Ростислав Бабийчук: «Вручая мне орден, Леонид Брежнев сказал: «Это единственный случай, когда министра не ругают»
С Ростиславом Бабийчуком мы встретились в его квартире в центре Киева, на улице Институтской. Бывший министр культуры УССР ожидал прихода журналиста, удобно расположившись в мягком кресле. Рядом, на журнальном столике, лежал свежий номер «ФАКТОВ». Ростислав Владимирович до сих пор с интересом читает газеты и следит за теленовостями. Более того, он по-прежнему соблюдает распорядок дня, обязательным пунктом которого является утренняя гимнастика. Воспоминаниями о своей жизни, охватившей целое столетие, делился с удовольствием. А после более чем часового разговора пошел отдыхать. Медленно, но сам, без посторонней помощи…
«В клубе железнодорожников выступал с двумя двухпудовыми гирями: бросал, ловил, выжимал… »
- Ростислав Владимирович, долгожители в вашем роду были?
— В нашей семье такой рекордсмен я один. Мой отец умер от саркомы желудка в возрасте 53 лет. А мать… Она развелась с отцом, когда мне было 11, с тех пор я ее больше не видел.
Родился я в Кишиневе, отец работал там на Юго-Западной железной дороге. Между прочим, он автор первого в Советском Союзе железнодорожного путеизмерителя (приспособление для контроля состояния колеи под динамической нагрузкой. — Авт.). В Кишиневе нас застала революция. Румыны потребовали от всех принятия румынского гражданства, но отец не согласился, и мы переехали в Умань. Там папе выделили служебное жилье в 50 метрах от железнодорожного вокзала. Помню, прильну к окошку и рассматриваю прохожих.
- Неужели и гражданскую войну, начавшуюся после революции 1917 года, помните?
— Еще как! Красные наступают, белые бегут. На вокзале суматоха: гражданские спешат уехать, воинские эшелоны заполняют запасные пути. Помню, однажды делал уроки за столом у окна, и вдруг бронепоезд начал обстреливать станцию. Тут же прибежал отец, схватил меня за руку, вывел на улицу. А после этого прямо под нашим домом разорвался снаряд. Осколки пробили окно, порвали занавески и изрешетили стену. Если бы остался сидеть за столом, то обязательно бы погиб.
- Голодать приходилось?
— В 1932-1933 годах я, уже 22-летний парень, работал прорабом на железной дороге. Железнодорожникам выдавали пайки, мы не голодали…
- С чего началась ваша карьера?
— Мой жизненный путь сложился благодаря хорошей физической подготовке. Мы жили на железнодорожном узле Бобринская неподалеку от станции Шевченково Черкасской области (показывает старые фото). Вот я, молотобоец, помощник кузнеца, вот наша футбольная команда, вот женская волейбольная команда. Я занимался гиревым спортом, выступал в клубе железнодорожников с двумя двухпудовыми гирями: бросал, ловил, выжимал. Заканчивал номер, удерживая 32-килограммовую гирю на вытянутой руке под углом 45 градусов. Этого никто не мог сделать.
А однажды мое выступление увидел начальник строительства путей Бобринская-Мироновка и Бобринская-Христиновка, бывший первый комиссар станции Раздельная. На следующий день ранним утром появился в кузнице, где я работал молотобойцем: «Ростик, у нас открываются вечерние курсы десятников-строителей. Заканчивай их и получай специальность». После окончания курсов моя карьера пошла как по маслу: работал десятником, старшим десятником, к 22 годам стал прорабом строительства железнодорожной станции Фастов-2.
В 1939 году вступил в партию, и меня назначили начальником сектора пропаганды и агитации политотдела железной дороги, несмотря даже на то, что отца моей жены, машиниста, осудили на 5 лет за антисоветскую деятельность. После смерти Сталина тестя полностью реабилитировали.
- Где вас застала война?
— На станции Христиновка Черкасской области. После того как осенью 1941 года Киев был окружен, немцы танковым клином пошли на Одессу. На рассвете они разбомбили наш железнодорожный узел. При первых же взрывах снарядов машинисты разбежались, бросив паровозы под парами, то есть готовые к выезду. Начальник депо сел в кабину паровоза, начал маневрировать, я же подполз к горящей цистерне с горючим, отцепил ее, а дежурный по станции вручную перевел стрелки. Так мы втроем под обстрелом отогнали четыре паровоза подальше от станции, оставшись живыми и невредимыми.
Полковник Одинец, служивший в штабе 3-й армии, позвонил начальнику дороги и объявил: «Начальник депо Христиновка, дежурный по станции и Бабийчук представляются к ордену Красной Звезды».
