Янина Соколова: «Иногда дончане мне пишут: «Пушилин сегодня вас смотрел»

«За месяц нас смотрит порядка шести миллионов человек»

— Янина, недавно прочла анекдот. «Попадает Скабеева в ад. Приготовилась к худшему: котлы, сковороды, крючки… Завели ее в большую комнату и заперли. А там ничего нет, только тысячи фотографий улыбающейся Янины Соколовой». Как относитесь к такой славе?

— Не слышала этого анекдота. Круто. Да, наверное, это страшный сон Скабеевой.

Что касается отношения к славе, я не тщеславный и довольно закрытый человек, скорее социопат. Для меня известность — это исключительно инструмент. Мне важно, чтобы то, что я делаю, как бы это пафосно ни звучало, приносило пользу стране, людям и мне самой.

Проект «Вечер с Яниной Соколовой» мы придумали, как говорится, на коленке, сидя в кафе. Его успех — лишнее подтверждение того, что, если у тебя есть благая цель и инструмент, реализуй задуманное. Мне грустно, что таких проектов (имею в виду контрпропаганду) мало, потому что они крайне нужны в последние годы, хотя украинцы живут в состоянии информационной войны все время независимости. Для них крайне важно видеть контраргумент на мастерскую ложь Российской Федерации. Если мне пишет киевлянка: «Янина, после вашей программы я уверена, что все будет хорошо», это дорогого стоит. «Вечер» смотрят военные в зоне Операции объединенных сил. Знаю на сто процентов, что смотрят и на оккупированных территориях. В частности, главари псевдореспублик и их окружение. Наши источники в оккупированных городах пишут: «Янина, Пушилин сегодня с утра вас смотрел». Еще, по статистике, 10—13 процентов просмотров «Вечера» — это зрители из России. Да, они разные, но их интересует наша точка зрения.

Слава — ответственность перед теми, кто меня смотрит. А это люди разных возрастов и профессий. Вот только что зашла в кафе, и тут же ко мне бросились люди в вышиванках (интервью записано 16 мая, в День вышиванки; Янина была в роскошном платье с вышивкой. — Авт.), чтобы поблагодарить. Иногда говорят спасибо даже со слезами на глазах.

Для меня крайне ценно мнение военных и тех, кто живет в оккупации, ведь изначальная наша целевая аудитория — именно оккупированные территории. Хотя пока нельзя сказать, что мы полностью охватили этот сегмент.

В общей сложности за месяц нас смотрит порядка шести миллионов человек. Это огромная цифра для Украины. Мы сознательно употребляем русский язык, хотя мне проще говорить на украинском. Соответственно, подписчиков становится все больше и больше.

Читайте также: Только кретин до сих пор может думать, что Путин придет и спасет Донбасс, — Роман Цимбалюк

РЕКЛАМА

— Вы в одном интервью сказали: «Нас можно ненавидеть, можно любить, но никто не остается равнодушным. Мы добились того, чтобы они нас смотрели». Признаюсь честно, я, посмотрев несколько выпусков «Вечера», решила, что мне такой троллинг не по душе. Разделяю ваши взгляды, но не приемлю способ их изложения, имею в виду ненормативную лексику. Вам не хватает лексикона? Вы написали в соцсетях: «Матючки — для дела». Как потом детям будете объяснять, почему мама работала именно так?

— Все очень просто. Моя идеология такова. Моя жизнь — под пристальным наблюдением сыновей. Они видят, как устроен мой день, о чем я говорю с людьми и насколько люблю страну и свою работу. Они четко понимают почему. Мы часто разговариваем об этом.

Что касается моей лексики. Во-первых, если вы сейчас выйдете из этого заведения и послушаете, о чем говорит молодежь, то выяснится, что количество матов, которое звучит в программе «Вечер», несоизмеримо с тем, что вы ежедневно слышите вокруг. Мы не просветительская организация. У нас есть метка «18+», которая сигналит родителям — нежелательно, чтобы дети попадали на эту территорию. Во-вторых, не думаю, что дети узнают о матах исключительно с моей помощью.

Теперь объясню, зачем нужен этот «инструмент». Понимаете, аудитория, к которой мы хотим достучаться…

— Имеете в виду «вату»?

— Ну да. Вот «вата» зайдет на «Вечер» послушать, как я произнесу слово из трех букв, да так и досмотрит все до конца.

