Мирослав Маринович: «Попросил бы Гузара рассказать, как любить наших врагов»
Любомир Гузар родился 26 февраля 1933 года во Львове. В 1944 году его семья переехала в Австрию. Еще через пять лет юноша оказался в США. В Америке, а затем в Риме он изучал богословие (имел степень доктора богословия) и философию. Там же начал свое пастырское служение.
2 апреля 1977-го Гузар был рукоположен патриархом Иосифом в сан епископа, а в 1993 году он вернулся на родную землю. В январе 2001-го его избрали верховным архиепископом Украинской грекокатолической церкви, а в феврале Папа Иоанн Павел II назначил Гузара кардиналом.
Блаженнейший очень много сделал для развития и консолидации и церкви, и украинского общества. К его высказываниям, произносимым всегда неторопливо и негромко, прислушивались все — от президентов до простых сельских тружеников.
В феврале 2011 года Блаженнейший сообщил, что Папа Бенедикт XVI принял его отставку с поста верховного архиепископа церкви по состоянию здоровья. Однако, несмотря на плохое самочувствие, Гузар практически до последних дней продолжал вести активную общественную деятельность. Он стал участником инициативной группы «Першого грудня», выступал перед молодежью и парламентариями, общался с представителями СМИ.
О том, каким человеком был этот великий украинец, «ФАКТАМ» рассказал хорошо знавший Гузара известный публицист, бывший диссидент, вице-ректор Украинского католического университета (Львов) Мирослав Маринович.
— Мирослав, что вы ощутили, узнав горькую весть о смерти Блаженнейшего Гузара?
— Не хочу произносить банальности, но, знаете, сразу возникло чувство большой потери и какого-то сиротства: ушел великий человек, которого не заменит никто. Таких, как он, я больше не знаю.
Гузар своим примером очень хорошо проиллюстрировал слова Василия Стуса, написавшего из лагеря своему сыну Дмитрию, что жить нужно так, чтобы голуби садились на плечи. Блаженнейший Любимир прожил именно так.
— Когда вы с ним познакомились?
— Точно уже не помню. Приблизительно в 1996 году. Почти сразу после того, как он стал помощником верховного архиепископа, Гузар пригласил меня в очень важную поездку в Лондон. С тех пор и завязались наши очень тесные контакты.
Скажу о таком сопоставлении. Один из иерархов Украинской греко-католической церкви имел фамилию Слепой (Иосиф Слепой был предстоятелем Украинской грекокатолической церкви с 1963 по 1984 год. — Авт.), но он видел на столетия вперед. А взгляд Блаженнейшего Любомира Гузара, который был в конце жизни действительно слепым, проникал в человеческую душу и во все украинское общество лучше многих-многих зрячих.
* «Журналисты охотились за Гузаром, зная: все, что скажет этот мудрый старец, будет непременно востребовано читателями и зрителями», — говорит Мирослав Маринович
— В чем феномен Гузара? Почему мы его называли моральным авторитетом нации?
— Прежде всего, потому, что он был человеком молитвы.
— Это как?
— Постараюсь найти правильные слова. Это сложно передать. Но когда люди видели Блаженнейшего Любомира, их завораживало отсутствие лукавства и исходящее от него умиротворение. Его духовность проявлялась даже в осанке, взгляде, тех неуловимых признаках, которые невозможно объяснить, но все их ощущают. Она не обретена автоматически или по должности. Большой душевный мир может быть достигнут в результате многолетней молитвы. Для меня это определяющий момент.
Гузар был безоговорочным моральным авторитетом для грекокатоликов и иудеев, мусульман и протестантов, людей светских и даже неверующих. Их национальность и социальный статус для него не имели никакого значения. Все попадали под его обаяние и харизму. Бог дал ему дар говорить о высоких вещах простыми словами. Потому что он хорошо знал людей и любил их.
Когда Гузар входил в зал, вставали все, причем без всякой команды. Хотя можно было сидеть, все равно же незрячий не увидит ничего. Но люди не могли оставаться на местах.
— Брала у него интервью совсем незадолго до кончины. До сих пор помню ощущение: от него исходили тепло и свет. Разговаривать с ним было очень комфортно.
— Вы абсолютно правы. Я при первом же знакомстве почувствовал подобное.
