«беременеть нам нельзя, аборт делать нельзя. Когда понадобилось общий аппендикс вырезать, ни одна из больниц браться не хотела. Хоть ложись да помирай»
Дождавшись, пока Даша, выпив в одиночку бутылку водки, уснула, Маша тихо попросила меня: «Привези к нам из Киева хорошего экстрасенса. Знаешь, как страшно, когда любимый человек гибнет на глазах. Любимая моя сестра. Она ведь пьет от отчаяния! Понимаешь, никак не может привыкнуть, что мы такие. У нее с детства идеал был -- Юрий Гагарин. Мы уже даже не мечтаем о нормальной человеческой жизни, о семье, детях. Мы хотим хотя бы иметь возможность работать -- что-нибудь шить, клеить. Быть кому-нибудь полезными. Но ничего этого нет! Нет смысла в нашей жизни». Этот разговор происходил в Московском доме-интернате для инвалидов N6 более трех лет назад.
В минувшее воскресенье пациенток богоугодного заведения стало на две меньше. Впрочем, некоторые до последнего воспринимали сестер как одно целое. Ведь у девочек (несмотря на возраст, иначе их не называли) были общими многие внутренние органы. Первой -- возможно, из-за непосильных переживаний за сестру -- умерла именно Маша. Не выдержало сердце -- женщина скончалась от острого инфаркта. Потом сестры -- живая и мертвая -- лежали рядом на операционном столе. На Дашины вопросы врачи 1-ой Градской больницы отвечали, что сестра жива, только крепко спит под наркозом. Через 17 часов из-за трупной интоксикации организма скончалась и Дарья. Иначе быть и не могло…
Увидев через стекло реанимационной палаты своих детей, молодая портниха на два года угодила в психиатрическую лечебницу
Всю жизнь эти две женщины были неразлучны. Московская портниха Екатерина Кривошляпова, которой, по причине огромного живота, дружно прочили близнецов, рожала очень тяжело. 4 января 1950 года после долгих мук ей было сделано кесарево сечение. Увидев извлеченное на свет создание, акушерка едва сдержала крик ужаса. Операция была сложной, женщина потеряла много крови и после родов никак не могла прийти в себя. Тем временем врачи посовещались и выработали тактику поведения. Как только Катя очнулась, ей сообщили, что близнецы родились мертвыми. Но роженица не желала этому верить: даже под наркозом она отчетливо слышала крики младенцев. И тогда нашлась сердобольная нянечка, которая через стекло в детской реанимационной палате показала Кате ее детей. Сверху до талии все было в порядке. Бедра были общими. А снизу располагались три ноги, одна из которых пошевеливала девятью пальцами… После увиденного молодая женщина два года провела в психоневрологическом диспансере в состоянии тяжелой депрессии.
Из родильного дома сиамских близнецов передали в НИИ акушерства и педиатрии Академии медицинских наук СССР. После многочисленных исследований стало окончательно ясно, что разделить их невозможно: у сестер есть общие внутренние органы, сообщаются кровеносные системы. Медики принялись за детальное изучение «чуда природы», кандидаты и доктора наук толпами ходили смотреть на сестер, водили студентов.
Ими вплотную занялся известный советский физиолог академик Петр Анохин. Каждую неделю над девочками проводили эксперименты. Заставляли глотать зонд, обвешивали датчиками. Некоторые эксперименты были просто садистскими. Например, девочек раздевали и клали голыми на лед, чтобы проверить, одинаково ли заболеют. К семи годам сестры не только не могли ходить, но и сидели с трудом. Их перевели в Центральный научно-исследовательский институт протезирования Министерства социального обеспечения РСФСР. Два года понадобилось, чтобы девочки научились самостоятельно передвигаться. Их долго учили координировать движения. Тренировались в спортзале, на матах и шведской стенке. Например, одна наклоняется вправо, другая -- влево, одна передвигает правую ногу, другая -- левую. А третья нога болтается сзади -- до земли не достает, но равновесие поддерживает. Зато, когда сестрички научились ходить, то сразу принялись бегать по длинным институтским коридорам. Даже прыгать наловчились, одновременно отталкиваясь от пола.
Когда сестрам исполнилось четырнадцать, научные светила потеряли к ним интерес. Аномалия изучена, эксперименты проведены, кандидатские и докторские диссертации защищены. Честно говоря, никто из эскулапов и не рассчитывал, что они столько проживут… Содержать при институте их стало накладно. Да и незачем.
На прощание Кривошляповым сделали операцию -- отняли третью ногу. Медики посчитали, что она им мешает, да и смотрится как-то некрасиво. После операции Даша с Машей самостоятельно ходить больше не смогли, с тех пор -- только на костылях и на коляске. Американские ученые, узнавшие о необычных близнецах, хотели пригласить их к себе. Даже «выкуп» предлагали. Обещали дать им работу, образование. Говорят, был такой проект: музыкальные сестры могли бы, в четыре руки играя на рояле, концертировать по всему миру. Но советские медики были непреклонны: «СССР детьми не торгует».
После встречи с матерью Даша стала пить еще больше
Из публикации в «ФАКТАХ» трехлетней давности
Признаюсь, когда я заглянула в палату Кривошляповых в «инвалидском доме» и увидела на двуспальной кровати странное существо -- два туловища, две головы, четыре руки и две ноги в шерстяных носках и шлепанцах, игриво закинутые одна на другую, -- мне сначала стало не по себе.