В реальной жизни я очень редко использую матерные выражения. У меня, признаюсь нескромно, довольно обширный словарный запас, поэтому мат — это вынужденная мера и крайний вариант донесения информации. У меня много проектов. Но «Вечер» — единственный, где мы с командой сознательно решили применять ненормативную лексику и хлесткие категоричные выражения. В информационной войне невозможно быть овечкой, ты просто проиграешь.

— Мама вас не упрекает за плохие слова?

— Слушайте, ну это староверство какое-то. Мы же не в СССР живем. Я не приемлю мат как оскорбление достойных людей. Только как отождествление треша, происходящего в соседнем государстве, которое ведет войну с моим государством. Это же язык «русского мира». Чтобы с ними говорить на одном языке, я вынуждена использовать обсценную лексику.

Скажу больше. Мы следим за всеми комментариями. Когда сделали один выпуск без матов, «вата» начала возмущаться: «Слушай, я тебя смотрел только потому, что ты материшься». Нередко пишут: «Ты это так сексуально делаешь, что у меня воображение работает…» Людям с низким интеллектом надо именно так объяснять происходящее.

«Вечер» должен идти в ночной прайм-тайм. Уверена, если запикать маты, будут смотреть"

— У вас заготовленные тексты или вы импровизируете в кадре?

— Есть сценарная группа — три человека, которые заранее готовят текст и подбирают к нему видео. У нас все продумано и учтено. Если запланирован фрагмент появления Ким Чен Ына на вокзале, который чередуется с моим комментарием, то это продумано до секунды. По сути, мы создаем полноценный фильм, у которого есть четкий сценарий.

— А если текст вам не нравится?

— Спорю со сценаристами, потому что есть очень тонкие моменты, особенно касающиеся украинских персоналий. К примеру, я к русскоговорящим украинцам отношусь с огромным уважением, в отличие, скажем, от писательницы Ларисы Ницой. Она применяет радикальную агрессивную риторику, которую тут же подхватывают российские СМИ. И потом на их ток-шоу рассказывают о нашей неадекватности. Поэтому таких украинцев, как Ницой, мы нещадно критикуем.

Еще есть какие-то идеологические вещи. Наши сценаристы — ребята очень циничные и категоричные. Их фантазии иногда зашкаливают. Но их-то в кадре нет, так что за все отдуваюсь я. Поэтому пытаюсь найти какой-то баланс. Но повторюсь: в информационной войне быть овечкой невозможно.

— Почему мы ее проигрываем?

— Да мы уже ее проиграли…

Львиная доля украинских телеканалов принадлежат частным владельцам. Их стратегия двухвекторная. Первый фактор — отстаивание собственных политических интересов. Второй — зарабатывание рейтингов. На начальных этапах я предлагала «Вечер» трем центральным телеканалам. Везде отказали, мол, «нашей целевой аудитории это вряд ли будет интересно». В кабинете топ-менеджера одной из главных кнопок страны было сказано прямо: «Наша задача — зарабатывание денег, а не помощь государству». При этом они хвалят нас, но в свою сетку вещания ставить не хотят. А как по мне, «Вечер» должен идти в ночной прайм-тайм. Уверена, если запикать маты, будут смотреть. И рейтинги будут.

В команде «Вечера» работает 14 человек (от сценаристов и операторов до дизайнера, администратора, гримера и костюмера). Это громадный бюджет — несколько тысяч долларов в месяц. У нас хорошая картинка. Над ней трудятся главные операторы двух центральных телеканалов. Они понимают построение шоу с точки зрения света, техники и прочего. Ведь я создала полноценный проект для телеэкрана, без всяких поблажек на то, что это выходит в интернете.

Так вот, всей команде нужно платить зарплату. Поверьте, найти в этой стране блогера, который смог бы держать такой штат, крайне сложно. Его просто нет.

— Вы себя позиционируете в данном случае как блогера?

— То, что мы делаем, — это блогерство, хотя я прежде всего журналист. «Вечер» — это микс актерского мастерства и журналистики. Простое прочитывание текста — грустно, устало и обреченно, как это порой делают некоторые блогеры-публицисты, — никогда никого не зацепит.

Чтобы добыть деньги, нужно изрядно побегать, подумать, составить план, где заработать. Есть люди, которые смотрят мой личный блог и задают там платные вопросы. Плюс есть приватные деньги, плюс то, что мы получаем от размещения «Вечера» на интернет-страницах нескольких телеканалов и на телеканале АТР.

