Раиса Балабуева: «Муж любил лихачить за рулем, но с инспекторами ГАИ никогда не спорил»
Однажды после войны неподалеку от родного хутора Петра Балабуева приземлился самолет. Подросток воспринял летательный аппарат как нечто сверхъестественное. Ведь о самолетах он тогда ничего не знал. Его отец, Василий Игнатьевич, был кузнецом, мог выковать любой, самый маленький инструмент. В годы войны Василий Балабуев работал в луганском подполье, командовал партизанским отрядом, но в 1942-м гестаповцы выследили его и расстреляли. Маме, простой колхознице, пришлось одной поднимать сына и двух дочерей.
В голодных 1946-1947 годах дневной нормой продуктов старшеклассника Балабуева была стограммовая стопка тыквенных семечек. Но голод романтике не помеха. Сначала Петр мечтал стать геологом, потом собирался поступать в Николаевский кораблестроительный. Но, решив, что не боги горшки обжигают, документы подал все-таки в Харьковский авиационный институт. Здесь же познакомился с будущей женой Раисой.
Раиса Панфутьевна поделилась с «ФАКТАМИ» воспоминаниями о супруге.
«Муж хотел сделать у дачного дома фонтан, чтобы отдыхать там после отставки»
*В последнем интервью «ФАКТАМ» Петр Балабуев признался: «Стоять у полосы, когда взлетает новый самолет, своего рода наркотик. Только самолетостроители знают, что в машине должно быть мало металла и много мозга, иначе она летать не будет»
— На нашей даче в Шишаках на Полтавщине большой участок засеян газонной травой, — рассказывает Раиса Балабуева. — Петр Васильевич любил, чтобы все было красиво. Когда приезжал на фазенду, садился на мини-трактор и подстригал газон. Любил сажать деревья, благо, на 50 сотках есть где развернуться. Огород у нас маленький, как две кухни: три рядка чеснока, петрушка, укроп, небольшой сад из шести яблонь, пары вишен и груш. Остальной участок муж засадил каштанами, дубами, кустарниками. Хотел сделать в этом мини-парке фонтан, чтобы отдыхать там после отставки.
— Генеральный конструктор мог крышу починить, гвоздь забить?
— Да, он умел многое. Но свободного времени катастрофически не хватало — на первом месте всегда стояла работа. Петр был настоящим трудоголиком. И очень хорошим организатором. Наша фирма (АНТК «Антонов». — Авт.) всегда помогала больницам Амосова и Шалимова, Институту ортопедии — покупали инструменты, медицинскую аппаратуру и так далее.
В то время как мы поселились в Шишаках, в местной гимназии не было ни одного компьютера. И когда на работе меняли компьютеры, мы передали бэушные машины в гимназию, оформили детям компьютерный класс. Специалисты компании подключили технику и обучили преподавателей. После смерти Петра Васильевича улицу Чапаева с согласия всех ее жителей назвали именем Петра Балабуева. Раньше муж был почетным гражданином Киева, сейчас такое же звание ему присвоили и в Шишаках.
— Как ваша семья обычно проводила отпуск?
— Когда дети, Ирина и Максим, были маленькими, мы каждое лето выезжали на море. Шесть или семь раз ездили дикарями на Кавказ — в Сочи, Сухуми, Пицунду. Муж любил путешествовать автомобилем. Сначала мы купили 21-ю «Волгу», потом — 24-ю. В те времена можно было остановиться где угодно, переночевать под любым леском, у речки — никто никого не трогал.
— Он был дисциплинированным водителем?
— Петя любил лихачить. В талоне предупреждений у него было много дырок за превышение скорости. К его маме в Луганск — а это 800 километров! — мы выезжали в семь утра, и уже в девять вечера прибывали на место. А ведь дороги тогда находились в худшем состоянии, чем сейчас.
Если инспектор ГАИ останавливал мужа и выписывал штраф, Петр Васильевич никогда не спорил и молча платил. Но однажды, собираясь из Шишаков в Киев, переоделся, и кошелек остался в другом пиджаке. Как обычно, ехал быстро. Естественно, его остановил гаишник и, рассматривая удостоверения Героя Украины и генерального конструктора АНТК «Антонов», долго удивлялся, что у такого известного человека нет денег на оплату штрафа.
Отправляясь в отпуск по кавказскому маршруту, мы преодолевали по 1200 километров в день. Правда, я подменяла мужа за рулем на пару часов. Приезжали на место, останавливались в кемпинге и быстро налаживали походный быт. Готовили на туристическом примусе легкие завтраки и ужины, а обедали в каком-нибудь кафе.
«В студенческие времена мы с Петей гуляли без поцелуев, без объятий: у меня была своя любовь, у него — своя»
— Какое блюдо вы готовили мужу чаще всего?
— Борщ. Под него мог и рюмочку с друзьями выпить. Чаще всего — с коллегами по работе. Муж называл их «моя команда».
В рестораны мы не ходили. День рождения Петр Васильевич никогда не отмечал, и даже его 70-летие в 2001 году не стало исключением. В такие дни муж старался уехать в командировку или отпуск. Может быть, это и правильно. Петя говорил: «Если делать день рождения, то надо звать всю команду. Чтобы никто не мог упрекнуть: «Ага, этого пригласили, а меня забыли. Значит, тот приближенный, а я нет».
Правда, свое 70-летие я отмечала в ресторане. Пригласила бывших сотрудниц, ведь 33 года проработала на заводе Антонова конструктором по фюзеляжу. Мы с мужем окончили один институт — Харьковский авиационный. Если у Петра Васильевича возникали какие-то проблемы на работе или появлялась новая идея, мы все обсуждали за ужином. Могли и до трех часов ночи проговорить.
