"Дефолт формирует сознание, что долги можно не возвращать. Это очень вредно для страны"
В последние дни в Украине вновь заговорили о дефолте. Причиной этого стали трудные переговоры Министерства финансов с частными кредиторами Украины о реструктуризации обязательств. Соглашения пока достичь не удалось. В результате известная инвестиционная компания Goldman&Sachs сделала прогноз, согласно которому уже в июле наша страна может пропустить очередной платеж кредиторам и объявить дефолт.
Министр финансов Наталья Яресько также не исключает, что, если позиция кредиторов останется неизменной, правительство наложит мораторий на выплаты по долгам. При этом она считает, что объявление дефолта на жизни граждан страны существенно не скажется. Основной проблемой, которую вызовет дефолт, станет ограничение доступа Украины к рынкам внешних заимствований. Но нам и без дефолта в ближайшее время никто денег не одолжит.
Также, по словам министра, дефолт не окажет влияния ни на банковскую систему страны, ни на курс гривни.
О том, насколько велика опасность дефолта Украины и какие последствия может иметь этот шаг, «ФАКТАМ» рассказал экономический эксперт Борис Кушнирук.
— Почему для Украины так важна реструктуризация внешних долгов?
— Это является одним из условий меморандума, который наша страна подписала с Международным валютным фондом. Логика данного условия состоит в том, что помощь, которую Украина должна в ближайшее время получить от МВФ, Всемирного банка и других финансовых институтов, следует направлять на оздоровление отечественной экономики, а не на погашение долгов перед частными кредиторами.
— Какие именно кредиты подлежат реструктуризации?
— Речь идет о займах, полученных в результате размещения еврооблигаций. Это ценные бумаги, которые продаются на международных биржах, где их может купить каждый желающий. Также владельцы облигаций вправе их перепродавать.
Главный недостаток частных долгов — то, что они очень «короткие»: большинство должно быть погашено уже в течение 2015—2017 годов. Кроме того, эти кредиты дорогие: процентная ставка — 6—10 процентов годовых, а это очень много для внешнего долга.
— Что собой представляют кредиторы Украины, с которыми нам предстоит найти общий язык?
— Информация о них есть не всегда. Общий размер долгов, подлежащих реструктуризации, — около 18 миллиардов долларов. Владельцы облигаций на сумму приблизительно 6 миллиардов сегодня неизвестны. Они пока никак не проявляли себя, и поэтому переговоры с ними не ведутся.
Держатели ценных бумаг еще на 9 миллиардов долларов известны, и с ними ведутся переговоры. Хотя даже в этом случае трудно утверждать, что мы точно знаем кредиторов. Владельцами акций являются некие фонды. А вот кто стоит за этими фондами, зачастую непонятно.
— В последнее время много говорят о том, что конечным владельцем облигаций может являться Виктор Янукович или приближенные к нему люди.
— Есть такое предположение. Но на данном этапе его нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. Слишком мало информации.
И, наконец, еще 3 миллиарда долларов — еврооблигации, которые в конце 2014 года были выпущены специально для России. То есть, с одной стороны, это долг Украины конкретному государству. А с другой стороны, оформлен он путем покупки еврооблигаций, то есть как частный заем. Поэтому Украина расценивает 3 миллиарда как частный долг и обращается к России с предложением наряду с другими кредиторами принять участие в переговорах по реструктуризации. Впрочем, делает это не слишком настойчиво.
— Почему?
— Всем понятно, что на таких переговорах Россия занимала бы деструктивную позицию. Ее интерес состоит в том, чтобы Украина объявила дефолт. Это позволило бы пропагандистской машине представить нашу страну как ненадежного партнера. Поэтому для Украины пока лучше, если России на переговорах не будет.
— Одно из условий, выдвигаемых украинским правительством, — списание 40 процентов основной суммы долга. Это требование МВФ?