Читайте также: Я веду антипутинскую пропаганду, поскольку видел, в каких условиях живут люди в России, — Дмитрий Чекалкин

— Если бы не зарабатывали, все равно занимались бы этим?

— Занималась бы, но это не выглядело бы так, как сейчас, а намного грустнее. Чем делать плохо, лучше вообще не делать. Создавать качественный антипропагандистский продукт очень накладно. На первых этапах у нас ничего не было — ни денег, ни реквизита…

Еще один момент. Каждый наш выпуск блокируется россиянами. За день до того, как «Вечер» появится в Интернете, он проходит проверку на блокировку. То есть мы его выставляем в интернет и буквально через пять минут телеканалы «Россия-1», «Первый», НТВ, программы типа «60 минут с Соловьевым» строчат в YouTube жалобы. У них для этого есть специально обученные люди. Это целая система. В России на такое выделяются громадные деньги.

Должно пройти десять дней, чтобы мы могли эти жалобы опротестовать.

— И как вы решили эту задачу?

— В связи с тем, что они нас начинали блокировать изначально, мы обратились к трем компаниям, которые (за процент от монетизации) опротестовывают их жалобы и заранее анализируют наш свежий выпуск на предмет возможных нарушений. Благодаря этой схеме мы за день можем разблокировать программу. То есть эфир, который выходит в четверг, должен быть смонтирован в среду, чтобы понять, где россияне нас «подхватили», и сразу же автоматически отправить протест на их жалобу.

— Случалось, чтобы до зрителя продукт не доходил?

— На начальном этапе — да. После выхода двух программ нас на неделю заблокировали. Но у нас ведь актуальные новости, так что спустя день-два программа теряет смысл.

Еще проблема в том, что главные офисы YouTube по странам Восточной Европы находятся в Питере. И когда ты пишешь туда протест, очень сложно добиться адекватной реакции. Поэтому мы сразу обращаемся в американский офис. Так что идет борьба не только за хорошее качество продукта, но и за то, чтобы он вообще вышел.

«Войти в Раду, сидеть там, блокировать трибуну… Какой смысл?»

— С 2015 года на «5-м канале» выходит цикл ваших интервью «Рандеву». По вашим словам, вы показываете зрителям, кто есть кто.

— Причем и в позитивном ключе, и в негативном. Даже если собеседник не ответил на вопрос, это тоже штрих к его портрету.

— Вашими визави были Матиос, Безсмертный, Гордон, Балашов, Чекалкин, Кива… Запомнила интервью с певицей Анастасией Приходько 5 ноября 2018 года, когда она сбежала из студии. Часто от вас уходили собеседники?

— Не часто. В основном держатся. Они очень разные. Ну таким является украинский политикум и вообще социум. Поэтому, когда меня ругают: «Зачем пригласила такого-то, отвечаю: «Чтобы вы думали, голосовать за этого человека или нет, чей он и зачем. Почему Аваков хочет дальше продвигать Киву? Потому что «Народный фронт» не попадает в следующий парламент и нужна замена. И так далее. То есть я даю людям картину, которая помогает понять, что происходит. Мы стараемся вытаскивать всю подноготную о наших гостях.

Кстати, после появления программы «Вечер» большое количество молодых людей, которые купились на мой слог и манеру, переключились на «Рандеву». Иногда получаю письма от мам студентов и школьников: «Спасибо большое, сын смотрит „Рандеву“. Он начал интересоваться, что происходит в стране, а раньше ему было все равно».

Читайте также: Пересменка на пути к национальному единству: уроки для Порошенко и вызовы перед Зеленским

— Кто не принимал приглашение прийти на интервью?

— Зеленский, например. Вчера поговорила с окружением Порошенко — пообещали, что он придет через месяц.

— О чем будете говорить?

— Обо всем. И о том, что произошло, и каково чувствовать себя, когда ты имел 60 с гаком процентов поддержки, а потом стало 23. Понял ли он, почему так случилось. У меня к нему куча вопросов.

— По вашим словам, вы никогда не делали заказных интервью.

— Это исключено. Даже никто не пытается предложить. Я очень ценю доверие тех, кто меня смотрит.

