Григорий Ревенко: «На Петровской аллее в Киеве Горбачев сказал мне: «Я не дамся, чтобы меня пихнули». Шел 1989 год…»
Торжества по случаю 80-летия Михаил Горбачев устраивает в Лондоне. Поздравить человека, который изменил мир, в престижном концертном зале Альберт-холл соберутся известные политики и мировые знаменитости: Ангела Меркель, Арнольд Шварценеггер, Шимон Перес, Герхард Шредер, Джон Мейджор и многие другие. В гала-концерте примут участие Игорь Крутой и Дмитрий Хворостовский, группа «Скорпионс», Андрей Макаревич с «Машиной времени», хор Турецкого, Лондонский симфонический оркестр… Вести торжество пригласили Шэрон Стоун и Кевина Спейси.
Билеты на лондонский день рождения экс-президента СССР продавали от 35 фунтов за место на галерке до 100 тысяч фунтов стерлингов за VIP-ложу. Европейское торжество обойдется организаторам в 4 миллиона фунтов стерлингов, но от продажи билетов ожидается выручка около 9 миллионов фунтов стерлингов. Всю прибыль от мероприятия планируется пустить на благотворительность. Празднование в Москве предполагается более скромным и закрытым.
Несколько лет рядом с Михаилом Горбачевым работал член Президентского Совета СССР, в последние годы существования Союза — руководитель Администрации президента СССР, вице-президент Горбачев-Фонда 1991-1996 годов Григорий Ревенко. Григорий Иванович рассказал «ФАКТАМ» о Горбачеве — политике и человеке.
«Дорогущее сари, подаренное Раисе Максимовне невесткой Индиры Ганди, первая леди СССР сдала в службу протокола»
- Вы будете поздравлять Михаила Сергеевича с днем рождения?
— Вопрос для меня сложный, — рассуждает Григорий Ревенко. — Конечно, в связи с юбилеем я желаю Михаилу Сергеевичу всяческих благ. Но Лондон слишком далеко. Почему-то кажется, что в выборе места для празднования юбилея президента СССР организаторы исходили скорее из коммерческих интересов.
… До сих пор не могу понять, как Михаил Горбачев, президент величайшей страны, пусть даже исчезнувшей с карты мира, согласился рекламировать какую-то пиццу. Даже если президентскому фонду не хватало средств, не стоило размениваться на рекламу. Это не соответствует высокому статусу Горбачева. Я ушел из Горбачев-Фонда.
- Видимо, Михаил Сергеевич не посчитал зазорным ради дела сняться за вознаграждение в видеоролике. А как он вообще относится к деньгам?
— В жизни Михаил Сергеевич человек весьма скромный. Приведу один пример. В 1990 году Михаил Горбачев позвонил мне, тогда руководителю Администрации президента СССР, и спросил: «Хочешь увидеть советского миллионера?» «Да, — отвечаю, — интересно». — «Ну, заходи!»
(На снимке) Во время посещения Чернобыльской АЭС (слева направо): первый секретарь Черниговского обкома партии Леонид Палажченко, первый секретарь Киевского обкома Григорий Ревенко, Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, первый секретарь ЦК КПУ Владимир Щербицкий и председатель Совета министров УССР Виталий Масол. 23 февраля 1989 года
Открываю дверь в кабинет, а там, кроме Михаила Сергеевича, никого нет. Он улыбается и говорит: «Перед тобой советский миллионер. Я получил Нобелевскую премию мира. Давай сядем с тобой и ее распределим».
Мы сели и миллион с лишним долларов расписали по всему Советскому Союзу: значительную часть средств выделили на строительство детских онкоцентров. Тогда этим занималась Раиса Максимовна. Сейчас в России действует более 60 таких учреждений, в том числе Онкологический центр детской лейкемии имени Раисы Горбачевой в Санкт-Петербурге. Еще 60 тысяч долларов ушли в райцентр Иванков Киевской области на закупку диагностического оборудования для пострадавших от Чернобыльской катастрофы. Какие-то деньги направили на родину лауреата Нобелевского премии, в Ставропольский край… Так и распределили все доллары до последнего цента, после чего Михаил Сергеевич с улыбкой произнес: «Все, нет миллионера».
