Александр Володарский: «Жванецкий так галантно ухаживал за моей женой, что мне было даже приятно»
Александр Володарский — автор популярных эстрадных монологов, которые исполняют Владимир Винокур, Клара Новикова, Геннадий Хазанов, Евгений Петросян, Ефим Шифрин. Многие из этих произведений вошли в новую книгу писателя-юмориста «Миллион за родинку».
О своих незабываемых встречах со знаменитостями Александр Володарский рассказал «ФАКТАМ».
«Задорнов дал мне телефон Петросяна, а Петросян — Марии Мироновой… »
— Первое свое произведение я опубликовал в 1980 году в газете «Неделя», которая тогда была очень популярной, — вспоминает Александр Володарский. — В канун Олимпиады-80 я послал в отдел спорта рассказ о футболе. Видимо, редактору как раз нужно было дать в номер что-то о спорте, мою вещь и напечатали. Первый гонорар составил рублей 15 — по тем временам считались хорошие деньги. Мой оклад инженера был тогда около 120 рублей. Когда же стал писать монологи для эстрады, за каждый получал на руки 100-150 рублей!
- Правда, что вашим «крестным отцом» на писательском поприще стал Михаил Задорнов?
— Когда я с ним познакомился, он был редактором отдела юмора журнала «Юность». Опубликовал мой рассказ, мы подружились. Задорнов дал мне телефон Евгения Петросяна. Я позвонил, и Евгений Ваганович пригласил меня на свой сольный концерт в Театр эстрады. Это был 1985 год. Перед концертом в универмаге рядом с театром я купил немыслимую кепку из искусственной «чебурашки» и предстал в ней перед мэтром эстрады. Он меня замечательно принял после выступления. Мы долго беседовали в гримерке.
Я сказал, что у меня есть монолог для великовозрастной актрисы — такой, как Мария Владимировна Миронова. Петросян обещал дать ее номер телефона и позвонить лично — составить протекцию. Затем подвез меня на собственной машине до метро. Остановился так, чтобы мне было удобно выйти. И вдруг откуда ни возьмись… гаишник! Оказалось, останавливаться там было запрещено. Но, увидев за рулем знаменитого артиста, страж порядка отпустил его с миром, даже не оштрафовав. Евгений Петросян подарил гаишнику свое фото с автографом, и тот был счастлив.
- Как приняла вас Миронова?
— Когда я ей позвонил, она сразу вспомнила о просьбе Петросяна: «Давайте сделаем так: вот вам мой адрес, бросьте свой монолог в мой почтовый ящик, я посмотрю», — сказала. По ее суховатому тону мне показалось, что никаких шансов у меня нет. Но я сделал все, как она попросила, и позвонил на следующий день. Мария Владимировна разговаривала уже по-другому — очень любезно и предложила встретиться. Конечно, для меня это было т-а-акое событие!
Жила Миронова в доме на Старом Арбате. Из огромной прихожей была видна гостиная, стены которой украшали живопись и керамика. Мы беседовали в холле, сидя в креслах. Затем актриса взяла два мои несчастненьких листочка и стала читать монолог вслух. Я тогда понял: хочу, чтобы мои рассказы звучали со сцены!
В итоге Мария Владимировна направила меня в Министерство культуры, где меня приняли, как Хемингуэя, — не знали, куда посадить и чем угостить. В бухгалтерии я подписал договор о сотрудничестве с актрисой и получил высшую ставку — 200 рублей! С тех пор пошло-поехало…
- Вы автор одного из популярных монологов тети Сони, исполняемых Кларой Новиковой. Как вы познакомились с Кларой?
— Нас познакомил Илюша Ноябрев, за что я ему очень благодарен. Они вместе учились в эстрадно-цирковом училище в Киеве. С Кларой мы не просто сотрудничаем, а много лет дружим. Она не раз бывала у меня в гостях, а я — у нее в Москве. Клара великолепно готовит украинский борщ — она из тех хозяек, у которых на обед всегда есть первое, второе и третье.
Не раз я бывал в гостях у Винокура, у Петросяна. Евгений Ваганович — большой ценитель антиквариата, у него дома очень красивая мебель. Показывая старинный шкаф красного дерева, с гордостью рассказывал о том, какая удача — эта его покупка.
В конце 1980-х артисты хорошо зарабатывали, участвуя в кооперативных концертах. Тогда даже у меня стали водиться деньги. Я тесно общался с Максимом Дунаевским — он был в жюри Юрмальского фестиваля. После конкурса Дунаевский брал двух молодых и голосистых лауреатов, конферансье, меня (в модном тогда жанре писателя-сатирика) — и вот в таком составе мы ездили с концертами по городам нашей необъятной в прошлом родины, поднимали культуру населения и имели неплохие по тем временам «бабки».
У Максима в то время еще было за плечами не семь жен, а всего три-четыре, точнее это был «межбрачный» период — между третьей и четвертой супругами. Он с гордостью рассказывал, что всегда всем женам оставлял после развода квартиры. Его даже называли «заслуженный застройщик Москвы». В поездках всегда с ним была девушка — всякий раз другая. Но я не об этом… А то вы можете подумать, что я ему завидовал. И правильно подумаете.
Однажды мы оказались на гастролях в Соликамске Пермской области. Вышли из вагона, и тут я впервые в жизни увидел, что рельсы прямо на вокзале и… заканчиваются. То есть где бы я прежде ни выходил, рельсы шли дальше, а здесь — тупик!
Концерты наши проходили замечательно. Когда Максим с размаху врезал по клавишам фортепиано своими крупными пальцами шлягеры из «Мэри Поппинс» — «33 коровы, 33 коровы… » или из «Трех мушкетеров» «Пора-пора-порадуемся… » и пел, зажигая весь зал, я понимал: женщины к Максиму всегда будут поступать бесперебойно!