После каждого эфира приходит около тысячи сообщений, причем от людей из разных лагерей. Они мне доверяют. Львиная доля людей думает, что раз я работаю на канале Порошенко, то почему-то должна быть порохоботом, хотя я таковой не являюсь. Я вообще никогда не говорила, за кого буду голосовать, ведь это агитация.

Делая заказные интервью, утрачу доверие людей. Для меня важно оставаться в профессии, а не работать на владельца телеканала. Я очень ценю, что мне позволяют говорить то, что думаю. Поверьте, такое не на каждом телеканале возможно.

— В комментариях в соцсетях прочитала о вас: «Иногда такой журналист может сделать больше, чем депутат». Почему не идете в политику?

— Я была бы очень активным и классным депутатом, но…

— Неудобным?

— И неудобным, и недееспособным. Объясню почему. Есть две политические силы, которые на протяжении месяца мне предложили место в своих списках. Но они в данный момент не из тех, в чьих рядах я могла принести этому государству пользу. Поэтому всерьез подумываю, чтобы через пять лет создать новую политическую силу. Есть люди, которые могут войти в эту команду, есть направления, которыми хочу заниматься. К тому же я девушка независимая, мне важно, чтобы на меня не давил глава партии, который скажет, что нужно объединиться с тем, с кем я объединяться не хочу. И что, тогда буду перебежчиком, как ряд коллег-журналистов, которые сбежали из ББП в «Дем-альянс», а сейчас уже и с Зеленским наладили отношения? Чтобы не спать ночами? Зачем мне это? Войти в Раду, сидеть там, блокировать трибуну… Какой смысл? Шумиху создавать?

Я буду эффективнее на своем месте, чтобы рассказывать украинцам: «Ребята, посмотрите, вы вот этого хотели?» Либо наоборот: «Посмотрите, мы с вами ошибались, этот парень вон сколько всего сделал для страны».

Читайте также: Война на Донбассе будет длиться долго, — Андрей Цаплиенко

— Вы в 2003 году работали на луганском телеканале «Лот ТВ». У вас остались там знакомые? Где они сейчас?

— Работала очень недолго — всего месяц. Я была достаточно молода, но уже имела опыт работы на телевидении. Меня пригласили для старта проектов, которые привлекли бы внимание луганского зрителя к этому телеканалу.

Увы, все, с кем познакомилась тогда, не на нашей стороне. Родион Мирошник, который меня туда позвал и который возглавлял на тот момент телеканал, сейчас советник по внешним связям главаря так называемой «ЛНР», был представителем Луганска в трехсторонней контактной группе в Минске. Довольно влиятельная личность.

— Общаетесь с ним?

— Время от времени. Мы друг друга, к сожалению, не слышим. Вряд ли у нас будет общее будущее с людьми, которые мыслят подобным образом.

— Вы как-то признались, что до определенного времени были сориентированы на Россию. Когда у вас поменялось мировоззрение?

— С появлением детей. Старшему сыну сейчас восемь лет, а младшему — пять. Мой муж родом из Львовской области. Когда мы познакомились, много раз обсуждали, какой должна быть семья, как растить любящих свою страну детей.

После их рождения я поняла, насколько важно осознавать, в какой стране ты живешь. Я достаточно поездила по миру. Увидела, как живут в развитых странах. Ясно одно: мы сможем развиваться, только понимая национальную идентичность. А быть придатком к соседу, и в языковом плане в том числе, это путь в никуда.

— Переход на украинский язык дался вам тяжело?

— У меня два образования. Второе получила на актерском отделении Института театра, кино и телевидения имени Карпенко-Карого. Стыдно, выпускаясь из такого вуза, иметь плохой украинский. А я ведь еще и отличница. Поэтому с первого курса ввела языковой режим. К тому же на телевидении крайне сложно, не имея словарного запаса, свободно себя чувствовать в кадре.

В общем, работала над этим долго. Это было тяжело. Когда думаешь на русском, тебе надо постоянно переключаться. Мама, ближайшее окружение — все были русскоязычные. Но я смогла. И дети закрепили этот результат.

Когда Мирону было два года, я ему перед сном читала книжку. Он меня спросил: «Що таке «спасибо?» В тот момент поняла, что своей цели достигла. Сейчас дети говорят и по-русски, и по-украински, ведь Киев двуязычный город. Но дома мы не говорим по-русски вообще. Не потому, что это табу, просто привыкли. И мама, которая всю свою сознательную жизнь говорила по-русски, ради работы (она занимала руководящую должность в Министерстве экологии), ради внуков тоже выучила язык.