— В интервью «ФАКТАМ» Петр Васильевич вспоминал, что буквально отбил вас у какого-то испанца. Схлестнулся с ним врукопашную…
— Мы с Петей познакомились еще в студенческие времена. Но это были сугубо дружеские отношения. Он мог позвонить мне: «Рая, давай погуляем. На улице такой красивый первый снег!» Я отрывалась от чертежей, и мы гуляли в Померках (район Харькова, где расположен ХАИ. — Авт.). Без поцелуев, без объятий: у меня была своя любовь, у него — своя.
В 1954 году Олег Константинович Антонов набирал в киевское КБ молодых специалистов. Часть нашего выпуска конструкторов распределили в Киев. Это уже здесь Петя дрался с моими поклонниками. А расписались мы в 1956-м. Тогда я жила в общежитии, а Петр Васильевич — в 11-метровой комнатке в коммуналке в Святошине.
Когда родилась дочка, к нам на подмогу приехала Петина мама, Марфа Арсентьевна. Ведь в то время декретный отпуск предоставляли только на 30 дней. Еще полгода можно было взять за свой счет. А потом — выходи на работу или увольняйся. Муж работал начальником мастерской и получал 1500 рублей старыми (до реформы 1961 года. — Авт.), жить на эти деньги втроем было сложно. Он попросил свою маму, колхозную птичницу, переехать к нам на зиму, чтобы присмотреть за Ирочкой. Вчетвером мы ютились в комнатушке, где были кровать, кухонный столик и абажур. А летом сорокапятилетняя бабушка вернулась в Луганскую область и забрала внучку с собой. Через год мужу дали двухкомнатную квартиру на улице генерала Витрука.
Петя был очень хорошим мужем и отцом. Но приходил домой поздно, а уходил рано. Поэтому детям не хватало его внимания. На родительские собрания ходила я. Благо, дети учились на одни пятерки. Дочь окончила физмат КГУ, а сын поступил в Московский физико-технический институт, поскольку, по мнению папы, в нашей семье было уже достаточно авиастроителей. Дипломную работу Максима опубликовали в физическом журнале, после чего из штата Огайо ему прислали предложение заняться научной работой.
Но наступил 1991 год. Советский Союз распался, в Академии наук перестали выплачивать зарплату, и сын никуда не поехал. Хотя Петр Васильевич очень хотел, чтобы он защитил диссертацию в Америке. Максим тогда сказал: «Папа, кому нужна моя диссертация?» Наверное, правильно решил. Дети иногда прозорливей родителей.
«Мать Петра Васильевича прожила 91 год. Его бабушка умерла в 96 лет. Муж говорил: «Я тоже буду долго жить»
*В 1989 году для Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева (крайний слева) и первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого (в центре) экскурсию по предприятию имени Антонова проводил Петр Балабуев
— Распад Советского Союза больно ударил по украинскому самолетостроению…
— Петр Васильевич не мог поверить, что Союз развалится. При Олеге Антонове денег на новые самолеты не жалели. Мы только проектируем машину, а по нашим чертежам уже работают на авиазаводах в Ташкенте и Воронеже. А тут вдруг: денег нет, самолеты никому не нужны. Многие специалисты ушли в корпорацию «Боинг», в Москву, некоторые уехали за границу, где больше платили. Сейчас будто бы все стабилизируется. Семидесятку (Ан-70. — Авт.) сделали. Если бы этот самолет спроектировали в Советском Союзе, его моментально запустили бы в производство. Но… денег нет. Даже Москва не решилась взяться за это. За границей тоже не сделают. Там и «Руслан» не могут потянуть. А лучше-то самолета нет! Канадцы в какой-то газете написали: «Единственный недостаток «Руслана», что таких самолетов очень мало выпустили».
— После добровольной отставки Петр Балабуев прожил всего два года. Может, гены тому виной?
— Гены тут ни при чем. Мать Петра Васильевича из долгожителей, прожила 91 год. А бабушка по маминой линии умерла в 96 лет. Муж говорил: «Я тоже буду долго жить».
Если бы он не ушел в отставку в 2005-м, когда руководители Украины его не поддержали, возможно, не умер бы. Петр Васильевич просил не объединять в концерн АНТК «Антонов» и Харьковский авиазавод (полгода назад Павла Науменко, бывшего руководителя авиазавода и по совместительству кума Петра Ющенко, приговорили к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества за расхищение государственной собственности в особо крупных размерах. — Авт.). Муж говорил: «Давайте подождем два года. Дайте деньги авиазаводу, чтобы он поднялся до уровня АНТК, а потом объединим». Но Президент Ющенко решил: «Мы с таким концерном создадим свой «Боинг».
Недавно я смотрела телепередачу, в которой профессор-медик говорил: «Моральная травма часто перерастает в физическую. Почему человек, которого обидели, говорит: «У меня до сих пор стоит ком в горле»? Это не просто слова. На самом деле ком в горле опускается все ниже и ниже, доходит до желудка, и мы получаем раковую опухоль».
К сожалению, так произошло и с Петром Васильевичем. Муж был здоровым человеком. Он никогда не уходил на работу, не сделав утренней зарядки. Дома до сих пор лежат его гантели, стоят спортивные тренажеры. Давление было, как у космонавта: 120 на 80, анализ крови идеальный. А видите, как получилось…
— Ваш супруг знал о своем онкологическом заболевании?
— Нет, но, может быть, догадывался. После операции мы уехали на дачу. Муж поправился на восемь килограммов! Он так хорошо себя чувствовал! Я бодрилась из последних сил.
Как-то сидели с ним на лавочке и смотрели на звезды. Петр сказал: «Вот станем старенькими, переедем на дачу, а вечерами нам будет светить Волопас». Ему так хотелось спокойно пожить…
Читайте нас у Facebook