За два часа до последнего концерта, прямо с которого мы должны успеть на единственный вечерний поезд из этого города, наш пьяный администратор оживленно сообщил, что… забыл заказать билеты, а теперь нет никаких, даже в общем вагоне. Максим без слов взялся за дело, вернее за телефонную трубку. Ведь еще накануне — после первого концерта — мы «имели» дружеский ужин, на котором представители местной элиты обнимались и фотографировались со знаменитым композитором, а заодно изредка и с нами.
Предпринятые Дунаевским героические попытки оказались весьма успешными: в городе сняли всю броню райкома, горкома и даже КГБ! Все это вместе составило… всего три билета. А нам нужно было семь, включая кретина-администратора и девушку Макса. Перспектива несколько дней просидеть в городе, где даже рельсов нет, не то что билетов, не радовала. И тогда в финале концерта, прервав овацию зала, Максим описал публике наше отчаянное положение и попросил: «Товарищи! Если кто-то реально может помочь — зайдите за кулисы!»
После концерта в гримерку зашла невзрачная круглолицая блондинка с угробленными перекисью жидкими волосами — простая сотрудница товарной станции. На своем уровне она решила вопрос: на семь человек нам дали два пустых купе! Все это стоило, сколько бы вы думали? Шоколадку и один поцелуй Максима Дунаевского.
«Володя Винокур — свой человек в любой компании»
- Вы ведь писали даже для Юрия Куклачева?
— Было дело. Как-то в 1987 году я попал на большое премьерное цирковое представление, ведущим которого был Юрий Куклачев. В начале представления он произносил небольшой монолог. После премьеры я сказал Куклачеву откровенно, что монолог слабоват. «А вы напишите лучше!» — обиженно ответил Куклачев. «Хорошо», — согласился я, не думая, что раз пятнадцать придется переписывать эти несчастные полстраницы, пока артист наконец-то одобрит текст.
Куклачев в буквальном смысле слова пахарь! Как-то я пришел к нему в день похорон Аркадия Райкина — после прощания в театре «Сатирикон». Все газеты и телеканалы тогда только и говорили об этом печальном событии. И вдруг Юра спрашива-ет: «Ты откуда такой грустный?» — «От Аркадия Исааковича». — «И как он там?»
Я подумал, что это весьма неудачная шутка, и пробормотал что-то банальное, типа «как живой». Затем переключились на разговор о работе, и лишь спустя некоторое время я понял: Куклачев понятия не имел о случившемся! Предстояли какие-то зарубежные гастроли, и Юра сутками репетировал в цирке с любимыми кошками, ночуя в своей небольшой гримерке.
Была еще одна интересная, связанная с Куклачевым, история. У него в одном номере две кошки лазили по брусьям, прыгали через препятствия, а третья сидела в сторонке и довольно безучастно за ними наблюдала. И я предложил: «Юра, а нельзя, чтобы тебя кто-то спросил: «А что это у вас две кошки все время работают, а одна отдыхает?» А ты ответишь: «Ничего удивительного: эта на ставке, а те уже на хозрасчет перешли!»
Юра на представлении проэкспериментировал, и зал взорвался дружным смехом и аплодисментами. Через неделю Куклачев вручил мне 75 рублей: «Мне премию дали, а это, старик, твоя доля». Никогда за одну фразу я столько не зарабатывал.
- Знаю, вы дружны и с Владимиром Винокуром.
— Володя — свой человек в любой компании. Приведу вам пример. Когда у Льва Лещенко украли машину, первым делом он позвонил не в милицию, а Винокуру, потому что у того знакомства есть во всех ведомствах, все его знают и любят. Как-то, когда Володя был в Киеве на гастролях, к нему за кулисы пришли познакомиться наши украинские генералы. Обменялись визитными карточками. После концерта Винокур мне говорит: «Слушай, а хочешь, я дам тебе визитку вашего начальника ГАИ?» Я говорю: «Да у меня и машины нет, зачем мне визитка?» И он подарил ее кому-то другому. Когда я рассказал эту историю приятелю-автомобилисту, тот назвал меня идиотом: мол, показать такую визитку, когда тебя на дороге остановят гаишники, — это круто! И даже обиделся, что я не взял эту визитку для него.
- Со Жванецким вы тоже на короткой ноге?
— Ну, я бы не сказал. Хотя очень его люблю. Последнее выступление Жванецкого в Киеве меня буквально потрясло. После концерта я подошел к нему за кулисы: «Михаил Михалыч, огромное спасибо! Когда вас слушаешь, хочется просто уйти из профессии. Но приходишь домой, вспоминаешь, что у тебя жена, дети, их нужно кормить, и… возвращаешься».
Жванецкий — гений! Много лет назад на дне рождения у Клары Новиковой в киевской квартире ее родителей на Отрадном Михаил Михалыч очень галантно ухаживал за моей женой. И мне было даже приятно. Так ухаживать за женщиной умеет еще только Давид Черкасский. Это талант!
- После участия в юмористической телепрограмме «Золотой гусак» вас стали узнавать на улицах?
— Знаете, у меня фамилия такая, что «где-то слышал», а лицо — «где-то видел». Как-то зимой часов в одиннадцать вечера позвонил один мой приятель и попросил, чтобы я ждал его у своего дома — он сейчас подъедет. Я вышел на улицу, выглядываю его. Темень… Вдруг подходит ко мне пьяный «бугай» и говорит: «Мужик! Ручка есть?» — «Да нет, я только из дому вышел… » — «Жаль, я бы у тебя автограф взял!»
1880Читайте нас у Facebook