Через три дня, при повторном наступлении, немцы взяли в плен 600 тысяч человек, в том числе и 3-ю армию. Документы на награждение пропали. Но меня, хоть и остался без ордена, все равно приметили, назначили комиссаром строительства бронепоезда. Последняя должность в годы войны — секретарь узлового парткома станции Иваново-Сортировочная под Москвой.
* На фото: Ростислав Бабийчук, народный артист Советского Союза Дмитрий Гнатюк и заместитель министра культуры СССР Василий Кухарский. 1970 год
«На посту министра я получал 500 рублей в месяц, а председатель Совмина — 700»
- Потом судьба свела вас с Никитой Хрущевым…
— После войны у меня началась сногсшибательная карьера. Я уже был секретарем Христиновского райкома партии. В райком на мое имя пришла шифровка: «Явиться на пленум по хлебозаготовкам в Киев, на улицу Орджоникидзе, второй этаж». А я-то всего полгода проработал секретарем райкома. Положение с хлебом у нас не очень… Главный агроном проинформировал: «Урожай скверный, план не выполним».
На пленуме, после краткого выступления первого секретаря ЦК КПУ Никиты Хрущева, начали вызывать по очереди всех секретарей райкомов (тогда в Киевской области было 52 района) и задавать всего один вопрос: «Когда закончите уборочную?» В ответ все беззастенчиво врали: «Микита Сергiйович, завершимо за два тижнi!» Я вышел и честно признался: «Мы закончили обмолот, собрали урожай и выполнили план на 66 процентов. Сейчас идут пасленовые, тем не менее план полностью не выполним».
Все замерли. Председатель Киевского облисполкома Захар Олейник как раскипятится: «Бросьте тут дурака валять! Когда выполните план?» Такое отношение меня оскорбило. Я сказал: «Меня партия учила быть честным, поэтому обманывать партию не буду. Не верите, пришлите комиссию. Если найдете хоть одну необмолоченную пятнадцатку (копна из снопов злаковых. — Авт.), исключайте меня из партии!»
Объявили перерыв на обед. После происшедшего у меня кусок в рот не лез. Какой уж тут обед! На следующем заседании Хрущев отсутствовал, и меня никто не трогал. Оказывается, в комнате президиума Никита Сергеевич подозвал к себе Олейника и поинтересовался: «Ну что, получил по мордам? Чего ты к нему пристал? Его район единственный из 52 закончил уборку и обмолот, но не выполнил план. Не потому, что не хотел, а потому, что не мог». Так меня Хрущев и запомнил.
Спустя какое-то время Никита Сергеевич вызвал меня, пожал руку и сказал: «Мы будем вас предлагать на выдвижение». Меня, выпускника рабфака и десятника по специальности! Куда еще выдвигать, если я и так уже секретарь райкома?! Начал буквально умолять Хрущева: «Прошу меня оставить. Молод еще». Он изменился в лице: «Ступайте!» — и руку мне не подал.
Через два года, в 1948-м, я по рекомендации ЦК КПУ окончил Высшую партийную школу. Работал первым секретарем Житомирского обкома, вторым секретарем Львовского обкома партии. После очередного отпуска возвращаюсь во Львов, а первый секретарь мне говорит: «Что же вы не предупредили, что уезжаете в Киев? Мне пришло постановление о вашем назначении первым заместителем министра культуры УССР». «Со мной никто не говорил», — удивляюсь. А через полгода работы заместителем стал министром культуры УССР.
- Сколько вы тогда получали?
— 500 рублей в месяц. Заместитель председателя Совета министров УССР получал 600, а глава Совмина — 700 рублей.
Между прочим, руководитель Государственного ансамбля народного танца УССР Павел Вирский — ему было творчески тесно в Ансамбле песни и пляски имени Александрова и он согласился переехать в Киев — получал, как и министр, 500 рублей.
- Декады украинской культуры в Москве начинались при вас?
— В 1960 году в Москве прошла первая Декада украинской культуры. По ее итогам 1300 деятелей культуры и искусства наградили орденами и медалями. Дмитрию Гнатюку тогда присвоили звание народного артиста СССР. Я тоже присутствовал на этом награждении. Председатель Верховного Совета СССР Леонид Брежнев, вручая мне орден Трудового Красного Знамени, при всех сказал: «Это единственный случай, когда министра культуры не ругают, а, наоборот, награждают. Давай я тебя обниму!»