— Многих сейчас тревожит, что будет с Украиной дальше. Вам не страшно?

— Мне — нет. Мне не страшно в принципе. Хотя в этих неопределенностях (мы не знаем, какая у Зеленского стратегия национального развития — ничего не знаем) ничего хорошего. Опасаюсь только одного: что у нового президента не будет той проукраинской категоричности, как у Порошенко.

— Трудно представить даже телефонный разговор Зеленского и Путина, не говоря уже о личной встрече.

— Мне тоже. Но мы же живем в парламентско-президентской республике. Так что верю, что парламент и гражданское общество сдержат какие-либо поползновения в сторону Кремля. Иначе снова возможен Майдан.

— Вы говорите, что целевая аудитория «Вечера» — жители оккупированных территорий. Нашу землю рано или поздно мы отвоюем. Но потом придется разговаривать с людьми, которых зомбировали годами…

— Уверена, что, как только украинский флаг будет поднят над Донецкой и Луганской облгосадминистрациями, все туда прибегут в вышиванках и с барвиночками. И хлеб с солью испекут.

— И в спину будут плевать.

— Поплюют и перестанут. Считаю, что главная причина того, что происходит на востоке сейчас, это страх.

Читайте также: Точку невозврата в разрыве с «русским миром» Украине еще предстоит пройти, — Павел Казарин

— Они очень боятся возвращения Украины.

— Как грустно это ни звучит, там понимают только силу. Почему я разговариваю так агрессивно и с матами, то есть с позиции силы? Это заставляет их встрепенуться и прислушаться. Они не понимают шепота и демократии.

— Там же еще подрастают дети, которым забивают голову «русским миром».

— Я несколько месяцев назад была в Венгрии. Там такая практика. Молодежь из условно неблагополучных областей, которая может поддаваться влиянию извне, привозят в столицу и водят по музеям и выставкам. Через неделю они возвращаются домой уже другими. То же происходит и с детьми с востока Украины после посещения Львова. Как сказал один политик, «уборщица, приехавшая из глубинки Донбасса в Киев, вернется оттуда другой или не вернется совсем». Молодежь очень гибкая и чувствительная. Насчет нее вообще не переживаю.

— Последний вопрос. У вас двое сыновей, прямые эфиры, лекции, вы пишете тексты в Facebook и отвечаете комментаторам. Как удается все успевать?

— Я ничего не успеваю из того, что хотела бы. Да, дамочка немного не в себе, причем с детства. Если живу иначе — болею. Если серьезно, то я просто грамотно распределяю полномочия и доверяю людям, с которыми работаю. Это позволяет мне, в отличие от некоторых бизнесменов и даже президентов, не заниматься ручным управлением. Налаженный работающий механизм позволяет находить время для абсолютно всего. Даже иногда для лени. А лениться я очень люблю.

У меня эмоциональный и полярный характер — или пан, или пропал. А неиссякаемая энергия — это гены. Я же запорізька козачка. Это дает мне силы.

Но, знаете, несмотря на внешнее полное благополучие, я прошла через многое. 22 мая очень важный день в моей жизни. Общество наконец узнает о том, что я скрываю последний год. Расскажу о том, что произошло со мной и как я полностью переоценила свою жизнь. Думаю, эта информация шокирует многих. С этой проблемой, к сожалению, сталкивается миллион украинцев. На данный момент государство бессильно сделать их жизнь достойной. Поэтому помощь им будет еще одним из направлений моей деятельности в следующей декаде жизни.

Мы представим большой мультимедийный проект: книгу, песню и фильм, где я сыграю саму себя и где снялся мой лучший друг, известный музыкант. Это будет одна миссийная история, которой хочу посвятить свою жизнь.

P. S. 22 мая Янина Соколова поделилась личной тайной: в течение семи месяцев она лечилась от рака и сумела побороть опасную болезнь. Недуг подтолкнул ее к созданию мультимедийного проекта «Я, Ніна», посвященного поддержке людей с онкозаболеваниями.

Ранее в эксклюзивном интервью «ФАКТАМ» известный телекорреспондент Борис Сачалко рассказал о своем документальном цикле «Душу й тіло» об украинских воинах, которые пять лет находятся на передовой и готовы отдать жизнь за нашу свободу.

11751

Читайте нас у Facebook