Осевший в Украине молодой иракец продал почку, чтобы обеспечить жильем трех своих маленьких дочек
Когда 17-летний Алекс Заркани приехал поступать в Харьковский медицинский институт, он и подумать не мог, что спустя всего семь лет станет многодетным отцом-одиночкой, лишится почки, останется без средств к существованию, а его жизни будет угрожать опасность. Почку Алекс продал добровольно, пытаясь обеспечить трех своих маленьких дочек — пятилетнюю Софию, четырехлетнюю Настю и десятимесячную Мирославу. Но, конечно, он не мог даже представить, что Татьяна — жена, мать его детей — способна обобрать его до нитки и, забрав с собой деньги, добытые такой страшной ценой, сбежать с любовником. Ни органы опеки, ни полиция, ни суд не реагируют на жалобы многодетного отца. А узнав, что Алекс обратился за помощью к журналистам, Татьяна поклялась его убить.
«Мать бросила меня грудничком. О том, что у нее молодой муж и трое дочек, узнал только два года назад»
Добраться из Киева в село Петровское непросто: с Балаклейского железнодорожного вокзала сюда ездят только попутками. Сорок минут тряски по разбитой дороге — и я на месте. Алекс — худенький парень с темными, как ночь, глазами и белозубой улыбкой — вышел мне навстречу с такой же, как он сам, кареглазой и темноволосой малышкой — младшей дочкой Мирославой.
— Вообще-то меня зовут Сабах Салам Сабах, — объясняет мой собеседник, приглашая в дом. — Алексом я стал, когда работал в Ираке переводчиком у американских военных. Так им было проще выговаривать.
— Вы и по-русски говорите прекрасно, — делаю Алексу комплимент.
— Українською теж можу спілкуватись, якщо хочете, — улыбается молодой папа. — Еще знаю французский и немного турецкий. Я бы хотел, чтобы и дочки знали несколько языков. В раннем возрасте их выучить легко, поэтому я попеременно говорю с дочками и по-русски, и по-арабски.
Алекс приглашает меня домой. В стареньком доме идет ремонт, но все необходимое для деток там есть — кроватки, игрушки, посуда, шкаф, стиральная машина, плита, микроволновая печь…
Какой Алекс отец, видно сразу. Достаточно взглянуть, как нежно прижимается к нему малышка, как привычно он, подхватывая ее одной рукой, разогревает борщ, как пробует его на кончике ложки, чтобы дочка не обожглась. Мира капризничает и не хочет есть — у нее лезут зубки. Алекс забавляет дочку, и малышка, играя, понемногу кушает.
— Девочки вообще едят плохо, — говорит высокий парень, который заходит вслед за Алексом на кухню. — Как бы вкусно мы ни готовили, уговорить их поесть — целое дело.
Это Эдик, ему двадцать пять. Он брат Софии, Насти и Мирославы. Пасынок Алекса на год старше своего отчима. Его, как и девочек, Татьяна бросила в раннем детстве.
— Она родила меня, когда ей было шестнадцать, — рассказывает Эдуард. — Но растила меня бабушка. Мать бросила меня еще грудничком, пошла устраивать личную жизнь. У отца тоже другая семья, он живет по соседству со мной, с новой женой и детьми. Обиды на мать не осталось, просто для меня она чужой человек. О том, что у нее молодой муж и трое дочек, я узнал только два года назад.
— Мы с Татьяной познакомились в Харькове в арабском кафе, — вспоминает Алекс. — Я тогда учился на первом курсе мединститута. Татьяна показалась мне интересной и симпатичной. Поначалу мы общались через переводчика, а потом я выучил русский. Влюбился, предложил жить вместе. То, что она старше на 16 лет, меня не смущало. Наоборот, думал я, она взрослый, сознательный человек. Не станет гулять по клубам, как 17-летняя девчонка, а будет заботиться о муже, детях.
Через год у нас родилась София. Я разрывался между ребенком, учебой и несколькими работами. Зарабатывал около четырнадцати тысяч гривен в месяц. Для Харькова это вполне приличная зарплата.
