«С детства я помню эту страшную фразу: «Чем больше хохлов сдохнет в деревнях, тем меньше контры останется на Украине…»
С 83-летней сумчанкой Аллой Крыгановой мы встретились накануне трагической годовщины. В страшную зиму 1932-1933 годов Алла была пятилетним ребенком. Ее отцу повезло — партия направила его в совхоз, который обеспечивал мясом работников обкомов и райкомов. Свиней для партийных работников откармливали картошкой. До сих пор Алла Степановна со слезами на глазах вспоминает, как она вместе со своей тетей прятала за пазуху картошку и шла к глубокому рву, который отделял ферму от «голодной контры». На том краю рва их ждали полуживые люди — жители ближайших сел…
«Хоть вы и коммунисты, но вашу семью не тронем, потому что вы учите наших детей»
— Осенью 1932 года моего отца — партийного работника направили в совхоз «Известия» Белозирского района, — начинает свой рассказ, закрывая ноутбук, удивительно бодрая и активная для своих лет Алла Степановна. Кстати, свободного времени, несмотря на столь почтенный возраст, у пожилой женщины почти нет — она, являясь мастером народного искусства Украины, руководит кружком бисероплетения и обучает этому кропотливому искусству 30 юных сумчан. — В этом совхозе была свиная ферма, которая снабжала обкомы и райкомы мясом. Работники не голодали, а свиней кормили мелкой картошкой и тыквами. Отцу разрешили взять с собой и сестру моей матери — Елену Михайловну Семашко. Она работала в свинарнике. Въезд в совхоз охраняли чекисты. К нему еще можно было подойти со стороны реки. Но там вырыли глубокий ров, через который не перебраться. А голод был страшный, начался 33-й год. И люди отовсюду шли к этому совхозу. Моя тетя Лена набирала картошки, приходила ко рву и перекидывала ее людям. Еще наливала в маленькие бутылочки снятое молоко, которым поили поросят, и тоже перебрасывала — для голодных деток. Каждый день на той стороне рва ее ждала толпа людей.
*По данным статистики, голодные 1932-1933 годы унесли жизни около четырех миллионов украинцев
— Что потом случилось с вашим отцом?
— Его арестовали за то, что он сказал своему приятелю: «Большевики уничтожили сельское хозяйство Украины». Приятель написал донос… Спасло отца то, что тогда как раз сместили руководителя НКВД Ежова, его заменил Берия. Мать ездила на личный прием к Калинину, и отца выпустили (в период показательной «борьбы с ежовщиной» освободили часть политзаключенных. — Авт.). Его сразу же перевели в Белоруссию, затем на Западную Украину, оттуда он ушел на войну. Больше мы его не видели. После войны мою маму, которая тоже была членом ВКП(б), отправили в город Борщев Тернопольской области заведовать районо. Там была непростая ситуация, мы чуть не погибли. Но бандеровцы спасли нашу семью.
— Семью коммунистов спасли… бандеровцы?
— Да. Мне в то время было уже 16 лет, я ходила в школу и все видела своими глазами. Мы очень часто общались с местными, и я слышала, как они говорили: «Якби в нас була незалежна держава!» А потом началось: то в каком-то селе зарежут учительницу, то уничтожат польскую семью. Ходили слухи, что это все делали бандеровцы. Но они разбросали по городу листовки: «Ми нiкого не вбиваємо, це справа рук НКВД». У меня долго хранилась такая листовка, пока ее не нашла мама и не уничтожила.
Власти объявили бандеровцам: «Если вы сдадите оружие, можете возвращаться в семьи». И они пошли сдавать. Наша школа находилась на той же улице, где было НКВД. Школьники после уроков бегали смотреть, как несли пулеметы, гранаты, винтовки… И что же? Сначала людей отпустили по домам, а потом начали арестовывать. Кого расстреляли, кого отправили на Колыму.
Моя мама как заврайоно ездила в села проверять школы. Ее никогда не трогали. А в сентябре 1946 года к нам ночью пришли бандеровцы. Их привел сосед. Я хорошо запомнила этих людей, они моей матери даже показали свои документы. Один из них был родным дядей моей соученицы. Он сказал маме: «Хоть мы и ненавидим коммунистов, но вас мы не тронем, потому что вы учите наших детей. Только учтите, вы у НКВД на очереди на арест. Если хотите сохранить семью, немедленно уезжайте».
И уже следующей ночью мы уехали к родственникам в Сумскую область, в город Ромны. Мама просила меня, чтобы я никому никогда не рассказывала об этом ночном визите. Я ждала много лет и только теперь вам рассказываю. Вот так все было. У меня нет ненависти к бандеровцам, и я не считаю их преступниками. Это были люди, которые хотели иметь независимую державу.
«Петр уговаривал меня вернуться. Но я не захотела строить свое счастье на обломках чужого»
— Как складывалась ваша жизнь после войны?
