"Киборг" "Клещ": "По ночам температура опускалась до минус 29-ти. Засыпая, не раз думал: замерзну насмерть"
В дни самых ожесточенных боев в Донецком аэропорту в январе много говорилось о том, какие мужественные люди его обороняют, что все они достойны наград. «А у меня даже нет „корочки“ участника боевых действий, — хмуро улыбается боец с позывным „Клещ“. — Да что говорить — нет приказа, согласно которому я находился в аэропорту. Так что меня вроде и награждать не за что». Он две недели провел в диспетчерской башне Донецкого аэропорта, после чего боевики свалили ее прямыми выстрелами из танка. В те дни в Интернете появились сообщения: именно «Клещ» проявил мужество и героизм, за что ему положена высокая награда. Поговорили — и забыли…
«ФАКТАМ» удалось разыскать этого бойца. Денис киевлянин, ему всего 31 год. На интервью он пришел со своим другом-одногодкой Евгением, с которым воевал в Донецком аэропорту. Глядя на этих молодых мужчин в черных куртках «алясках», сразу и не скажешь, что они — «киборги», добровольно оставившие хорошую работу, семьи и ушедшие воевать на восток страны.
*"Клещ" сам удивляется, что ему удалось выйти из этого ада без ранений
О «Клеще» мы узнали благодаря сообщениям советника президента, известного волонтера Юрия Бирюкова. На своей странице в «Фейсбуке» он написал: «Позывной „Клещ“, 93-я бригада. Две недели провел на вышке, занимался корректировкой огня. После обвала башни встал вопрос о том, что надо заняться чем-то еще. Полезным. Выполнял адское задание — вел за собой своих побратимов в атаку. Ночной эфир с ним — эпическая сага. Его командир „сломался“, а „Клещ“ — всего лишь солдат. Но выдержал, собрался и пошел на зачистку соседнего объекта. Будем его подавать на награды». Через несколько дней Юрий добавил, что документы бойца уже находятся на столе у президента.
— Не знаю, что имеет в виду автор этих строк, говоря, что командир «сломался», — горячится Денис. — За две недели моего пребывания на вышке пострадали четыре командира. Все они были ранены и заменены. Последний тоже получил осколочное ранение в голову, но вел себя мужественно, воевал наравне со всеми. Может, «сломался» — значит был ранен? Но мне неприятно, что есть двусмысленность и это слово можно трактовать как «сдался». Да и в конце концов мы все же не смогли закрепиться на новом рубеже. Неожиданно перед нами оказался танковый ров, который невозможно было перейти. К тому же зенитка обстреливала от души. Нужно было отступить, чтобы бессмысленно не погибли люди. В итоге мы покинули территорию аэропорта. Из атаки вышли без потерь! Не иначе как Бог всех нас хранил.
Мы разговаривали с мужчинами в ресторанчике неподалеку от Центрального военного госпиталя, где Евгений сейчас проходит реабилитацию.
— В аэропорт мы заехали в канун Рождества, шестого января, — говорит Денис. — Были сильные морозы, а у нас — ни дров, ни печки. Грелись тем, что лили дизельное топливо в металлические жестянки из-под патронов и поджигали. Правда, после 16.00 переставали это делать — в сумерках и ночью противник сразу стрелял, заметив даже крошечный огонек. Так как мы укрывались на лестничных пролетах башни, спали на ступенях, было дико холодно. Засыпая, не раз думал, что уже не проснусь, замерзну насмерть… Запаса еды — консервов, тушенки — у нас хватало, гораздо хуже было с водой — в последние дни перед падением башни сосали кусочки льда…
— Как-то Денис позвонил мне со словами: «Вы что там, спите? В вашу сторону движется диверсионная группа. Они уже почти подошли», — рассказывает Евгений. — А мы их не видели. Если бы не звонок Дениса, нас застали бы врасплох и перебили бы всех.
