Николай Амосов: «Жизнь больного для меня священна»
«В 1958 году, когда меня оперировал Николай Амосов, в Советском Союзе еще не применяли наркоз. Тогда сложнейшую операцию на сердце, длившуюся шесть часов, он проводил под местной анестезией, используя новокаин. Мой случай был настолько серьезным, что меня с сильными болями доставили в больницу на самолете. Врачи не верили в выздоровление: „С таким сердцем ты можешь не дожить до завтра“. Но Амосов сделал операцию. Шесть дней я не вставал с кровати, а на седьмой Николай Михайлович, осмотрев меня, сказал: „Умрешь, но через много лет и не от этой болезни“. С тех пор сердце меня не беспокоило. Сейчас мне уже восемьдесят лет. У меня двое детей и внук. Своими жизнями все мы обязаны Вам, Николай Михайлович. Говорят, что человек жив до тех пор, пока его помнят. Так вот: пациенты Амосова будут помнить его вечно».
Это письмо, написанное 80-летним Леонидом Яворским, появилось в интернете полгода назад. Тогда газеты и телеканалы впервые заявили: съемочная группа документального фильма «Амосов. Столетие» разыскивает тех, на чью судьбу повлиял Николай Михайлович. Оказалось, таких людей — десятки тысяч, многие из них откликнулись. В прошлую пятницу в Киевском доме кино проходил вечер памяти Николая Амосова, организованный семьей известного кардиохирурга. Тогда же был показан документальный фильм «Амосов. Столетие».
— Работа, институт, пациенты всегда были для отца на первом месте, — сказала на мероприятии дочь Николая Михайловича член-корреспондент Национальной академии медицинских наук доктор медицинских наук Екатерина Амосова. — Очень приятно, что отпраздновать его сотый день рождения в неформальной обстановке пришли все «амосовцы»: друзья, ученики, сослуживцы, а также бывшие пациенты.
С Леонидом Яворским, как и с другими пациентами Амосова, откликнувшимися на просьбу режиссеров, «ФАКТЫ» связались лично.
*Леонид Яворский с внуком
— Я хорошо запомнил Николая Михайловича, потому что во время операции находился в сознании, — говорит Леонид Павлович. — Как потом оказалось, до вмешательства никто из хирургов, в том числе и сам Николай Амосов, не понимали, что стало причиной сильных болей, нехватки воздуха, которые я испытывал. Уже на операционном столе стало очевидно: легкое срослось с сердцем (скорее всего, это последствия плеврита, который я перенес в детстве), и Николаю Амосову пришлось отделять один орган от другого. Мне вводили новокаин, но он не всегда помогал. Врачи разговаривали со мной, пытались отвлечь и даже давали… сметану, чтобы у меня появились силы. Сам Амосов во время операции ни на минуту не присел: он был сосредоточенным и требовал такого же внимания от своих ассистентов.
После операции я уехал в санаторий и к врачам больше не обращался: не видел в этом нужды. Лишь спустя десять лет, когда был в Киеве, зашел в Институт сердечно-сосудистой хирургии, чтобы поблагодарить Николая Михайловича. Поразительно, за эти годы у него было множество пациентов, но тем не менее он меня узнал: «Юноша! Это ты?» К тому времени я уже стал секретарем обкома партии, а Николай Михайлович по-прежнему называл меня юношей. После операции у меня остался огромный шрам через всю грудную клетку. Если бы не этот рубец, мой лечащий кардиолог не поверила бы, что я перенес такую тяжелую операцию. Ведь несмотря на мой возраст, я хорошо себя чувствую, а результаты кардиограммы и сейчас хорошие. У меня дома есть книги «Мысли и сердце», «Голоса времен», написанные Николаем Михайловичем. Время от времени я их перечитываю, и каждый раз поражаюсь, насколько непростой была его хирургическая судьба и как хорошо он справлялся с трудностями.
Николай Амосов создал Институт сердечно-сосудистой хирургии, был первым, кто применил наркоз в кардиохирургии. Позже его ученики открыли первую в Украине кафедру анестезиологии. Известный кардиохирург серьезно увлекался философией, писал книги. Если собрать его пациентов вместе, получится население небольшого города. А если посчитать всех, кого спасли ученики созданного Амосовым института? Сколько их — область, страна? При жизни его называли гением. Но сам Николай Амосов относился к себе весьма скептически.
«Свои возможности я знаю — никогда не был блестящим рукоделом. Но хорошим был. Зато знания и выдумка присутствовали всегда. Однако смелость никогда не обгоняла умение. Жизнь больного для меня священна, никаких фокусов за счет риска. Впрочем, это не точно. Хороший хирург без риска невозможен. Вопрос — когда и сколько рисковать», — писал Николай Михайлович.
