейчас слышите (улыбается).

«Журналистика — это замечательный способ смотреть мир и общаться с умными людьми»

— Почему вы считаете преподавательскую деятельность более полезной, чем журналистику?

— Журналистика действует на очень узкий спектр людей. И, самое главное, информируя их, она не заставляет их меняться, а педагогика заставляет. То есть люди, читая книжки, обретают какие-то новые качества. Вообще, литература действует на умы гораздо сильнее, чем журналистика. Поэтому посильное объяснение литературы, чем я в основном занимаюсь, это лучше. Журналистика — очень хорошая вещь для меня лично. Это замечательный способ смотреть мир и общаться с умными людьми.

Нам, моему и более старшему поколению, пора думать о старости. Все больше задумываешься о жизни. Большую ценность обретает понятие дружба, сами друзья. Нам интересны физическое здоровье, «бабки» — хотя бы в виде пенсии…

Молодежи свойственно искать простые и быстрые решения, интересны любовь, смерть, смысл жизни. И я стараюсь больше общаться с молодыми, а не с ровесниками, потому что с ровесниками я — старый, а с ними я — молодой.

Преподавание же — это способ быть всегда с молодыми, с людьми, которым интересны действительно серьезные вещи. Молодежь более интеллектуальна и более интересна, нежели мое поколение. Полагаю, лет через 40—45 их можно будет смело причислять к разряду новой интеллигенции.

— Разделяете ли расхожее мнение о том, что современные подростки не обладают в достаточной мере чувством юмора? Возможно, литература, книги позволят улучшить их вкус?

— Современные подростки имеют прекрасное чувство юмора и много других прекрасных чувств. Современные подростки — результат эволюции. Я был бы счастлив, если бы они взяли меня с собой в свое прекрасное будущее. Хотя бы «подавать мячи»…

Касательно книг. К сожалению, человек от прочитанных книг зависит не больше, чем от прочитанной еды. Он зависит даже не от добра и зла, которые наблюдает. Человек зависит ровно от одного параметра — от того, сталкивался он с чудом или нет. Потому что чудо показывает ему относительность его понятий и ограниченность его сознания. Если он может быть как-то направлен к добру, вообще к эволюции, то только одним путем — столкновением с непонятным, что братья Стругацкие показали очень явно. Ведь об этом знали и до них, Иисус Христос показал наглядно. Можно сколько угодно обучать учеников, но, если ты один раз перед ними пройдешь по воде и воскресишь мертвого, то это подействует. Это не значит, что люди ловятся только на чудо. Они ловятся еще и на жертву, на самопожертвование. Об этом, собственно, и фильм Алексея Германа «Трудно быть Богом» (поставлен по научно-фантастической повести Аркадия и Бориса Стругацких о событиях на планете Арканар. — Авт.).

Что сделать, чтобы спасти Арканар? Умереть на глазах у Арканара. Другого варианта нет. Здесь ответ более жесток, чем у Стругацких. Он более точен. Я вообще очень люблю этот фильм, когда бы ни начал его смотреть, уже не могу оторваться.

«Я бы с удовольствием написал книгу об Ильфе и Петрове»

— Вы даже специальный термин придумали, назвали молодежь «люденами»…

— Да, наблюдается колоссальный интеллектуальный рост людей от 18 до 25 лет. Мы дождались какого-то скачка — биологического, биофизического, как угодно. То ли человек, сопряженный с айфоном, становится умней, что маловероятно, то ли эволюция какая-то действительно происходит от накопления. Возможно, какие-то мутации, но я наблюдаю последние несколько лет в Америке, где я немножко преподаю, в России, где преподаю в основном, в Украине, где нередко бываю, одно и тоже явление — интеллектуальный рост именно молодежи. С чем это связано, не знаю. Люди будущего уже среди нас. Наша задача сделать так, чтобы им не расхотелось иметь с нами дело.

— Что вы не позволяли раньше и не позволяете сейчас своим детям?

— Попробовал бы я… Сыну Андрею не позволял никогда учиться езде на автомобиле и много в нем проводить времени. В результате он выучился, отправляется ночами в дальние поездки и катает девочек. То есть проводит в машине гораздо больше времени, чем я бы хотел. Запрещал ему приходить домой позже 20.00, а он никогда не приходил раньше 24.00. Всю жизнь запрещал ему приводить кого-то ночевать, и все равно все ночевали, и ночуют, и будут ночевать. Когда Андрею было лет двенадцать, спросил: «Почему ты мне никогда ничего не рассказываешь про школу? Ты меня боишься?» «Нет. Это ты меня боишься», — ответил он. С тех пор я не пытался его воспитывать.

Дочери запрещал устраивать бардак в ее комнате. Периодически я туда входил, сгребал весь мусор в мешок и уносил. Дочь ходила за мной в слезах, исхищая из этого мешка разные предметы. Понял, наконец, что это не бардак, а тонко организованный порядок, в котором я ничего не понимаю. Тогда плюнул на это дело, и сейчас она устраивает этот бардак уже в квартире своего жениха. И дай ей Бог здоровья!

— Дмитрий, можно небольшой блиц?

— Конечно!

— Ваше любимое занятие?

— Поиск грибов, когда они есть, и секс по любви.

— Когда ее нет?

— По обстоятельствам. Но когда есть любовь, то это приятная штука.

— Любимая песня?

— «Песенка о Надежде Черновой» Булата Окуджавы.

— Любимый писатель?

— Это сложно…

— Из одесских, если такой есть…

— Ильф и Петров.

— Это сразу двое!

— Они образовывали вместе тот синтез, который врозь не могли бы воспроизвести. Поэтому «Одноэтажная Америка» вышла хуже — они писали врозь. Вот пока Петров безупречным почерком писал, а Ильф стоял рядом и говорил гадости, все получалось хорошо.

Я бы с удовольствием написал книгу об Ильфе и Петрове, поскольку, как мне кажется, их проза — самая непрочитанная.

— Какую последнюю книгу прочли?

— «Дом Князя Гагарина», выпуск семь.

— Любимые строки из своего произведения?

— «Нету мне места на этой земле, это и есть мое место».

— Любимая еда?

— Макароны с сыром.

— Любимый фильм?

— «Чужие письма».

— Любимое выражение?

— «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие». Источник — «Гроза». Как актуально!

— Благодарю!

— До встречи, надеюсь.

1555

Читайте нас у Facebook