— Я передал координаты, и наша артиллерия их накрыла, — продолжает Денис. — По-моему, только троим удалось уйти. Но после этого на взлетную полосу выехал их танк и начал просто расстреливать башню. Он чувствовал себя вольготно. По-видимому, противник слушал наши переговоры из башни, так как несколько раз, когда я передавал координаты, танк тут же уходил с точки. Я даже показывал командованию, что наши переговоры известны — называл координаты, после чего противник сразу же начинал отводить технику или людей. Но командование сначала мне не верило… А затем «сепары» запросили перемирия, чтобы забрать тела своих погибших. И когда им дали такую возможность, они прямыми ударами из танка обрушили стену башни, в которой мы находились.
В башне нас было девять человек. Троих сразу же ранило. Выбило опору на уровне четвертого-пятого этажей, все начало валиться. Хорошо, что мы сидели на пролетах второго этажа. Нам некуда было отходить, негде спрятаться, просто не знали, чего ждать. Обычно после таких тяжелых ударов предпринимают штурм. А мы же не могли полноценно обороняться, имея на руках раненых. Ночью их удалось вывезти с территории аэропорта. Вражеский танк стрелял по вышке, уезжал перезарядиться и возвращался снова. Он разрядил по нам четыре боекомплекта. Понимая, что здания уже практически нет и мы окружены, подготовили все, чтобы при отходе взорвать остатки строения. Но такой приказ почему-то не давали. Эвакуировать нас тоже не торопились. В три часа ночи шестая рота 93-й бригады пошла в атаку, нас деблокировали. Видя, что бойцы идут вперед, мы присоединились к ним. А как иначе?
— Денис, не обидно, что спустя месяц после тех событий вы так и не получили награду, которую вам обещали?
— Я шел на войну не за медалями! Герои — те, кто закрыл грудью товарища, кто сгорел в БМП, кто остался под руинами терминала. До сих пор точно не известно, сколько ребят там погибло…
— В начале декабря в аэропорту находился наш побратим с позывным «Динамо», — добавляет Евгений. — Именно он поднял украинский флаг над разбомбленным зданием, чтобы весь мир знал, чья это территория. После двухнедельных боев в аэропорту «Динамо» вернулся в Пески и погиб на блокпосту… Почему его не награждают, пусть даже посмертно? Многие поступки таких замечательных ребят остаются незамеченными… Денис говорит, что для него неважно, будет ли он отмечен. Но я считаю: «Клещу» нужно вручить медаль или орден. Причем в торжественной обстановке — как пример для тех, кто еще не записался в армию добровольцем.
— Евгений, как вам удалось покинуть аэропорт?
— После того как боевики взорвали пол на первом этаже терминала и мы все свалились в подвал, ночью с небольшой группой мне удалось проскочить по взлетной полосе к своим. Нас было 14 человек. Меня поразил офицер с позывным «Север», которого ранило в ногу. Он перевязал ее и зафиксировал так, чтобы можно было стоять. Именно этот боец предложил нам выходить из разрушенного терминала. Я был уверен, что «Север» пойдет с нами, но он отказался: «Остаюсь с ранеными». В тот момент думал, что вижу его последний раз, ведь кругом были враги. Уже в Днепропетровске, в больнице, узнал, что «Север» жив.
— До сих пор обсуждается, правильно ли сделали, что оставили аэропорт, который держался полгода, стал символом мужества украинских воинов, в котором погибли столько патриотов своей страны…
— Иначе было невозможно, — отвечает Денис. — Враг его все равно не занял — там нельзя находиться, не за что зацепиться. Территорию по-прежнему контролируем мы, украинцы. Просто аэропорт окончательно разрушен.
— Когда мы находились в терминале, к нам не раз присылали подкрепление, — говорит Евгений. — Но в той ситуации помочь мог только Джон Рэмбо.