— Прямого такого требования в меморандуме с фондом нет. Но есть положение о том, что размер долга по отношению к ВВП нужно уменьшить. По сути, это и означает, что часть задолженности должна быть списана. Только сказано другими словами. Кредиторы, конечно, против. Ведь часть из них при этом сразу понесет убытки.
— Почему только часть?
— Дело в том, что к нынешним владельцам облигации попали разными путями. Одни купили ценные бумаги при первичном размещении. Для них сокращение суммы долга на 40 процентов означает 40 процентов убытков. Другие приобрели облигации на вторичном рынке. Чаще всего с дисконтом (то есть дешевле номинальной цены). Для них требование о списании части долга более приемлемо. Например, если какой-либо фонд купил облигации за 50 процентов стоимости, то, получив за них 60 процентов цены, он даже извлечет прибыль. Может, не такую большую, как надеялся, но все же.
— Какие условия могли бы быть приемлемыми для кредиторов?
— Думаю, большинство готово вести переговоры относительно двух позиций.
Первая — срок погашения облигаций. Кредиторы вполне могли бы согласиться на продление сроков погашения облигаций с шести-семи до 10—15 лет. При этом можно установить льготный период, четыре-пять лет, когда Украина будет выплачивать только проценты. Это поможет стране пережить несколько кризисных лет и перейти к расчетам по самим долгам.
Вторая позиция — снижение процентов по задолженности. Их можно уменьшить с нынешних 6—7-ми, например, до 3,5 процента. Проценты все равно будут более высокими, чем уровень ставок по еврооблигациям на европейском рынке, но для Украины это станет существенным облегчением.
Такой шаг, думаю, будет вполне приемлемым для кредиторов, а многие из них (те, которые купили облигации с дисконтом) сразу зафиксируют прибыль. Предположим, кто-то купил облигации на миллиард долларов с дисконтом в 30 процентов (за 700 миллионов долларов). Если в результате реструктуризации облигации будут погашены по номиналу, то он получит за них миллиард и, соответственно, 30 процентов прибыли.
— Какова вероятность того, что Украина все же объявит дефолт?
— Я на 90—95 процентов уверен, что этого не случится. Думаю, кредиторы проявят гибкость. К этому их подталкивают изменившиеся обстоятельства.
Дело в том, что необходимость переговоров с кредиторами о реструктуризации долга указана в меморандуме с МВФ как обязательное условие. Причем переговоры должны были завершиться до выделения второго транша финансовой помощи. Это позволяло кредиторам занимать непреклонную позицию и шантажировать Украину тем, что она, если не пойдет на их условия, будет вынуждена объявить дефолт и останется без финансовой помощи МВФ и других международных финансовых институтов.
Сейчас обстоятельства складываются иначе. Международный валютный фонд заявил, что программа финансирования Украины может быть продолжена и в случае дефолта. В результате позиция нашей страны стала более выигрышной.
Кредиторы понимают: если Украина объявит дефолт, то финансирование МВФ не потеряет. Они же, чтобы вернуть свои деньги, будут вынуждены обратиться в суд, который может длиться годами. Скорее всего, суд примет решение в интересах кредиторов, но на время, пока идет процесс, обязательства Украины перед ними просто зависнут. Кредиторам такое развитие событий невыгодно.
Поэтому я почти уверен, что они вскоре станут сговорчивее и придут к соглашению. Вероятно, это будет какой-то компромисс между требованиями Украины и кредиторов. Например, спишут не 40, а 20 процентов долга, срок погашения вырастет с семи до 10—12 лет, а процентная ставка сократится с 6 до 5 процентов годовых.
Что же касается заявлений представителей украинского правительства о возможном дефолте в случае, если договориться не удастся, то, скорее всего, это психологическая атака, призванная заставить кредиторов пойти на уступки.
— После того как будет достигнуто соглашение с кредиторами, встанет вопрос о том, что делать с тремя миллиардами долга России.
