Скульптор Наталья Дерегус: «Пока колонна художественного института двигалась на Крещатик, студенты могли зайти домой к профессору Лысенко и, чокнувшись бокалами, поздравить его с праздником»
Конная статуя легендарного комдива Николая Щорса, точнее, ее рабочая модель, формовалась на… кухне пятикомнатной квартиры в доме на углу улиц Владимирской и Большой Житомирской. После войны в этой киевской квартире жили два известных художника — скульптор Михаил Лысенко и живописец Михаил Дерегус. Лысенко с домочадцами занимал три комнаты, семья Дерегуса располагалась в двух.
Обе семьи дружили еще с харьковских времен. В 30-е годы будущие народные художники СССР учились здесь в художественном институте. После освобождения Киева друзья переехали в столицу Украины и стали соседями, получив одну квартиру на двоих. Михаил Лысенко сразу же начал преподавать в Киевском художественном институте.
*Наталья Дерегус: «Наблюдая за работой Михаила Григорьевича, нашего соседа по коммунальной квартире, я решила, что стану скульптором»
Наталья Михайловна Дерегус, тогда просто Наташа, была, по сути, членом семьи профессора Лысенко, а во время учебы в вузе — и его любимой ученицей. Наталья Михайловна тепло вспоминает своего соседа и наставника.
«Миша любил играть в футбол: с костылем под мышкой и с палкой в другой руке прыгал за мячом на одной ноге»
— В 1944 году получить в Киеве такую роскошную квартиру считалось невероятной удачей, — рассказывает народный художник Украины Наталья Дерегус. — Город стоял в развалинах, поэтому о творческих мастерских никто и заикаться не смел. Художники работали где придется. Наш сосед по дому живописец Владимир Костецкий свою лучшую картину «Возвращение с фронта» писал прямо на лестничной клетке. Профессор Лысенко тоже работал дома: лепил модель в своем кабинете-мастерской, а формовал скульптуру на кухне. Мы жили настолько дружно, что никому и в голову не приходило сетовать по этому поводу.
Центральное отопление в Киеве, конечно, не работало. Грелись возле буржуйки, которую ставили посреди комнаты. А дрова хранили вдоль стен. Когда на пробу включали отопление, батареи разрывало, и вода заливала квартиру. Но все это были мелочи по сравнению с возможностью наблюдать за работой Михаила Григорьевича.
— И это предопределило для вас выбор профессии?
— Без сомнений. Я поступила в художественный институт и уже на третьем курсе работала в мастерской под руководством профессора Лысенко. Его кумиром был Микеланджело. Михаил Григорьевич говорил: «Скульптура не любит мелочевки, это искусство больших тем». Его интересовали общечеловеческие переживания — горе, война, любовь. Всего этого в жизни Михаила Григорьевича было предостаточно.
*Михаил Лысенко: «Лучшее мое произведение — это мои ученики»
— Ведь еще ребенком Миша Лысенко оказался в детском доме…
— Михаил Лысенко родился в селе Шпилевка Сумской области в очень бедной многодетной семье. Мать умерла рано, и отец остался один с семью детьми. В голодные годы в селе и здоровому человеку жилось непросто, а у Миши из-за туберкулеза костей начал расти горб. К тому же он неудачно упал, сломал ногу. Перелом сросся, но нога не сгибалась в колене и осталась на 12 сантиметров короче другой. Мальчика отдали в детский дом в Сумах. Со временем учителя, заметив у Михаила склонность к рисованию, перевели его в харьковский детский дом для одаренных детей. Здесь ребята жили коммуной. По мере того, как воспитанники взрослели, коммуна решала, кому из них учиться дальше, а кому идти работать.
Почему я так уверенно об этом говорю? Потому что моя мама, Ольга Сергеевна Лоренс, в конце 20-х годов работала в этом детдоме воспитательницей младших классов. Здесь же она познакомилась со старшими воспитанниками — Мишей Лысенко и Ваней Макогоном. Коммуна отправила их учиться в Харьковский художественный институт. В 1931 году мой отец Михаил Дерегус, Иван Макогон и Михаил Лысенко стали первыми выпускниками этого вуза. Более того, они первыми вступили в Союз художников СССР, который тогда образовался, первыми получили творческие мастерские в Харькове на улице Культуры. Там установлена мемориальная доска Михаилу Лысенко, а я сейчас работаю над доской Михаилу Дерегусу.
— Михаил Григорьевич переживал из-за своих физических недостатков?
— Он был настоящим жизнелюбом, очень добрым человеком и никогда не страдал комплексом физически неполноценного человека. Еще живя в коммуне, Миша любил играть в футбол вместе с другими ребятами: с костылем под мышкой, с палкой в другой руке прыгал на одной ноге. И никто из детей не говорил ему: «Чего ты сюда лезешь?» С такой экипировкой Лысенко на равных гонял со сверстниками мяч и был совершенно счастлив, когда попадал по нему палкой.
Любовь к футболу Михаил Григорьевич сохранил на всю жизнь, был заядлым болельщиком киевского «Динамо». В послевоенные годы имел постоянное место на трибуне стадиона. Он дружил с лучшим вратарем того времени Антоном Идзковским. Легендарный динамовец жил этажом выше и часто бывал у нас дома.
— Своим здоровьем Михаил Лысенко занимался?