— Каким он был, когда вы с ним общались просто так?
— Во-первых, очень добрым и уважительным. Я никогда не ощущал разницы в наших статусах. Да, чувствовать эту разницу было моей моральной обязанностью, но сам Гузар ее ни разу не подчеркивал. По отношению ко мне с его стороны не было ни гордыни, ни позерства, ни искусственности. Он всегда очень уважал собеседников.
Во-вторых, его отличала простота. Расскажу об одном эпизоде. Однажды мне пришлось ехать вместе с ним и моим приятелем на машине из Вены во Львов. Лето, жара, хотелось пить. На какой-то остановке мы купили пиво. Гузар сел в салоне — «ногами на улицу». Вот так мы и сфотографировались на память. Этот снимок у меня долго хранился, а потом куда-то пропал.
Знаете, я тогда подумал: кто из современных иерархов (а Гузар все-таки глава церкви) согласился бы позировать с двумя мирянами вот так — держа в руке баночку пива? Наверное, никто.
Его простота настолько подкупала… При этом даже речи не было о панибратстве. Наоборот, меня, и не только, неизменно восхищала неимоверная духовная высота этого человека, который всегда и везде вел себя естественно и просто.
— Было что-то такое, что его раздражало?
— Редко видел его раздраженным. Помню, однажды застал его раздосадованным и недовольным. Потому что он в какой-то газете прочел что-то о себе и религии, причем написанное дилетантски, неграмотно (речь не об орфографических ошибках, а о непонимании сути) и непрофессионально. Он удрученно тогда сказал: «Боже, ну когда уже наши журналисты научатся писать о религии?»
— А чему мог искренне радоваться?
— Чаще всего видел его радостным, когда он общался с людьми. Думаю, основанием для позитива были приятные слова или чьи-то хорошие поступки. Он очень любил людей. Ответил как-то на вопрос журналиста: «Хочу бути Людиною».
Знаете, решение Блаженнейшего Любомира отойти от непосредственного руководства церковью удивило многих. Некоторые тогда решили, что он очень устал и хочет уединиться. Однако это не произошло, ведь украинцы получили неутомимого советчика, а медиа — прекрасного собеседника. Журналисты охотились за ним, зная: все, что скажет этот мудрый старец, будет непременно востребовано читателями и зрителями.
— А кто для Гузара был моральным авторитетом?
— Хороший вопрос. Однако ответа не знаю, потому что никогда не спрашивал его об этом. Возможно, в каких-то интервью что-то и прозвучало.
Но могу допустить, что для него авторитетами были митрополит Андрей Шептицкий и патриарх Иосиф Слепой.
О Шептицком Гузар готовил свою научную работу. Сами понимаете, что человек не возьмется писать докторат о том, кого не уважает. А патриарх Иосиф — еще и потому, что именно он рукоположил тогда еще иеромонаха Гузара в сан епископа. Этот акт прошел тайно от Папы Павла VI, не признавшего полномочия Гузара (потом, в 1996 году, это сделал Папа Римский Иоанн Павел II, чьи поступки Гузар считал образцовыми).
Понимаете, в католической церкви сложно правильно найти золотую середину, чтобы, с одной стороны, уважить авторитет Папы и не выступить против его нежелания признать епископство, а с другой — не осудить патриарха Иосифа и выполнить его решение. Это очень тонкий был момент.
Кстати, не могу не вспомнить, как во время паломничества Папы Римского (речь о визите в Украину в 2011 году. — Авт.) из уст Блаженнейшего Любомира прозвучали мощные слова покаяния о том, что «…деякі сини й дочки Української грекокатолицької церкви, на превеликий жаль, свідомо і добровільно заподіяли кривду своїм ближнім з рядів свого рідного народу чи інших народів». Он попросил прощения у Господа и у тех, «кого ми, сини і дочки цієї церкви, в будь-який спосіб скривдили». Эти его слова стали серьезным уроком для всего украинского общества.
Тогда некоторые высказали опасения, что просьба об извинении может быть не воспринята адекватно, что Блаженнейшего могут осудить. Однако он отреагировал очень решительно и, я бы даже сказал, сурово: «Это то, что должно быть и что я хочу обязательно сделать».