Когда Таня не пила, нам хватало денег. Поначалу запои у нее случались редко — один-два раза в год, по большим праздникам. Я терпел, понимая, что у каждого есть свои недостатки. Когда у нас уже была Настя, Таня стала пить больше. Сколько ни просил ее взяться за ум, не помогало. А потом случайно узнал тайну жены, которую она все это время скрывала: оказывается, Татьяна принимала участие в убийстве своего отчима, который, как и я, пытался ее образумить. Шесть лет сидела в тюрьме за распространение наркотиков. У нее есть двое взрослых сыновей от разных мужчин. Обоих детей она бросила еще маленькими. А еще я узнал, что она тайком записала нашу старшую дочь на чужого мужчину-араба, который заплатил ей 500 долларов, чтобы выдать Софийку за своего ребенка и получить в Украине вид на жительство. Теперь по документам получается, что я родной дочке никто.
«После операции в Турции я выслал Татьяне восемь с половиной тысяч долларов»
— Я разыскал Татьяну (называть ее мамой я не могу) через социальную сеть — мне захотелось познакомиться с ее новой семьей, — рассказывает Эдуард. — Приехал в Харьков, пришел в гости. То, что увидел, мне не понравилось. В квартире было грязно, София и Настя вообще не имели понятия о каких-то нормах поведения. Могли, например, бросать хлеб, топтать его. Если папа делал им замечания, Татьяна тут же говорила: «Не слушайте его». Я убеждал ее, что так неправильно, но она только отмахивалась: мол, пусть делают, что хотят. Я приезжал к ним еще несколько раз, но ситуация не менялась. Хотя до последнего верил, что Татьяна исправится. А потом родилась Мирослава, и Алекс решил продать почку…
— У меня не было другого выхода, — объясняет многодетный отец. — Если бы со мной, не дай Бог, что-то случилось — заболел, умер или меня депортировали, — мои дети остались бы без крыши над головой. А турецкие черные трансплантологи предлагали за почку 13 тысяч долларов. Я заранее присмотрел квартиру в Харькове за семь тысяч долларов и вот этот домик в селе за три тысячи. Остальных денег хватило бы, чтобы сделать ремонт и купить простую мебель. Дети жили бы на свежем воздухе, в селе. А квартиру мы бы сдавали и смогли бы выжить, пока я не восстановлюсь после операции и не начну работать.
Когда я уезжал в Турцию, Татьяна поддерживала меня во всем, даже пить перестала. После операции я выслал ей на карточку восемь с половиной тысяч долларов — вывозить такую сумму наличкой таможня не разрешала. Остальные деньги, слава Богу, были при мне, иначе я и этот дом не купил бы. Таня встретила меня… на машине. С водителем. Сказала, что купила «Жигули» для нашей семьи, а шофер Володя помогал ей с детьми, пока меня не было. Я удивился, но спорить не стал. По своей природе я неконфликтный человек. Купив дом, я поставил металлопластиковые окна, начал делать ремонт, приобрел бытовую технику. Через несколько недель моя жена сбежала, прихватив с собой все оставшиеся деньги. Сбежала цинично: с этим самым водителем Володей и на той самой машине, которую купила за деньги с продажи моей почки.
— То, что она сделала, ужасно, — говорит второй сын Татьяны, 17-летний Денис. — Сначала мама бросила Эдика, потом вышла замуж за моего отца, родила меня, а когда мне было четыре года, села в тюрьму. Мой отец лишил ее родительских прав, но в прошлом году мы стали общаться. Я познакомился с Алексом, с сестричками, с Эдиком. Как и мой старший брат, был рад, что у матери хороший муж, дети. А она и их бросила. Теперь с ней не общаюсь, а с Алексом регулярно созваниваюсь. Он очень хороший отец.
— И замечательный человек, — утверждает Эдуард. — Я не знаю другого такого мужчину, который бы буквально носил жену на руках, задаривал подарками и золотыми украшениями, как Алекс. Когда она бросила его и девочек, я пришел к отчиму и сказал, что буду помогать ему во всем. Теперь получается, что все мы — я с бабушкой, мой отец со своей семьей, Татьяна с любовником и Алекс с девочками — живем в одном селе. Я досматриваю бабушку и помогаю Алексу. Он занимается Мирославой, а я воспитываю старших девочек — бужу, кормлю завтраком, одеваю, отвожу в садик. Потом убираю в доме. Еду мы готовим вместе. После обеда обязательно идем все вместе на прогулку.
— Что сложнее всего дается вам, двум молодым мужчинам, в воспитании девочек?