Еще хочу сказать об отличительной черте четы Горбачевых. Как-то после возвращения Михаила Сергеевича и Раисы Максимовны из Америки ко мне пришел начальник протокола (протокольная служба подчинялась Администрации президента СССР) и говорит: «Раисе Максимовне как первой леди подарили золотые сережки стоимостью около миллиона долларов». Коробочку с украшением мы передали в Гохран.
Такая же судьба ожидала картины, полученные Горбачевыми в подарок. Мы узнавали, в какой музей их лучше передать. Даже дорогущее сари, расшитое золотой нитью по натуральной ткани, подаренное Раисе Максимовне Соней Ганди (невестка Индиры Ганди. — Авт. ) супруга Горбачева сдала в службу протокола, а не оставила дома.
- Интуиция мне подсказывает, что антиквариата в квартире президента СССР не было..
— Горбачевы жили, как ни странно, в небольшой трехкомнатной квартире на улице Косыгина, на Воробьевых горах. Говорят, Михаил Сергеевич ее продал. В квартире была обычная для тех лет обстановка, ничего дорогостоящего. При всем желании в комнате невозможно было повесить картину в массивной раме.
В семье Горбачевых никто не занимался накопительством. Главным для них было взаимоуважение. Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна могли служить примером для любой семьи мира. Образцовая была пара!
- Это оценили на Западе. Советских же людей раздражала супруга, повсюду сопровождавшая президента, ее безупречные наряды…
— Должен вам прямо сказать, мы с Раисой Максимовной не раз обсуждали эту тему. Я прямо в лицо ей говорил: «Вы же слышите, все только и говорят: «Жена Горбачева всегда впереди». «Григорий Иванович, вы в наших верхах много видели женщин? А у них Нэнси Рейган — как куколка! Почему я должна это терпеть? Чем мы хуже? — обезоруживала меня Раиса Максимовна. — Я же хочу всем русскую женщину показать!»
При этом Раиса Максимовна не пользовалась услугами кутюрье. Ни Пьер Карден, ни Вячеслав Зайцев, как писали СМИ, не создавали наряды для Раисы Горбачевой. Известные модельеры, конечно, делали подарки первой леди, но она им ничего не заказывала и на примерки не ездила. Обновки шила в ателье на Кузнецком мосту у одного и того же мастера.
«За чем там очереди стоят?» — «Которая поменьше — за водкой, а побольше — это желающие убить Горбачева»
- Как вы познакомились с Михаилом Горбачевым?
— В 1984 году меня, второго секретаря Киевского обкома партии, перевели в Москву на должность инспектора ЦК КПСС. Собеседование перед назначением я проходил у второго секретаря ЦК КПСС Горбачева, который вместо больного генсека Константина Черненко вел заседания Политбюро, Секретариата, подбирал кадры с прицелом на обновление аппарата. Он мне так и сказал: «Мы же тебя берем не на чиновничью должность, а в очень высокий резерв».
Михаил Сергеевич разговаривал со мной как с равным. Обстановка была настолько располагающей, что мы даже поспорили. Речь, помню, зашла о заочном образовании, я сказал, что из заочников специалисты получаются никудышние и лучше на них ставку не делать. Второй секретарь ЦК возразил, и наша беседа превратилась в диспут.
Мне сразу понравилась деликатность Горбачева в общении, его аккуратность в одежде. Надо сказать, что я придерживался таких же принципов: уважительно относился к простому человеку, ездил по колхозам в светлом костюме и отутюженной рубашке, но для посещения животноводческих ферм возил в багажнике служебной машины кирзачи. Горбачев как ровный, спокойный, уверенный в себе руководитель, умеющий слушать собеседника, был мне глубоко симпатичен. Его отличительными чертами были человечность и порядочность. И работалось с ним легко.
- А как у него с чувством юмора?
