Дочь военного фотокора Евгения Халдея Аннa: «Флаг для снимка «Знамя Победы над Рейхстагом» отец пошил из скатерти»
Отправляясь в начале войны на фронт, 24-летний фотокорреспондент ТАСС Евгений Халдей попросил 100 метров пленки. Начальство удивилось — зачем так много. Мол, через пару недель разгромим фрицев… Халдей сделал в годы Великой Отечественной тысячи фотографий, снимал встречу глав союзных держав Сталина, Эйзенхауэра и Черчилля в Потсдаме, Нюрнбергский процесс. А его работа «Знамя Победы над Рейхстагом» стала всемирно знаменитой, вошла в учебники истории. Вчера в Киеве в Мемориальном комплексе «Музей истории Великой Отечественной войны» открылась выставка, на которой представлено более 130 работ легендарного фотокорреспондента, 30 из них — впервые. Это попавшие в советские времена в разряд запрещенных. Выставка организована при содействии известного коллекционера и мецената Алексея Шереметьева. В ее открытии участвовала дочь фронтового корреспондента Анна Евгеньевна Халдей.
— Свою самую знаменитую фотографию «Знамя Победы над Рейхстагом» отец задумал в Москве, перед ко
мандировкой в мае 1945-го в Берлин, — рассказывает «ФАКТАМ» Анна Халдей. — Ему понадобилось несколько красных знамен — чтобы поднять их на Бранденбургских воротах, аэродроме Темпельгоф и, конечно, над Рейхстагом. Папа упросил завхоза ТАСС дать якобы взаймы три скатерти. За ночь с приятелем портным Кашицером (отец снимал у него угол) пошили из них знамена с серпами и молотами, вырезанными из белых простыней. Кстати, если присмотреться к снимку, вы увидите продольную полосу. Это заретушированный шов.
Отец рассказывал, что множество солдат шло к Рейхстагу, чтобы повязать там красную ленточку, сделать надпись. Папа попросил троих из них помочь в съемке. Красное полотнище он дал 19-летнему киевлянину Алексею Ковалеву. Несмотря на юный возраст, Алексей был полным кавалером ордена Славы. Халдей (Анна Евгеньевна часто называет отца по фамилии. — Авт.) расставил бойцов так, чтобы на фото было хорошо видно — знамя развевается над Берлином. Для этого Ковалев забрался на конструкцию, находившуюся на краю крыши, да еще и наклонился вперед. Чтобы он не упал, за ноги его поддерживал дагестанец Абдулхаким Исмаилов.
Отец привез снимки в Москву, и тут редактор заметил, что на обеих руках Исмаилова по паре часов. Выйди фотография в таком виде, со стороны «органов» последовали бы обвинения — выставили солдата-победителя мародером. А 
времена-то суровые были, сталинские… Но обошлось — «лишнюю» пару часов с негатива выскоблили булавкой и заретушировали. Этот вариант 40 лет печатали в учебниках истории. Но сохранились и негативы с двумя часами, ведь Халдей сделал на крыше Рейхстага много снимков.
— В советские времена в школах учили, что Знамя Победы подняли над Рейхстагом Егоров, Кантария и Самсонов…
— Они подняли стяг, который считается официальным Знаменем Победы. На отцовском снимке другие солдаты и самодельный флаг. Крамолы в этом нет. Тем не менее в бытность Советского Союза их имена замалчивались. После развала СССР Алексей Ковалев рассказал телеканалу НТВ, что 1985-м приехал в Москву на празднования 40-летия Победы, вспоминал в кругу ветеранов, как держал алый стяг над Рейхстагом. Много распространяться ему об этом власти не позволили — упрятали в больницу.
«Во время Потсдамской конференции Сталин заставил папу порядком понервничать»
— Отец записывал имена героев своих фоторепортажей и находил их через 10, 20, 30 лет, — продолжает Анна Евгеньевна. — Есть фотоальбом, в котором рядом помещены фронтовые и послевоенные снимки. С Ковалевым папа виделся в 1970-е. А встретившись в 1995-м на Красной площади (их туда пригласили телевизионщики с Би-би-си), они… не узнали друг друга. Примерно за год до этого к отцу пришло признание. Помог в этом немецкий журналист Эрнст Фоланд, издавший альбом фронтовых фотографий Халдея. После этого мир открыл их для себя. Одна за другой стали организовываться выставки во многих странах. Меня просто поразил огромный успех, который имел показ отцовских снимков в Германии. Это был аншлаг, длившийся целых три месяца!
А в Кремле вдруг вспомнили об Исмаилове — он был удостоен звания Героя России. Отца и Ковалева никак не наградили.
— В учебниках истории печатают еще один снимок Евгения Халдея «Первый день войны». Правда, что вам пришлось защищать эту фотографию? Люди на ней одеты в пальто, а 22 июня — разгар лета.
— Да, поэтому ходили разговоры, что снимок сделан позже, осенью. Но дело в том, что день 22 июня 1941-го выдался в Москве холодным. Это подтверждают свидетели, например, дочь известного московского фотохроникера «Правды» Александра Пахомова Неля, которой тогда было шесть лет. Она помнит, что гуляла на улице с няней в шерстяной шапке. Когда по радио передали заявление министра иностранных дел СССР Молотова о нападении Германии, отец находился в редакции. Увидел из окна группу людей, обсуждающих оглушительную новость, выбежал и сфотографировал их.
— Что ему больше всего запомнилось на съемках Нюрнбергского процесса?