Даша: В школу нас не пускали. Раньше система была идиотская: уродов и больных никому не показывать. Мы тогда этого еще не понимали, так в школу рвались! Думали, ну ладно, пару раз обзовут -- мы за себя постоим. А нас не пускали. Знаешь, как больно было! В пионерские лагеря нас тоже не брали. Однажды врач Большаковский, царство ему небесное, хотел нас отвезти в «Артек». Он там каждый год работал. Ему тоже не разрешили: «Зачем уродов нормальным детям показывать?!»
Маша: Все почему-то считают нас одним человеком. А нас ведь две. У каждой свой паспорт, своя медицинская книжка. И характеры совсем разные. Даша более покладистая, она добрее, ласковее. И в детстве так было. Ее воспитательница по головке погладит -- она сидит, цветет. Я ей говорю: «Что ты радуешься, дура?» А меня поцелуют -- я щеку оботру. Обо мне всегда говорили, что я злая, грубиянка. А что делать? В жизни нам всего приходилось добиваться характером. Криком, слезами. Просто так ничего не давалось. Дашка у меня лучше. Чего я не прощу, она простит. Ее даже мальчишки всегда больше любили. Я не ревновала. Наоборот, приятно было.
Даша: В четырнадцать лет, когда нас перевели в Ростовский интернат, первый раз в жизни нам пришла мысль о самоубийстве. Ребята дразнили, подливали воду в постель, сотрудники за рубль показывали знакомым. Машка дралась с одноклассниками. После школы мы стали рваться обратно в Москву. Начались непонятные боли, вот здесь, -- Даша похлопывает себя по пояснице. -- Я сказала: «Подохнем мы с тобой тут». Когда нам общий аппендикс вырезали, и то проблемы возникли. Ни одна больница за нас браться не хотела. Хоть лежи да умирай.
Из Киева я привезла сестрам Кривошляповым гостинцы: домашней украинской колбасы, копченого сала, пакет жареных семечек и, каюсь, по специальной просьбе Даши, -- бутылочку перцовой водочки.
Во время нашей беседы Даша отхлебнула из бутылки сначала один раз, запив свою порцию лимонадом, потом -- второй… Маша начала возражать, не хотела даже вместе с ней вставать к холодильнику, где в тайничке хранился подарок. Но Даша канючила: «Ну еще один разочек! Уж больно она вкусная, с перцем-то!» -- и сестра сдалась.
Маша: Ну вот что мне делать? И колотила я ее, и лечила, и кодировала, а ей только хуже. А началось все еще в школе. Нас пригласили выпить в компании. Я не хотела, Дашка тоже как-то колебалась. Но потом ребята начали дразнить: «Струсили!» И одна придурковатая: «А ты пей и не дыши!» Дашка послушалась. И вот получили. Я до сих не могу себе этого простить! Но особенно она начала выпивать, когда с матерью познакомилась. Дашка «достала» ее телефон через адресный стол. Это было нетрудно -- мать все эти годы жила в Москве, никуда не выезжала. Фамилия у нее та же. Главное, Дашка все сделала потихоньку от меня. Но когда я узнала, то бумажку с адресом порвала.
Говорю своей дуре: «Подумай сама, зачем мы ей нужны? Она один раз от нас отказалась и второй раз не примет, вот увидишь. А ты опять рыдать будешь». Дашка снова через адресный стол нашла ее телефон. Десять лет меня уговаривала! Наконец, уломала.
Сестры решили позвонить матери в тот день, когда им исполнилось 35 лет. Екатерина Кривошляпова дочерей признала сразу. Ее муж, отец близнецов, к тому времени уже умер от рака. После оставленных в роддоме девочек у них родились еще двое сыновей. Но после первого же визита к родственникам, давшим понять, что совсем не рады вновь обретенным сестрицам, Маша и Даша больше туда не ездили. Только Даша стала пить еще больше…
-- А ты?
-- Я не пью. Организм не принимает. Я чуть выпью -- мне тошнит. Но, знаешь, что страшно? Она если не выпьет, мне где-то (проводит рукой по груди. -- Авт. ) хочется уже. Кровь-то одна. Я тебя прошу: найди нам в Киеве такого экстрасенса, чтобы помочь смог. Привези сюда, только чтоб Дашка не знала. Может, получится?
«Беременеть нам нельзя -- сами инвалиды. А Дашке так семью хочется иметь… «
Стали листать «семейный» альбом. Даша к тому времени, в одиночку выпив бутылку перцовки, заснула тяжелым сном.
Маша: Вот наша школьная компания. Видишь -- какие уроды?! Это Сережка. Его мать, говорят, аборт не доделала. Вот он без ручек и родился. Он первой из нас Дашку научил целоваться… Дурак! Зачем учил?
-- Мне не очень удобно спрашивать, но… А мужчины-то у вас были?
Маша: Дашка влюблялась. Этот Сережка даже предложение ей сделал. Но он умер в 23 года. А с тех пор по-настоящему ничего не было. Так… Да с кем в этом интернате? У Дашки с детства идеал -- Юрий Гагарин. А у здешних на уме только бутылка да баба. Я от Дашки мужиков гоняю. Беременеть нельзя: мы сами инвалиды, как мы за ребенком сможем ухаживать? И аборт делать нельзя: кровотечение может открыться. Дашке очень хочется семью иметь, ребенка. У меня характер более жесткий. Мне за все эти годы по-настоящему ни один мужик не понравился. А Дашка страдает…
Узнав о смерти сестер, я позвонила в интернат. По телефону, который стоял в комнате Кривошляповых, откликнулся молодой женский голос. Вздохнув, очередная обитательница маленькой палаты сказала: «Вы сюда больше никогда не звоните. Бедняжки уже отмучились».
415Читайте нас у Facebook