— Михаил Горбачев очень жизнерадостный человек. Любит хорошую шутку и сам может пошутить. В мой адрес (а я очень много курил) говорил: «О, у него уже уши покраснели! Давайте сделаем перерыв».
Из анекдотов о себе Горбачев больше всего любил этот: «За чем там очереди стоят?» — «Которая поменьше — за водкой, а побольше — это желающие убить Горбачева».
Даже в конфликтных ситуациях, которых случалось немало, я не слышал от него матерных слов. Хотя Михаил Сергеевич утверждал, что может, но, по-моему, это бравада: мол, я тоже крутой мужик…
- Избрание Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС стало для вас неожиданностью?
— Нет. Когда в марте 1985 года умер Константин Устинович Черненко, председатель государственной комиссии по организации похорон Михаил Горбачев дал задание, в том числе и нашей инспекторской группе, написать для прощальной речи абзац о КПСС. Фраза, что вместе со страной должна меняться и партия, завершала речь Горбачева с трибуны Мавзолея. Она стала первым звоночком о том, что в СССР грядут перемены. И мы точно знали: никто, кроме Горбачева, не решится на реформы в государстве.
- А вот в Украине горбачевскую перестройку бранят до сих пор…
— Крах перестройки связан с тем, что ни партия, ни общество не смогли воспринять смысл и содержание горбачевского нового мышления. Перестроечные тезисы лично я поддерживаю и сегодня. Думаю, что вместе со мной немало людей, извините за пафос, жили ради того, чтобы свобода идей, свобода передвижения граждан и товаров, открытость информации, возможность трудиться и зарабатывать на достойную жизнь стали реальностью. Общество имеет право жить в условиях демократизации и гласности, в безопасном безъядерном мире. А взаимоотношения между людьми и государствами должны базироваться на общечеловеческих ценностях. К сожалению, идеи, давно принятые во всех мире, не получили развития в СССР.
Увлекшись громкими лозунгами, руководство забыло об экономических и повседневных проблемах каждого человека. Перестройку у нас многие восприняли только для себя: дельцы создавали кооперативы, совместные предприятия, в которых занимались обычной спекуляцией. Классический пример для домохозяек: крышки для консервации, штамповавшиеся в Обухове, закупали на заводе по 20 копеек за десяток, а в ЦУМе на Крещатике продавали уже за рубль двадцать. Но это мелочи. Дальше пошли пароходства, заводы, сельхозкомплексы и весь социальный сектор.
- Президент СССР этого не замечал?
— В 1989 году Горбачев вместе с Раисой Максимовной приехал на Чернобыльскую атомную станцию. Я, тогда уже первый секретарь Киевского обкома партии, сопровождал их. Возвращаясь в Киев, на Петровской аллее, Михаил Сергеевич сказал: «Думи мої, думи мої, лихо менi з вами»… Григорий, ты не представляешь, как все сложно и как все трудно. Но я не дамся, чтобы меня так просто взяли и пихнули».
В тот приезд я заметил у Горбачева легкий налет нарциссизма, самолюбования. Видимо, доверчивому и открытому Михаилу Сергеевичу не удалось отделить светскую любезность мировых лидеров от реальной оценки своей деятельности. «Горбачев взял на себя титаническую задачу», — восклицал Джулио Андреотти (премьер-министр Италии, 1989-1992 годы. — Авт. ). «Он уничтожил советскую тиранию», — вторил ему Генри Киссинджер (государственный секретарь США, 1973-1977 годы. — Авт. ). «С ним можно вести диалог», — утверждал Ясухиро Накасоне (премьер-министр Японии, 1982-1987 годы. — Авт. ).
Но активная сдача наших позиций в вопросах разоружения, вывода войск, разглашение секретной информации и другие уступки Западу существенно повредили Советскому Союзу. В стране росло недовольство перестройкой. Люди не понимали, куда мы идем…
Возвращаясь из поездок по Союзу, Михаил Горбачев вместе с членами делегации обсуждал, как прошли встречи. В дискуссиях принимала участие и Раиса Максимовна. Как человек принципиальный, она при нас откровенно говорила Михаилу Сергеевичу, что он должен прислушаться к мнению граждан, что размытость реформ вредит государству.