* В проповедях, выступлениях и статьях Блаженнейшего Любомира Гузара многие находили ответы на самые сокровенные и волнующие вопросы. Фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»
— Мы с Гузаром долго разговаривали о войне. Он сказал такую фразу: «Не дай Боже, щоб ми один одного ненавиділи». Имея в виду не жителей Востока и Запада, а тех, кто, условно говоря, за Украину и против нее.
— Я в полной мере понимаю эту его мысль. Могу реконструировать позицию Гузара. Для него было очень важно не уподобиться агрессору — России, которая сеет ненависть, насилие и ложь. С одной стороны, очень тяжело любить того, кто тебя ненавидит. Знаете, надо быть Христом, чтобы уметь так поступать. Однако вместе с тем существует правило: когда на тебя нападают, нельзя уподобиться врагу, ведь зло побеждает, когда оно завоевывает новые души, новых сторонников.
Так вот, с одной стороны, нужно себя защитить. И я безмерно благодарен нашим защитникам и прекрасно понимаю, что они не могут любить врага, которого берут на мушку. Это неестественно.
При этом есть опасение, что чувство ненависти, которое превалирует на фронте, может охватить всю страну. Но оно не должно стать основой нашего будущего отношения к России и даже к самим себе. Вот это, я уверен, имел в виду Блаженнейший Любомир.
— Он был убежденным оптимистом, рассуждая о будущем Украины. Сказал мне: «Поверьте, все будет хорошо». Вы на такие темы говорили с ним?
— Нет, потому что и он, и я четко стояли на одинаковой позиции, так что не было предмета для дискуссии. Мы верили в то, что Украина поднимается и что, пока мы стоим на стороне правды и добра, будет подниматься и дальше. Не дай Боже нам сойти с этого пути.
— О чем вы сейчас спросили бы Гузара, если бы он был жив?
— Я попросил бы его изложить письменно раздумья о том, что означает любовь к врагу. Чтобы люди могли их прочитать. Потому что сегодня страна очень страдает от того, что усиливается агрессия со стороны России. Люди, которые стали ее жертвами, потеряли родных
В завершение расскажу две истории, которые для меня стали весьма показательными. Они замечательно характеризуют Блаженнейшего.
Первая случилась во время перерыва на конференции «Справедливость и мир» в Киеве. Некоторые участники тогда подошли к Блаженнейшему и начали говорить, что современные священники не отвечают своему призванию и нарушают статус духовного лица. Войдя в раж, они в конце концов стали давить на Гузара, мол, церковь должна наказывать нарушителей. Блаженнейший внимательно слушал, не отрицая приведенные факты. А потом, тщательно подбирая слова, изрек: «Дайте людям вирости у свободі». Потому что хорошо знал, что из состояния рабства в состояние внутренней свободы мгновенно не перейти.
— Рабство — это Советский Союз?
— Конечно. Гузар говорил, что должно пройти определенное время, когда человек методом проб и ошибок обретет свободу, а вместе с ней и ответственность. Он знал, что каждому предстоит большая работа над собой. Гузар подарил нам простую формулу духовного возмужания, к которой я очень часто возвращаюсь, потому что в этих словах заложены глубокая суть и философия.
Он оставил нам еще одну простую формулу — общественного духовного здоровья: «Якщо хочемо створити середовище, в якому панує довіра, постановімо собі не торгувати правдою».
Следующий эпизод относится ко второй половине 90-х. Во время первой сессии Патриаршего собора во Львове в какой-то момент в зале появились две группы, ожесточенно спорившие меж собой. Как это часто бывает, людей захлестнули эмоции. Блаженнейший, который был модератором этого обсуждения, почувствовав нервозность зала, взял икону, лежавшую возле него, развернул ее к людям и сказал: «Я вас всех прошу, помолчите пару минут и посмотрите на эту икону». И все. Никаких окриков и прочего. После этого люди стали общаться спокойно и по-дружески. Я был поражен, как Гузар без лишних слов, очень просто и быстро нашел выход.
…Год назад земная жизнь Блаженнейшего Любомира подошла к концу, однако его слова будут резонировать в наших душах очень долго. Поэтому убежден, что его духовная миссия продолжится.
684Читайте нас у Facebook