— После школы я поступила в Харьковский государственный университет, окончила его. Там встретила свою первую любовь — Петра Балабуева. Ваша газета много рассказывала об этом человеке (Петр Балабуев — известный украинский самолетостроитель, генеральный конструктор АНТК «Антонов». — Авт.). В те годы Петр учился в Харьковском авиационном институте. Ребята из института приходили в гости к нам, университетским. Наши общежития находились рядом. Мы с Петром очень дружили. Это был исключительно талантливый человек. Но потом произошло непредвиденное, и мы расстались.
— Помешала соперница?
— Нет. Просто пришла женщина, сказала, что беременна от него. Я ей сразу поверила, даже не стала выяснять правду. Чересчур правильная была тогда… Через два месяца, назло Пете, вышла замуж. Он потом мне сказал: «Ты сделала не мне назло, а себе». Позже, когда он уже был женат и мы встречались в общих компаниях, Петр уговаривал меня вернуться. Но я не захотела строить свое счастье на обломках чужого.
После того как мужа демобилизовали из армии, мы вернулись в Сумы. Здесь я получила еще одно образование — музыкальное. Всю жизнь проработала в школе, у меня 54 года педагогического стажа. Был такой случай: когда моих учеников-третьеклассников школы № 18 принимали в пионеры, мы отправили письмо композитору Дмитрию Шостаковичу (он как раз получил звание Героя Социалистического Труда), сообщив, что решили назвать отряд его именем, и попросили написать для нашего отряда песню. Шостакович согласился и предложил, чтобы мы выслали текст. Текст отослали, но ответа не получили. Позже выяснилось, что всю переписку композитора проверял КГБ и наше письмо было задержано. Об этом мне по большому секрету рассказала бывший секретарь Шостаковича.
А переписка с композитором Дмитрием Кабалевским, к счастью, была удачнее. Я написала ему о том, что мне нравится его музыка, рассказала, что работаю в школе. А он пригласил меня в Москву и предложил стать членом Всесоюзного совета по эстетическому воспитанию. Помню, как произошло мое знакомство с Екатериной Фурцевой (министр культуры СССР с 1960 по 1974 год. — Авт.). Дмитрий Борисович подвел меня к ней и сказал: «Екатерина Алексеевна, вы не знакомы? Это учительница с Украины, она член нашего совета». Фурцева улыбнулась, протянула мне руку. Она была очень красивой женщиной, особенно притягивали ее выразительные глаза.
.jpg)
*Алла Крыганова: «Я оптимистка по натуре. Всегда борюсь за правду и надеюсь на лучшее«
Однажды моего отца вызвал парторг и сказал: «Если твоя родственница будет подкармливать контру, то ты вылетишь из совхоза». Отец устроил дома скандал. Но тетя продолжала кормить людей. Только теперь делала это рано утром. Будила меня (мне тогда было пять лет), моего старшего восьмилетнего братика и давала нам картошку. Мы прятали ее за пазухой и шли к людям. Так ходили всю зиму. А весной, в апреле, нас застали парторг и уполномоченный из райкома. Они отобрали картошку и выбросили в глубокий ров. На той стороне, — плачет Алла Степановна, — стояла «голодная контра». Я помню, как кричала: «Не дам, отдай, зараза такая!» В общем, отца тогда выселили из совхоза и отправили в Казахстан… А за месяц до выселения была партийная конференция, и отец попросился на прием к секретарю райкома. Тот принял, и отец ему сказал: «Так нельзя. Люди умирают с голоду, дети умирают». На что секретарь райкома ответил: «Чем больше хохлов сдохнет в деревнях, тем меньше контры останется на Украине». Дома отец повторил эту страшную фразу, я запомнила ее на всю жизнь. Еще он говорил, что такие тайные распоряжения зимой 1932-1933 годов получали все партийные работники.
— Я была членом партии до 1982 года, — продолжает моя собеседница, — пока меня не исключили. В тот год я пошла против обкома и написала письмо в Москву о том, что у нас в Сумах руководство школы-интерната занималось приписками. Директора интерната сняли, но и меня выгнали из партии. Я добилась своего восстановления, но в 1990 году подала заявление на выход из КПСС по политическим мотивам…
Пройдя через нелегкие испытания, похоронив родных и близких, Алла Степановна не утратила способности удивляться и радоваться. Сегодня ее восхищают талантливые ученики. Она руководит кружком «Чарiвна бiсеринка» при Сумском центре творчества молодежи. Под руководством мастера народного искусства Украины Аллы Крыгановой дети плетут из бисера панно и картины, диадемы и украшения. Устраивают персональные выставки и в день 18-летия получают звание мастера бисероплетения.
— Знаете, я оптимистка по натуре, — говорит Алла Степановна. — Всегда борюсь за правду и надеюсь на лучшее.
60872Читайте нас у Facebook