А самое главное, в этой обстановке в стране образовалась группа людей, которые решили, что пора рассчитаться и с КПСС, и с Горбачевым, и с перестройкой.
«На следующий день после отставки президента СССР Ельцин не пустил Михаила Сергеевича в его бывший кабинет»
- Где вы были в дни ГКЧП?
— Весь август 1991 года я как глава президентской Администрации постоянно поддерживал связь с Михаилом Сергеевичем. Президент отдыхал в Форосе, а я вместе с Евгением Примаковым (член Президентского Совета СССР. — Авт. ), Рафиком Нишановым (председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР. — Авт. ) находился в семи километрах от президентской дачи, в поселке Южный. Мы держали на контроле все вопросы по Союзному договору, подписание которого было назначено на 19 августа, и почти каждый день разговаривали с Михаилом Сергеевичем.
Утром 18 августа Горбачев позвонил мне: «Ты езжай в Москву, проверишь, все ли готово, а я прилечу на следующий день». Вечером я уже был во Внуково. Москва показалась мне полностью вымершей. Когда утром приехал в Кремль, там тоже было непривычно тихо и пустынно. Я заглянул к Геннадию Янаеву (вице-президент СССР. — Авт). «Что случилось?» — спрашиваю. «Не переживай, давай посидим», — сказал он и включил радио. Я не поверил своим ушам: диктор сообщил о болезни президента СССР Михаила Горбачева и создании в связи с этим Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), к которому переходит руководство страной. Но я-то знал, что Михаил Сергеевич здоров! Вместе с членами Президентского Совета СССР Вадимом Бакатиным, Евгением Примаковым и другими мы сделали заявление, что не приемлем и осуждаем такие методы. Связи с Горбачевым у нас уже не было.
- Чем вам запомнились последние дни Горбачева на посту президента СССР?
— Я участвовал в подготовке прощальной речи уходившего в отставку президента СССР. Хочу отметить достоинство, с которым Михаил Сергеевич оставил высокую должность: «Я ухожу со своего поста ради сохранения стабильности в стране». Думаю, в душе у Горбачева бурлил океан горя, но виду он не подал.
На следующий день, 26 декабря, в кабинете Михаила Сергеевича была назначена пресс-конференция с представителями известной японской компании NHK. Но Борис Ельцин уже занял президентский кабинет и не пустил туда Горбачева, хотя согласно предварительной договоренности Борис Николаевич должен был выйти на работу 30 декабря.
Я предложил: «Михаил Сергеевич, давайте проведем пресс-конференцию в моем кабинете». Большая приемная, огромный кабинет и стол с зеленой настольной лампой перешли мне по наследству от Вячеслава Молотова. После пресс-конференции Горбачев казался полностью выжатым. Мне захотелось скрасить невероятно тяжелый момент в его жизни, и я пригласил Михаила Сергеевича в комнату отдыха. Мы проговорили часа два. Не обошлось и без рюмочки. Потом я проводил Горбачева до кремлевского крыльца, он сел в машину и уехал.
- Какие блага после отставки оставили бывшему президенту?
— За Михаилом Горбачевым была закреплена спецдача на берегу Москвы-реки на Рублевском направлении, ему выделили троих охранников, двух поваров и горничных, предоставили правительственный ЗИЛ (позже Борис Ельцин заменил его «Волгой»).
Я лично занимался пенсионными документами Горбачева. С 1992 года Михаилу Сергеевичу назначили смешную пенсию в 5000 рублей. Доллар тогда стоил, дай Бог памяти, около 200 российских рублей, так что пенсия бывшего президента составляла около 25 долларов. После того как мы (я возглавлял ликвидационную комиссии президентской Администрации) направили массу обращений к Борису Ельцину, было принято решение назначить Михаилу Горбачеву президентскую пенсию в размере 30 минимальных зарплат.
2242Читайте нас у Facebook