*Николай Амосов учил своих коллег: «Прежде чем оперировать больного, представь, что это твой близкий родственник, и только тогда принимай решение»
— У Амосова была редкая черта: он умел вызывать качественный скачок в любом деле, за которое брался, — вспоминает его коллега профессор-анестезиолог Леонард Чепкий, проработавший вместе с Николаем Амосовым более двадцати лет. — Фактически грудная хирургия была создана Амосовым, за что он получил Ленинскую премию. Еще будучи студентом, Амосов создал проект парового самолета. Ему помогало второе образование — инженерное. Работая хирургом, он побывал в Мексике, где впервые увидел аппарат искусственного кровообращения. Когда вернулся, по памяти сконструировал такой же прибор. Этот аппарат изготовили на одном из киевских заводов, и более десяти лет наши врачи применяли его во время операций. Первый в Союзе лепестковый клапан сердца Амосов сшил из нейлоновой рубашки, которую купил в Америке за два доллара. Удивительно, но эти самодельные клапаны работали, спасли жизни многим.
Благодаря Амосову появилась первая в Украине барокамера. В ней мы готовили пациентов к операции. Однажды спасли семилетнего мальчика с тяжелейшим пороком сердца. У ребенка было кислородное голодание, из-за чего его кожа, губы, ногти были синего цвета. Он находился в коме. В барокамере малыш буквально ожил: начал дышать, кожа и губы порозовели. Теперь мальчика можно было оперировать. Результаты были отличными. Но когда мы готовили четвертого пациента, случилось несчастье: камера взорвалась, погибли две медсестры. Тогда Амосов лично обратился к прокурору. Экспертиза показала, что это вина инженеров завода, отвечавших за работу приборов, а врачи здесь ни при чем. Как раз в это время в Москве проходили выборы в медицинскую академию, и у Амосова были все шансы победить. Но после взрыва он отказался баллотироваться. Это был человек высокой морали.
Он много думал и писал о жизни, счастье, вере, Боге.
«О Боге: его нет, и он есть. Нет, потому что Бог придуман. Есть, потому что идея Бога вполне материальна — она в разумах (нейронных моделях!) миллиардов людей и тиражируется в миллионах книг. Значение Бога: он управляет моралью общества», — считал Николай Амосов.
— Отец искренне пытался поверить в Бога, но у него это так и не получилось, — говорит дочь кардиохирурга Екатерина Амосова. — Существование Бога научно не аргументированно. Отцу это мешало, ведь такой человек, как он, не мог слепо верить. Папа прочитал много литературы на эту тему, о чем писал в своих дневниках. При этом отец был убежден: вера нужна. Это хорошо для морали общества, для морали людей. Но сам не мог поверить.
— У вас с отцом были близкие отношения?
— К сожалению, дети не всегда адекватно оценивают родительское отношение к себе. Уже сейчас, когда у меня есть взрослая дочь, я понимаю, что мне очень повезло: он был замечательным, любящим отцом. При всей своей занятости всегда находил для меня время, вкладывал душу. Папа дарил мне свои утренние, самые продуктивные часы. Это дорогого стоило. Первой книгой, которую я прочитала с отцом, стало произведение Киплинга «Маугли». Английский мы тоже учили вместе. Мне было десять лет, когда отцу пришло приглашение в США, где он должен был выступить с докладом по кибернетике. Тогда наш репетитор переводила его 40-минутную речь на английский язык, и папа тренировался в моем присутствии. На свои командировочные он покупал мне книги. В некоторые поездки брал меня с собой. Например, в Москве мы ходили на лучшие спектакли театров Вахтангова, Таганки, Моссовета, «Современника».
Кто-то может сказать, что папа был сухим. Некоторые запомнили, как он ругался во время операций. Однако прежде всего он требовательно относился к себе и, соответственно, к своему ближайшему окружению. Мне часто было непросто. Но во многом отношение отца стимулировало меня. Например, я всегда знала, что его уважение нужно завоевать, автоматически я его не получу. Это заставляло меня работать над собой. Хотя это было трудно. Отец был сложной, многогранной личностью.
Амосов писал: «Беда, мне кажется, в том, что человек по природе недостаточно хорош. Детей нужно воспитывать на идеалах, заведомо преувеличивая достоинства человека. Если этого не делать, то продукт воспитания — взрослые — будут еще хуже. Общество требует отречения от эгоизма, то есть включения в понятие себя еще и других людей».
*Со своей женой Лидией Николай Амосов познакомился на фронте, где она работала военной медсестрой. На фото супруги Амосовы с дочкой Екатериной
— Вы, как и Николай Михайлович, стали врачом. Отец как-то повлиял на ваш выбор?
— Эта идея появилась сама собой. Папа никогда меня не заставлял. Я очень хорошо училась в школе. Помню, за год сдала три класса экстерном. Занималась с репетиторами физикой, химией, биологией. Но из-за четверок по алгебре и геометрии так и не получила золотую медаль. В день могла по семь-восемь часов просидеть за учебниками. Хотя папа говорил, что заниматься больше шести часов подряд непродуктивно, не любил зубрежки по ночам. Переработав сегодня, недоработаешь завтра, и тогда коэффициент полезного действия за два дня будет низким.
Отец был очень организованным человеком. Следил за своим питанием, не переедал. Регулярно выполнял зарядку, бегал трусцой, пытался приучить к этому и других людей, потому что был уверен: здоровый образ жизни — верный путь к долголетию.