*Представляясь, Евгений сказал, что его позывной в батальоне — «Пузо». «У меня действительно было пивное пузо, пока я не попал в аэропорт», — говорит боец (фото автора)
Слушая тактически грамотные рассуждения мужчин, не сомневалась, что они и раньше имели отношение к военному делу. И каково же было мое удивление, когда узнала: оба даже не служили в армии!
— Летом перед телевизором пил пиво, когда услышал сообщение о том, что в Луганском аэропорту сбили самолет с нашими военными, — вспоминает Евгений. — Средний возраст погибших ребят — 25—27 лет. Моложе меня! Тогда и понял, что просто обязан идти защищать Родину. Призвали меня в середине августа. В учебном центре на Яворовском полигоне познакомился с Денисом. Нас определили в 93-ю бригаду. Я стал помощником гранатометчика. Затем нам предложили получить еще и специальность корректировщика артиллерийского огня. Вместе прошли эти курсы.
— Я осознанно отправился осваивать профессию корректировщика огня, — говорит Денис. — Понимал, что на этой войне, где чаще используется тяжелая артиллерия, наибольший урон могу нанести террористам, точно наводя на их технику пушки и зенитки — таким образом эффективнее помогу своему государству бороться с врагом.
— В зоне АТО мы находимся с конца осени, — продолжает Евгений. — Наше место дислокации — уже известный на весь мир поселок Пески, пригород Донецка.
— Многие бойцы стремились попасть в Донецкий аэропорт…
— Не скажу, что я очень хотел воевать именно там, — отвечает Евгений. — В Песках тоже приходилось вести серьезные бои. Двое наших товарищей, которые прошли аэропорт и остались целыми и невредимыми, погибли позже в этом же поселке, но при других обстоятельствах. Когда наш командир сказал, что корректировщик огня отказался ехать в аэропорт, Денис тут же вызвался вместо него. Мы настолько сдружились, что я не смог отпустить его одного, поэтому тоже отправился туда. Но в итоге я попал в новый терминал, а Дениса определили на вышку. И сейчас я очень хорошо понимаю: если бы не Денис, погибших в те дни было бы гораздо больше. Да и я сам вряд ли вышел бы оттуда живым…
Евгений, в мирной жизни работавший инженером, в том числе на телеканале «1+1», несколько раз выходил в прямой эфир новостей, рассказывая по телефону, что происходит в терминале.
— У меня остались хорошие друзья-журналисты, с которыми я поддерживаю связь, — говорит Евгений. — Я позвонил им из аэропорта, чтобы руководство страны в прямом эфире услышало о реальной ситуации. После этих «репортажей» мне перезвонил один из заместителей министра обороны. Этому человеку небезразлична судьба страны, он переживает за воюющих ребят. Мы еще не раз с ним созванивались, он уточнял, пришла ли обещанная помощь. Когда я из-за ранения приехал в Киев, он пригласил меня в министерство. Я участвовал в заседании группы, разрабатывавшей систему оплаты каждого дня пребывания бойцов в зоне АТО, рассказывал свое видение происходящего и передавал мнение ребят. Познакомился с людьми, которые хотят изменить ситуацию в стране к лучшему. Много лет Украина не воевала, а наш сосед времени не терял, укреплял и оснащал свою армию. К сожалению, в Генеральном штабе есть люди, которые не несут ответственности за происходящее, за глупые решения, в результате чего гибнут наши бойцы и мирное население…
— Знаете, приехав в Киев, я вижу: большинство людей продолжают жить, словно ничего не происходит, — добавляет Денис. — Считаю, что вещи нужно называть своими именами. Вот как это можно объяснить: гробы с погибшими солдатами есть, а войны — нет? Кроме того, каждый должен что-то делать для победы. Да, не все могут взять в руки оружие, не все должны находиться на передовой. Но объединиться, чтобы дать отпор внешнему врагу, обязаны все граждане, каждый на своем месте. И тогда победа будет за нами.
Евгений еще остается в Киеве. А Денис после короткого отпуска, увидевшись с женой и годовалым сыном, уже вернулся в Пески…
14895Читайте нас у Facebook