— В числе прочего — история о том, как раскричавшийся на отца Геринг (он на процессе был главным обвиняемым) получил от американского охранника дубинкой. Дело было так: корреспондентам разрешили присутствовать во время обеда в столовой — небольшой комнате размером около сорока квадратных метров, где кормили нацистских преступников. Известно, что Геринг в годы гитлеризма утопал в роскоши. А тут вместо деликатесов — каша, вместо золотой посуды — котелок. Когда отец, одетый в советскую форму морского офицера, навел на него объектив, нацист взбеленился — кричал, размахивал руками. Пришлось охраннику охладить его пыл.
Четыре отцовские фотографии использовались на Нюрнбергском процессе в качестве доказательств преступлений нацизма — двор тюрьмы в Ростове, устланный телами мирных жителей, расстрелянных фашистами, руины Мурманска, на который всего за одни сутки было сброшено 340 бомб…
«В Париже отец продал килограмм черной икры. На вырученные деньги приоделся и привез маме чемодан заграничных вещей»
— Евгений Халдей снимал на Потсдамской конференции. Какое впечатление произвел на него Сталин?
— Отец говорил о том, что Иосиф Виссарионович поразил его как фотографа выбором костюма. Все были в темной деловой одежде. Сталин резко выделялся на их фоне белым кителем с золотыми погонами. Сразу видно — победитель.
Одна из съемок на Потсдамской конференции проводилась в зале, где за большим дубовым круглым столом велись переговоры делегаций. Кстати, подходящего стола в Германии найти не удалось, и его доставили из Советского Союза. Фотокорреспондентов предупредили, что их запускают в зал на пять минут. Сталин сидел, склонив голову, и снять его лицо никак не удавалось. Время истекало, отец в ужасе, на лбу выступил холодный пот. И вдруг выручает Молотов — задает Сталину какой-то вопрос, тот поднимает голову, и отец нажимает на спуск своей любимой «лейки».
— Снимок маршала Жукова, принимающего Парад Победы на «летящем» коне, Халдей придумал заранее?
— Нет, это был экспромт. Лошадь всеми четырьмя копытами оторвалась от земли, и отцу удалось запечатлеть этот момент. Незадолго до своей смерти Жуков попросил отца отпечатать эту фотографию большим форматом. Тогда Халдей побывал у него дома. Беседа получилась душевной. Оказалось, оба пережили на Параде Победы одно и то же — когда грянуло «Здравствуй» Глинки, и Жукова, и отца охватили такие сильные переживания, что все происходившее потом они помнили смутно.
— Несмотря на успешную работу во время войны, вашего отца уволили из ТАСС.
— Это произошло в 1948 году, когда начались гонения на евреев. Я читала архивные документы, в которых записано:
«У Халдея от успехов закружилась голова». Но дело было в пресловутом пятом пункте. Моя мама русская. Они поженились с отцом в победном 1945-м. Халдей неплохо заработал в тот год на Нюрнбергском процессе, Потсдамской и Парижской конференциях. Кстати, отправляясь в Париж, он раздобыл килограммовую банку самой дорогой черной икры. Продал ее ресторану. На вырученную валюту приоделся и привез маме чемодан заграничных нарядов. Финансовое благополучие молодой семьи рухнуло после денежной реформы. Отец считал, что следует ожидать еще одного удара — выселения в Еврейский автономный округ, расположенный далеко на востоке. Он рассказал об этом маме. Она ответила: «Поедем вместе». Смерть Сталина предотвратила такой поворот событий. Но отец 11 лет числился внештатником, а это значит, мог рассчитывать только на гонорары. Он письменно обращался к главному идеологу партии Суслову с просьбой восстановить его на работе. Тот начертал резолюцию: «Нецелесообразно».
Несмотря на всеобщее признание Халдея, в 90-е годы семья богатой не стала. Отец получал пенсию, сумма которой в переводе на валюту составляла 30 долларов. Он скончался в 1997-м. Нам пришлось тогда занять две тысячи долларов на похороны.
Халдей прожил 80 лет. Судьба его хранила, ведь он неоднократно был на волосок от гибели. В первый раз — будучи годовалым ребенком. Его родители жили в Юзовке (нынешнем Донецке), держали лавку. Накануне Пасхи к ним ворвались грабители. Мать поняла, что их будут убивать, и закрыла собой младшего сына — моего отца. Пуля прошла у нее через сердце, у ребенка — через легкие. Моего деда ударили по голове, видимо, решили, что убили, но он выжил.
— Как получилось, что Евгений Халдей стал фотографом?
(На фото Евгений Халдей в мае 1945-го в Берлине на фоне Бранденбургских ворот)
— Он рос у бабушки. Рядом с их домом находилось ателье фотографа Клеймана. Такое соседство вдохновило мальчика сделать фотоаппарат — из какой-то коробки и линз от бабушкиных очков. Подростком он устроился чистить паровозные топки. Получал за это хлеб. Часть пайка продавал и так накопил на свою первую камеру «Комсомолец». Уже в 19 лет на его работы обратили внимание в Москве и пригласили в ТАСС. Тут нужно сказать, что по паспорту отца звали Ефимом, но друзья называли его Женькой. Все так к этому привыкли, что Халдей стал Евгением. Это имя получил и мой внук.
— Где будет храниться архив вашего отца?
— В семье. Мы обращались к депутату Госдумы России в надежде, что государство поможет, ведь архив требует особых условий хранения, например, поддержания микроклимата. Но нам сказали, чтобы рассчитывали на собственные средства. А где их взять? Снимки отца где только ни размещают — даже на конфетах и шампанском. Но попробуй добиться от предпринимателей выплаты авторских вознаграждений.
Немалые деньги нужны и на организацию выставок — аренда залов стоит дорого. Мы благодарны киевскому меценату Алексею Шереметьеву и руководству Мемориального комплекса «Национальный музей истории Великой Отечественной войны» за организацию нынешней выставки.
В материале использованы фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ» и фото из архива Халдей
3122Читайте нас у Facebook