— Одна из причин, по которым украинское правительство сегодня не особенно настаивает на присутствии России на переговорах с кредиторами, как раз и заключается в том, что после этого будет проще с ней договориться.
Добившись соглашения с остальными кредиторами, Украина может ссылаться на то, что все частные долги по еврооблигациям она погашает на одинаковых условиях. Ведь если какой-то кредитор получит другие, более выгодные, условия выплаты, это будет дискриминацией.
Между тем пока Украина, признавая этот долг частным, обслуживает его. К примеру, в июне был погашен купон на 75 миллионов долларов. Но уже в декабре должен быть произведен платеж по основному долгу — миллиард долларов. И ближе к этому сроку начнется игра, в которой Россия займет довольно невыгодную позицию. У нее будет два варианта на выбор.
Первый — идти до конца, настаивая на том, что это государственный долг. В таком случае Украина просто прекратит его обслуживать. Тогда у России не останется другого выхода, как идти в суд. А по условиям размещения данных облигаций споры относительно них разрешаются в стокгольмском суде.
Если дело окажется в суде, то, скорее всего, Украина подаст в этот же суд встречный иск — с претензиями о возмещении убытков, возникших при аннексии Крыма и в ходе войны на Донбассе. То есть, если Россия превратит спор о частном долге в межгосударственный, суд должен будет рассмотреть и претензии государства Украина к Российской Федерации.
Естественно, сроки рассмотрения этого судебного дела будут очень длительными и последствия его непредсказуемы для России. Ведь суд может признать законность претензий обеих сторон, решив, что Украина должна России 3 миллиарда долларов, а Россия Украине — 200 миллиардов долларов. В результате Россия останется в проигрыше, поскольку сегодня мир не считает аннексию Крыма законной. И вероятность именно такого исхода очень высока.
Поэтому, я думаю, едва ли Россия решится пойти в суд. Скорее всего, она выберет другой путь: нынешней осенью, еще до наступления срока выплаты, продаст эти облигации какой-нибудь частной структуре. Тогда, если иск и будет подан, то не от имени государства, а от имени данной структуры. И Украина уже не сможет направить встречный иск к России.
Однако если облигации окажутся у частных кредиторов, Украина с полным правом сможет заявить, что с большинством из них она уже договорилась, и предложит новому кредитору получить свой долг на тех же условиях.
— Все же сохраняется вероятность того, что договоренности с кредиторами достигнуть не удастся и Украине придется объявить дефолт. Каковы в этом случае будут последствия для нашей страны? Права ли министр финансов, когда говорит, что особого ухудшения ситуации не будет?
— Конечно, объявление дефолта вызовет панику на рынке. Повысится, в частности, спрос на валюту. Думаю, это повлечет за собой резкое увеличение курса доллара до 26—27 гривен. Но, скорее всего, рост не будет длительным и впоследствии курс вернется в нынешние пределы — 21—22 гривни за доллар.
Кроме того, для Украины, конечно, затруднится выход на рынок внешних заимствований на ближайшие пять-шесть лет. Хотя, вероятно, частные кредиторы и так не станут особо интересоваться нашими ценными бумагами, поскольку в стране война. А это классический случай форс-мажора. Поэтому, пока на нашей земле не установится мир, опасность невозврата заимствований будет оставаться высокой.
К тому же Украина навсегда останется страной, объявлявшей дефолт, что всегда будет влиять на ее репутацию. И еще дефолт формирует сознание, что долги можно не возвращать. Это очень вредно для страны, поскольку трудно предусмотреть последствия такого решения. Граждане, например, могут поставить вопрос о том, что если государство не рассчитывается по долгам, то и они тоже вправе не платить по кредитам.
Поэтому я считаю, что нужно приложить максимум усилий для того, чтобы избежать дефолта и мирно договориться с кредиторами.
Фото в заголовке Игоря Емельяненко, «ФАКТЫ»
1830Читайте нас у Facebook