В тот день орденом Ленина наградили и Бориса Гмырю. Хотя в его биографии имелся один отрицательный момент: в годы войны Борис Романович выступал перед немцами в оккупированном Киеве. Однажды кто-то из доброхотов напомнил об этом первому секретарю ЦК КПУ Никите Хрущеву. Никита Сергеевич сказал: «Пел для немцев? Теперь пусть для наших людей поет!» И Борис Романович был прощен. Через пять лет после войны ему присвоили звание народного артиста СССР, а еще через год он стал лауреатом Сталинской премии.
«После моего звонка Фурцевой в группу, выезжающую на гастроли во Францию, включили Гуляева и Мирошниченко»
- А Юрию Гуляеву пришлось ждать звания народного артиста СССР целых 14 лет!
— Звание Гуляеву помог получить я. Когда министерство направило представление на присвоение Юрию Гуляеву народного, мы получили ответ: «Он еще молодой. Пускай поработает». Гуляев знал об этом и на прогоне концерта в Кремлевском дворце подошел ко мне: «Я открываю концерт песней «О Родине». Пожалуйста, дайте мне возможность выступить еще с одной, чтобы они услышали мой голос». — «Так у вас же нет оркестровки!» — «А я выступлю а капелла». Я на свой страх и риск, без согласования с первым секретарем ЦК КПУ, разрешил.
Юрий Гуляев открыл концерт, а после того, как стихли аплодисменты, неожиданно начал петь о девушке, оплакивающей отсутствующего мужа. Я посмотрел на балкон, где сидел Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, и увидел, что он в полном восторге! Как настоящий украинец, Леонид Ильич хорошо разбирался в голосах. После концерта ко мне подошел один из секретарей ЦК КПСС и сказал: «Представляйте Гуляева к званию народного артиста СССР».
Как-то пришли ко мне Юрий Гуляев и Евгения Мирошниченко с просьбой: «Москва формирует концертную бригаду во Францию. Поговорите с Фурцевой (министр культуры СССР. - Авт.), пусть и нас послушают». Я обещал помочь, но предупредил: «Если хоть раз поедете за границу со сборным концертом, потом вас уже не пригласят с сольными выступлениями». Талантливые артисты лишь махнули рукой. После моего звонка Фурцевой Гуляева и Мирошниченко включили в гастрольную группу, за полтора месяца они объездили всю Францию. Вернулись очень довольные. Но с тех пор их не приглашали за рубеж с сольными концертами, в отличие от Беллы Руденко. Хотя голос и у Гуляева, и у Мирошниченко был лучше.
- Вы ушли на пенсию в 60 лет. Сегодня можно сказать, в расцвете сил… Не хотелось больше работать?
— С этим тоже получилась интересная история. В 1971 году жена первого секретаря ЦК КПУ Петра Шелеста Ираида Павловна пригласила в Киев Московский театр на Таганке. Но в то время репертуар у них был, мягко говоря, проблемный. За это Московский горком партии даже объявил взыскания главному режиссеру Юрию Любимову и директору театра. Поэтому я не разрешил гастроли Таганки в Киеве. И секретарь ЦК КПУ по идеологии Федор Овчаренко меня предупредил: «С огнем играете и можете иметь большие неприятности». Когда я рассказал об этом Фурцевой, она посоветовала: «Вам с этим держимордой работать — лучше я дам указание, пускай едут». Министр культуры СССР решила таким образом избавить меня от неприятностей…
- Чем же вам не понравился репертуар москвичей?
— Спектакль «Десять дней, которые потрясли мир» по Джону Риду меня просто возмутил. Это была постановка не о революции, а просто порнография какая-то: за марлевой сеткой виднелись лишь силуэты. На спектакле «Десять дней… » в Театре музкомедии мы с Ираидой Павловной сидели по разные стороны прохода. После финальной сцены я поклонился ей, повернулся и ушел. А супруга Шелеста побежала к сцене аплодировать. На следующий день в 10 часов утра мне позвонил тот же Овчаренко: «Я думал, что вы культурный человек. Как вы осмелились? Ираида Павловна пошла к сцене аплодировать, а вы повернулись и ушли». «В таком тоне я с вами прекращаю разговаривать», — ответил я и положил трубку.
Страшно устав от всего этого подхалимства, написал заявление об увольнении в связи с выходом на пенсию. С того момента я ни дня не работал. Хотя через два месяца место Шелеста занял Владимир Щербицкий, предлагал интересную работу. Владимир Васильевич ко мне очень хорошо относился. Пригласил к себе в кабинет и сказал: «Председатель Украинского комитета защиты мира Олесь Гончар просит назначить своим первым заместителем Ростислава Бабийчука. Вы согласны?» Но я отказался: «Нет, спасибо, уже не пойду».
1181Читайте нас у Facebook
