Ученый из Черкасс предложил Японии использовать его технологию для дезактивации зараженной радиацией воды
Как уже сообщали «ФАКТЫ», начиная с минувшего понедельника из резервуаров АЭС «Фукусима-1» начали сбрасывать в океан воду с невысоким уровнем заражения радиацией, чтобы освободить место для сильно загрязненной воды.
Всего должно быть слито 11 тысяч 500 тонн. Но и без того уровень зараженности моря непосредственно возле атомной станции превышает норму в семь миллионов(!) раз. Изобретатель из Черкасс 67-летний Леонид Фоминский обратился в посольство Японии в Украине с предложением использовать созданную им суспензию для дезактивации воды. Свою технологию изобретатель демонстрировал еще 25 лет назад в банкетном зале Совета министров 
СССР во время приема в честь правительственной делегации Великобритании. Когда на глазах присутствующих он очистил стоки гальванического цеха и затем выпил стакан этой воды, английские гости пригласили Фоминского в Лондон для демонстрации возможностей его технологии.
На фото: Леонид Фоминский демонстрирует в Англии свою методику очистки воды
— Я не ставил перед собой задачу изобрести вещество для очистки воды, ведь занимался совсем другим делом — создавал новые порошки для металлургии, — рассказывает Леонид Фоминский. — У меня получился порошок, который «вытягивал» из воды все, что там есть, поэтому в работе приходилось использовать дистиллированную воду. Когда взорвался Чернобыль, я понял, что изобретение можно применить для дезактивации жидкостей.
В то время я работал в Туле, в Научно-производственном объединении «Тулачермет». Пришел со своей идеей к генеральному директору, трижды лауреату Государственной премии СССР академику Анатолию Манохину. За месяц мы провели эксперименты на основе порошка, изготовили суспензию. Оказалось, что одна ее порция уменьшает загрязненность воды радиацией в десять раз. Манохин дружил с членом правительственной комиссии по расследовании причин аварии на ЧАЭС физиком-ядерщиком академиком Валерием Легасовым и попросил его помочь в использовании суспензии для ликвидации последствий атомной катастрофы. Ответ он получил через месяц за подписью академика Кухаря — мол, спасибо, но в зоне отчуждения уже ведется строительство фильтрующих дамб, которые и будут предотвращать смыв радионуклидов в речку Припять.
Знаете, Чернобыльская авария страшно отразилась на моей семье. Как мы потом узнали, в тучах, идущих с Украины на Москву, распыляли особые вещества, чтобы они проливались дождями, не доходя до Белокаменной. В августе 1986 года у меня родился сын с генетической патологией. Врачи говорили, что это, вероятно, последствие радиации.
- А как получилось, что вас пригласили в Москву демонстрировать свое изобретение англичанам?
— Об этом распорядился заместитель председателя Совета министров СССР Иван Силаев. Меня перевели в Черкассы на НПО «Ротор», чтобы я занялся сверхпрочными напылениями на металлы. На нашем предприятии санэпидстанция закрыла гальванический цех — его стоки были настолько загрязнены ионами тяжелых металлов, что очистные сооружения едва справлялись. Я предложил свою суспензию, ведь она «вытягивает» из воды почти все. Технологию оперативно внедрили, и это здорово выручило «Ротор». Потом суспензию стали использовать на десятках других заводов.
Вскоре к нам приехал зампред правительства СССР Иван Силаев и услышал о моей технологии. Затем меня вызвал заместитель генерального директора и объявил: «За вами из Москвы прислали самолет — хотят, чтобы вы продемонстрировали, как надо чистить воду. Так что берите суспензию, бутылку со стоками и через час будьте в аэропорту». Самолет был небольшой, двухмоторный, чехословацкого производства. Я оказался единственным его пассажиром. Приземлились вечером в аэропорту «Быково». И я сразу же должен был позвонить нашему генеральному директору депутату Верховного Совета Алиму Чабанову. Но так как время было позднее, решил его не беспокоить. Заснул на лавке в зале ожидания, подложив под голову портфель. Утром звоню, Чабанов досадует: оказывается, в этот день в три часа мне нужно показать технологию англичанам, но прежде сотрудники Совмина хотят в институте химии проверить эффективность суспензии. Полдня мотались по Москве с заместителем Силаева Андреем Чернухиным на его зеленых «Жигулях». Он меня спрашивает: «У вас суспензии лишь флакончик от пенициллина. Не мало?» — «Этого достаточно, чтобы бочку стоков очистить».
И вот мы в малом зале для приемов Совета министров. Я уже сутки не ел, а на столах — икра, рыба, копчености, салаты, вина, водочка. Вот, думаю, отведу душу. Однако начались бесконечные речи (меня, кстати, удивило, что английские чиновники столь же многословны, как наши партократы). Наконец дали слово мне. Я сказал: «Здесь надо показывать, а не рассказывать». Налил в хрустальный стакан мутные стоки, капнул суспензии, три минуты размешивал и затем процедил жидкость через лежавшую на столе хлопчатобумажную салфетку, наполнил очищенной водой два фужера — для себя и генерального директора Чабанова, — чокнулись с ним и выпили. Все начали кричать «браво», аплодировать. Директор Торгово-промышленной палаты Великобритании Джон Аллен пригласил меня от имени правительства и премьер-министра Маргарет Тэтчер в Лондон продемонстрировать возможности суспензии. Сидевший рядом Чернухин шепнул: «У тебя есть заграничный паспорт?» — «Дома на рояле забыл». — «Сегодня же позвоним в Черкассы, чтобы оперативно оформили документ».
Как я потом узнал, эта чудесная история произошла благодаря замечанию, оброненному во время встречи в Москве Маргарет Тэтчер и лидера СССР Михаила Горбачева. Премьер-министр похвалила вкус воды, которая была на столе, и посетовала, что вода в кранах лондонцев оставляет желать лучшего. Вскоре после этого Силаев побывал на нашем предприятии и узнал о моей методике, вот и закрутилась череда удивительных событий.
В Лондоне репортаж о том, как я очищал стоки, показывал телеканал Би-би-си. Чиновники поинтересовались, запатентована ли суспензия. Я ответил, что еще нет. Они предложили: получите патент — и мы продолжим диалог.
Однако вскоре развалился Советский Союз, а мне из-за рубежа стала поступать масса предложений о сотрудничестве. Я принял приглашение австрийского бизнесмена. Работал и жил в альпийской деревушке, получал три тысячи долларов в месяц. Но предприниматель оказался прохвостом, надул инвестора и исчез.
В начале 2000-х я работал в России — создавал оборудование для станции «Мир». Однако это уже другая история. Сейчас я на пенсии и хочу помочь японцам.
1957Читайте нас у Facebook