— Косички! — в один голос говорят Эдик и Алекс.
— Еще у малышек есть проблемы с воспитанием и поведением, — вздыхает Эдуард. — Мать приучила их не слушаться и делать, что хотят. Мы с Алексом пытаемся дисциплинировать их, научить порядку. Это нелегко, иногда даже в угол приходится ставить. Но я надеюсь, со временем все наладится. Только для этого надо лишить Татьяну родительских прав. Она ведь не просто их бросила, а еще и оставила без средств к существованию.
*После того как Алекса (слева) бросила жена, ему стал помогать ее старший сын — 25-летний Эдуард. Двое молодых мужчин стирают, готовят еду, одевают девочек и заплетают им косички. Фото из семейного альбома
— Чтобы не умереть с голоду, я хватаюсь в селе за любую работу, — говорит Алекс. — Хорошо, когда есть заказы по сварке, — тогда можно за день заработать около двух тысяч гривен. А бывает, неделями сижу без дела. И стараюсь не думать, чем завтра буду кормить детей. Работать трудно. Постоянно болит почка, на которую сейчас легла двойная нагрузка. Я быстро устаю, появилась одышка, головокружение. Иногда случаются такие приступы, что не могу разогнуться. Помощи от государства добиться не удается, сколько ни пытаюсь.
Алекс показал мне стопку документов: его жалобу на жену-алкоголичку в службу по делам детей, иск в суд о лишении ее родительских прав, просьбы в управление социальной защиты выплатить ему пособие на детей. Везде отказы, отписки, а суд и вовсе отказался принимать иск к рассмотрению, сказав, что доказательств аморального поведения Татьяны недостаточно. Это при том, что ее муж неоднократно вызывал полицию, когда Татьяна устраивала пьяные дебоши, а недавно Балаклейский суд приговорил Татьяну к 30 часам исправительных работ за насилие в семье.
— Какие еще им нужны доказательства? — возмущается Алекс. — Чтобы она убила меня или покалечила детей?
Об убийстве Алекс говорит неспроста. Когда он, отчаявшись добиться правды у местных чиновников, поехал в Киев и обратился за помощью к журналистам программы «Говорит Украина», жена позвонила ему с угрозами. Записанный разговор мы приводим дословно, опуская лишь нецензурную брань:
«Я тебе всем святым в моей жизни клянусь: я тебя завалю. Если только выйдет программа „Говорит Украина“, ты не жилец. Дети пойдут в интернат, я сяду в тюрьму, но ты жить не будешь — я тебя грохну. Ты меня знаешь: бойся. Слышишь? Бойся!»
— Я обещала ему, что, если он не пойдет на телевидение и не будет поднимать шум, я перепишу на него Софию, — объяснила «ФАКТАМ» свои угрозы Татьяна Заркани. Наша беседа происходит в сельсовете в присутствии участкового. — Но Алекс сказал, что хочет меня опозорить. Теперь я отомщу. Детей он не получит.
— Вы мстите не ему, а детям. Зачем вам их забирать, если вы сами их бросили?
— Потому что Алекс извращенец. Он то предлагал секс втроем, то порнуху смотрел. Вы бы стали с таким жить?
— Если вы считаете его извращенцем, как же вы оставили с ним детей, а сами ушли с любовником пропивать деньги, которые ваш муж получил ценой своего здоровья? Да еще забрали почти все деньги на рождение ребенка. Чем, по-вашему, Алекс должен кормить детей?
— Пусть, если хочет, получает детские деньги — я не против.
— Напишите на него доверенность.
— Ничего я писать не буду! Не дождется. Я с ним разведусь и заберу всех детей себе.
— А потом бросите их, как бросили Эдика, Дениса и трех младших девочек? Кстати, я слышала, вы беременны от своего нынешнего сожителя?
— Да, — подтвердил находящийся здесь же 24-летний Владимир.
— Нет! — в один голос с ним сказал Татьяна и тут же осеклась. — Ну, мы не знаем точно…
— Владимир, как вы не боитесь заводить детей с женщиной, которая бросила всех, кого она родила? Неужели вы не понимаете, что вам, как и Алексу, придется воспитывать кроху самому?