«Думаю, что главная причина болезней — неправильный образ жизни: неполноценное питание, отсутствие закаливания, физическая детренированность, психические перегрузки, неотработанные физкультурой стрессы», — писал Амосов в своих книгах.
— Николай Михайлович известен тем, что никогда не брал денег с пациентов. А в холле института висела табличка: «Прошу подарков персоналу не делать!».
— Отцу было противно ощущение кулька, когда люди приносили конфеты или другие подарки. Я хорошо его понимаю. Даже служебным автомобилем в личных целях он не пользовался. Летом родители жили на даче в Клавдиево, под Киевом. Каждое утро возле станции «Святошин» отца встречала служебная машина. Вечером автомобиль привозил его к этой же станции, откуда он 40 минут добирался на электричке, а потом еще двадцать шел пешком. Папа не хотел попусту расходовать казенный бензин, утруждать водителя. Отец не любил просить. Он часто повторял фразу из «Мастера и Маргариты» Булгакова: «Никогда ничего не просите! Сами придут и все дадут». Хотя были ситуации, которые вынуждали это делать. Тогда он переступал через себя.
*С этой просьбой Николай Михайлович обратился к «амосовцам» накануне своего 85-летия
Во время войны отец вместе с бригадой хирургов выполнил порядка сорока тысяч операций — примерно по 30 В день. На войне он стал первоклассным хирургом и организатором. Но важно другое — он не ожесточился, не огрубел. Именно тогда сформировалось его особое отношение к больным. Папа умел оставаться человеком, несмотря ни на какие обстоятельства.
Работа была для папы всем. Он высоко поднял планку института и старался ее удержать. Ввел своеобразную для Советского Союза форму демократии — анонимные бюллетени. Их заполняли все сотрудники и бросали в специальный ящик. Таким образом каждый мог узнать, как коллеги оценивают его профессиональные и личные качества. Для отца это было важно. В восьмидесятых годах сотрудники его института выполняли до пяти тысяч операций за год, что было лучшим показателем в Советском Союзе. К слову, когда папа был жив, официальное название его клиники звучало так: Институт сердечно-сосудистой хирургии. Но уже тогда люди называли его институтом Амосова. Это название писали на маршрутках, которые ехали от автовокзала к институту. У отца была непростая судьба хирурга. Каждый летальный случай в отделении он считал своим личным проигрышем, даже если его непосредственной вины в этом не было.
В фильме «Амосов. Столетие», который был создан творческой группой под руководством режиссера, сценариста Сергея Лысенко и по заказу Ассоциации кардиохирургов Украины, очень объемно показана жизнь Николая Михайловича. Есть уникальные документальные кадры, интервью хорошо знавших и любящих его людей, звучат цитаты из дневников кардиохирурга.
— Эти цитаты в фильме читает замечательный актер народный артист Украины Анатолий Хостикоев, — говорит Екатерина Николаевна. — В них действительно есть ответы на вопросы, которые человек ищет всю жизнь. Отец умел трезво оценивать ситуацию, он мыслил вне времени. Например, еще 20 лет назад в своих дневниках он писал: «Куда идти? Только на Запад, к созреванию, к стандартам Северной Америки. В США стекаются умы всего света. При том, что они же, американцы — идеалисты: запрещают курить и убивать животных. Еще и выбирают умных президентов… На Россию заглядываться не стоит. Будущее ее туманно». Когда неделю назад во время вечера памяти отца эти строки прозвучали в фильме «Амосов. Столетие», зал, в котором сидели ведущие врачи, академики, профессора, взорвался аплодисментами. Как потом оказалось, спустя несколько часов милиционеры на киевском майдане Незалежности избивали студентов, поддержавших идею евроинтеграции.
В знак уважения к этому человеку ЮНЕСКО объявила 2013-й годом Николая Амосова. А его имя наряду с Гиппократом, Пироговым, Кохом, Фрейдом, Бехтеревым в списке ста великих врачей человечества.
Отрывок из дневников Николая Михайловича Амосова:
«Так прошла жизнь. Что в ней было самое главное? Наверное, хирургия. Операции на пищеводе, легких, особенно на сердце, делал больным при угрозе скорой смерти, часто в условиях, когда никто другой их сделать не мог; лично спас тысячи жизней. Работал честно. Денег не брал. Конечно, у меня были ошибки, иногда они кончались смертью больных, но никогда не были следствием легкомыслия или халатности. Я обучил десятки хирургов, создал клинику, потом институт, в которых прооперировано свыше 80 тысяч только сердечных больных. Хирургия была моим страданием и счастьем. Если бы можно было начать жизнь сначала, я выбрал бы то же самое: хирургию, и в дополнение — мудрствование над вечными вопросами философии: истина, разум, человек, общество, будущее человечества!»
P.S. Показ фильма «Амосов. Столетие» планируется сегодня в полночь на телеканале «Интер», а также 8 декабря в 17.00 на Первом национальном канале. Подробную информацию о Николае Михайловиче и о дальнейших показах фильма можно найти на официальной странице в «Фейсбуке».
14091Читайте нас у Facebook