— Одну из первых работ Лысенко «Китай борется», созданную после окончания института в 1931 году, рекомендовали на международную выставку за границей. Тогда же какая-то высокая комиссия рассматривала вопрос о лечении талантливого скульптора. По ее решению Михаила Лысенко госпитализировали в Харьковский ортопедический институт. Провели несколько сложных операций, после которых он долго висел на вытяжке с гирей на короткой ноге. За все время никто не слышал от Михаила ни стона, ни упрека. Он мог только сказать: «Мне стыдно, что я ничем не могу вам помочь».
Врачи совершили чудо: после продолжительного лечения Михаил Григорьевич вышел из больницы уже таким, каким мы его знали. И женился!
«Со своей будущей супругой Михаил Григорьевич познакомился еще в детстве, в коммуне для одаренных ребят»
— На ком?
— На красавице польке Ваце Серафинович, воспитаннице того же детдома. Миша с детства был влюблен в Вацуню. Михаил Григорьевич очень гордился своим старшим сыном Сашей. Со временем родилась дочь Галочка, а в 1945-м — сын Богдан. В это время Саша уже учился в Киевском автодорожном институте, что для скульптора Лысенко казалось недосягаемой вершиной знаний.
Саша обожал отца. А младший брат буквально молился на старшего, во всем подражал ему. К Саше часто приходили друзья. Компания любила собираться именно в том кабинете-мастерской, где лепил Михаил Лысенко. Тогда молодежь увлекалась шахматами. Михаил Григорьевич купил им специальные часы с кнопкой. Маленький Богдася, наблюдая, как передвигают фигуры, научился прекрасно играть.
По заказу отца для Саши в этой же комнате установили напольные параллельные брусья, на которых ребята любили делать стойку. А профессор Лысенко в это время занимался своим делом и ни разу не сказал: «Ребята, перейдите в другую комнату. Я же работаю!»
Вдоль окна кабинета стоял огромный стол, за которым скульптор работал над эскизами, а дети делали уроки. Когда мне становилось скучно, я шла к Лысенко, якобы никак не могу решить задачку. Саша же задачи любой сложности щелкал как орехи.
Здесь же был и телефон, после войны — большая редкость. Так вот, мне, девчонке, мог звонить бог знает кто и зачем, но Михаил Григорьевич всегда звал меня к телефону. Нет, чтобы сказать: «Оставьте телефон в покое. Наташа, не мешай!»
В этой мастерской Михаил Лысенко лепил «Верность» — свою первую, ставшую впоследствии известной, послевоенную работу. Позировала Вацуня, с роскошной косой, которую моя мама помнила еще по детдому. «Верность» — это встреча безногого солдата, вернувшегося с войны, с женой. Конечно, инвалида тревожили сомнения: ждут ли его дома, как встретят. А жена приняла его с распростертыми объятиями…
*Одна из работ Михаил Лысенко — памятник Николаю Щорсу, открытый на столичном бульваре Шевченко в мае 1954 года
— Чем вам памятны праздники в коммунальной квартире?
— Белоснежной накрахмаленной скатертью. Вацлава Марьяновна была аккуратистка из аккуратисток.
На 1 Мая и 7 Ноября наш институт дружными рядами выходил на демонстрацию. Студенческая колонна шла от Львовской площади по улице Большой Житомирской мимо нашего дома и спускалась на Крещатик. Мы двигались медленно, и все знали, что с балкона, как с трибуны, студентов будет приветствовать профессор Лысенко. В это время демонстранты могли зайти — ведь дверь нашей квартиры была открыта! — поздравить Михаила Григорьевича с праздником, чокнуться бокалами и бежать догонять колонну.
А вечером к Лысенко приходили Шумские, Бучмы, Гнат Юра, Наталья Ужвий, Николай Бажан, Антон Идзковский — все они жили в нашем доме. Перед тем как пригласить гостей к застолью, Михаил Григорьевич мог сказать мне: «Посмотри, правильно ли накрыт стол». Я передвигала солонку чуть в сторону, сервировка становилась правильной, а я из соседки превращалась в участницу торжества.
Именно в то время я поняла: накормить человека, не унизив его, это искусство, дар Божий. Супруги Лысенко обладали таким даром. Никто за столом не поднимал рюмку и не брал вилку, пока из соседней комнаты не появлялась моя мама, с которой супруги Лысенко познакомились в 20-е годы. Мама садилась рядом с Вацлавой Марьяновной, и это был сигнал к началу застолья.
Где-то в середине вечера гости начинали петь. Михаил Григорьевич пел потрясающе! Он обладал прекрасным тенором. Опираясь на высокий табурет, чтобы было удобно негнущейся ноге в ортопедической обуви, он стоял во главе стола и дирижировал изумительно красивыми руками.
Пели все украинские песни. Сейчас часто рассказывают, как душили национальную культуру. Не знаю, кого душили, но наш балкон был открыт, и пение у Лысенко, по-моему, доносилось даже до Крещатика!
— Известный скульптор имел автомобиль?
— После войны на такую покупку, конечно, не хватало средств. Но, учитывая состояние здоровья Михаила Григорьевича, ему выделили небольшой трофейный автомобиль — огромная роскошь по тем временам! И это вызвало зависть некоторых его коллег. А на самом деле под наши окна приезжало что-то рыжее, громко пыхтящее, и отвозило Михаила Григорьевича в институт.
Позже, конечно, у Михаила Лысенко появилась приличная машина, как и у многих других. Но к этому времени семья Лысенко переехала в Редутный переулок на Печерске, в дом с огромным садом, который Михаил Григорьевич обожал.
Михаил Лысенко умер в 1972 году от разрыва аорты. Его похоронили на центральной аллее Байкового кладбища. Через 35 лет скончалась его Вацуня, не дожив год до своего столетия.
2698Читайте нас в Facebook