— Нет, не придется, — кусая губы, сказал Владимир. — Детей она оставила временно. У нее нет выбора. Мы же поехали на море деньги зарабатывать, продавать овощи и фрукты. Алекс ведь не может работать — он после операции. Недавно мы приезжали к детям, привезли памперсы, яблоки и тысячу гривен…
— Вы считаете, этого достаточно? Если Татьяна, родив вам ребенка, уедет на заработки с другим мужчиной и будет приезжать к вам в гости с памперсами и яблоками, вы ее тоже оправдаете?
— Наверное, нет, — признал Владимир. — Но она так не сделает! Мы же любим друг друга.
— Алексу ты тоже говорила, что любишь его, — насмешливо заявил матери Эдуард. — А мне еще два года назад призналась, что, как только он купит тебе жилье, ты его тут же вышвырнешь вон.
— Да, говорила, — не стала отрицать Татьяна. — Потому что ненавижу его!
Зачем в таком случае было выходить замуж и рожать троих детей, Татьяна объяснить не смогла.
«ФАКТЫ» попытались пройти по всем инстанциям, которые могли бы помочь многодетному отцу решить навалившиеся на него проблемы. Начали со службы по делам детей Балаклейской районной государственной администрации.
— Знаю, что при решении судебного дела о лишении родительских прав суд гораздо охотнее рассматривает его, когда истец подает иск совместно со службой по делам детей. Алекс неоднократно сообщал вам об аморальном поведении жены, вы сами приезжали к нему и убедились в правдивости его слов. Вы могли бы помочь ему в суде?
— Нет, — быстро сказала заместитель начальника службы по делам детей Лилия Овдиенко. — У нас нет денег судиться. Пусть подает иск сам, а когда суд направит дело к нам, будем разбираться согласно действующему законодательству.
— Мы тоже не можем ничем помочь, хотя по-человечески нам очень жаль этого парня, — развела руками начальник Балаклейского управления социальной защиты Татьяна Серова. — Если помощь на рождение детей была оформлена на мать, то для переоформления ее на отца должны быть основания. Либо мать сама должна приехать и написать заявление, что она не следит за детьми и живет отдельно от отца, а он воспитывает детей один. Либо суд должен лишить ее родительских прав.
— Сельсовет тоже обращался в службу по делам детей, — говорит секретарь Петровского сельсовета Ирина Водоколова. — Бесполезно. Органы опеки не хотят ничего делать, потому что дочки Алекса сыты, одеты, досмотрены. То есть раз жизни детей ничего не угрожает, значит, отец справляется и службе по делам детей делать ничего не надо. А вот какой ценой Алекс растит дочерей, никого не волнует. Мы много раз были у него дома с проверками. И можем подтвердить, что он образцовый папа. Что касается Татьяны, то, получив шесть тысяч гривен на рождение Мирославы, женщина укатила на море. Сказала, что на заработки, на самом деле выставляла в соцсети фотографии своего роскошного отдыха. Сейчас вернулась в село, уже без машины. Постоянно пьет и ведет аморальный образ жизни. Мы неоднократно вызывали ее для разговора, делали замечания. Чаще всего она приходила пьяная, вела себя агрессивно. А недавно ее видели на улице напившуюся до беспамятства и совершенно голую. Какое тут может быть воспитание детей? Бедный Алекс бьется как рыба об лед, обивает все пороги, но никто палец о палец не ударит, чтобы ему помочь.
«ФАКТЫ» обратились к уполномоченному по правам детей при президенте Украины Николаю Кулебе с просьбой помочь многодетному отцу. Детский омбудсмен пообещал разобраться в ситуации.
Когда верстался номер, стало известно, что Татьяна отобрала у Алекса детей, мотивируя это тем, что Эдик якобы побил Софию. Вскоре мать вынуждена была вернуть мужу младшую дочь: Мирослава не признавала ее, отказывалась есть и спать. Малышка успокоилась лишь тогда, когда попала на руки к отцу.
8340
P. S. Редакция просит харьковских адвокатов помочь Алексу с юридической консультацией. А наших читателей — собрать деньги на проведение ДНК-экспертизы, чтобы установить, что он является отцом пятилетней Софии, и на судебные издержки. Многодетный отец также будет благодарен всем, кто сможет пожертвовать ему детские вещи, игрушки, еду. Номер его телефона (050) 984−58−52.
Читайте нас у Facebook
