"Настя была на седьмом месяце беременности. Ее убили в Мариуполе, где сейчас много скрытой агентуры"
Высокую девушку с пушистым рыжим хвостом на каске знали не только в «Правом секторе», где она служила, но и в других батальонах. Все звали ее по позывному — «Лиса».
— Это смешное прозвище закрепилось за Настей, как только она попала к нам в батальон, — рассказывает боевая подруга девушки Елена Белозерская. — У Насти были огненно-рыжие волосы, которые она собирала в хвостик на затылке. Увидев ее, один из ребят (впоследствии он стал Настиным мужем) сказал: «Ну вылитая лиса!» С тех пор только так ее и называли. А потом ребята в шутку подарили ей настоящий лисий хвост. Настя тут же прикрепила его к каске. Этот хвост помогал ей маскироваться. И однажды даже спас ребятам жизнь.
*Настя Горбачева (справа) с боевой подругой Еленой Белозерской на передовой. Фото с «Фейсбука»
«Узнав, что Настя в положении, мы отправили ее в Киев. Но вскоре она вернулась»
— В тот день наша разведгруппа пошла на задание, а забрать их оттуда должны были армейцы на БТРе, — вспоминает Елена Белозерская. — Кроме армейцев, на бронетранспортер посадили двух бойцов «Правого сектора», среди которых была и Настя. Но водитель БТРа что-то перепутал и появился в поле зрения разведчиков не там, где они договаривались, и в другое время. Разведчики приняли наших ребят за сепаратистов, и командир группы едва не разнес этот БТР из гранатомета. В последний момент, за долю секунды до выстрела, он заметил у одного из бойцов на каске рыжий лисий хвост. А такой хвост носил только один человек — наша «Лиса». Командир разведчиков узнал ее. Ребята на БТРе были спасены.
Елена первая сообщила в соцсетях о гибели своей боевой подруги. Правда, обстоятельства случившегося даже она до сих пор не знает.
— Надеюсь, со временем станет известно, что произошло, — говорит Елена. — «Лису» убили в зоне АТО, но не во время боевых действий. Последние месяцы Настя не была на передовой. Раньше только туда и рвалась, но тут появилось серьезное обстоятельство — беременность. На фронте Настя встретила свою любовь. Вышла замуж и ждала ребенка. Узнав, что она в положении, мы отправили ее в Киев. Но вскоре Настя вернулась. Не смогла сидеть там, в то время как ее любимый находился на передовой. Решила быть к нему поближе. В боях она, конечно, не участвовала, на задания не ходила. Боевики выследили ее на нейтральной территории и застрелили. Огнестрельное ранение в сердце. Настя погибла на месте.
Информация о гибели украинской разведчицы вскоре появилась на сайтах так называемой «ДНР». Там было написано, что «ополченцы смогли ликвидировать опасную преступницу». Сепаратисты поздравляли друг друга «с большой победой».
— Мы знали, что боевики давно за ней охотились, — продолжает Елена Белозерская. — Настя никогда не служила в армии, но была абсолютно незаменимым бойцом и разведчицей. Глядя на нее, мы поражались: откуда столько профессионализма, энергии, сил? Настя была высокой — ростом 178 сантиметров — и очень худой. Но видели бы вы, как эта худышка надевала на плечи 30-килограммовый рюкзак и спокойно шла с ним десятки километров. Она умела ходить. А это бесценное качество для фронтового разведчика. Самое поразительное даже не это. Дело в том, что Настя была тяжелобольна. Врожденный порок сердца, при котором вообще запрещены физические нагрузки. Но Настя не обращала внимания на свой диагноз. Делала то, что не всегда под силу даже мужчинам.
— Зная о ее заболевании, вы не пытались отговорить ее от поездки на фронт?
— Никто этого не делал, потому что все знали: Настя ни за что не согласилась бы отсиживаться в тылу. Она рвалась туда, где было опаснее всего. И не потому, что ей хотелось острых ощущений. Просто Настя знала, что сможет быть полезной. Так и получалось. Сначала «Лиса» хотела стать снайпером. Но у нее были кое-какие медицинские знания (она когда-то работала санитаркой в больнице), и командир ДУКа (Добровольческий украинский корпус. — Авт.) взял ее парамедиком в разведгруппу. Приехав на восток, Настя уже через два дня оказалась на передовой.
О «Лисе» ходили легенды. О ней писали газеты. Чаще всего — черновицкие. Настя была родом из небольшого села под Черновцами.
Общаясь еще в мае нынешнего года с корреспондентом местной газеты «Погляд», побратим Насти Андрей Тимофеев назвал девушку «легендарной берегиней» — находясь на передовой, она спасла многих раненых бойцов.
«В Донецком аэропорту „Лисе“ приходилось в прямом смысле собирать наших ребят по частям, — рассказывал о Насте побратим. — В АТО она уже пять месяцев. Поехала на передовую медиком, потом стала разведчиком. После очередного боя в аэропорту получила тяжелое ранение: ее контузило, ранило осколками в нескольких местах. У нее тогда остановилось сердце. Но в Днепропетровском госпитале „Лису“ спасли. Там, на фронте, она встретила теперь уже своего мужа — разведчика с позывным „Швед“, который тоже пережил тяжелую контузию и остановку сердца. Они полюбили друг друга. Это самая красивая пара на фронте… Еще у Насти потрясающее чувство юмора. Ее шутки поднимали нам всем настроение. Она уже давно стала для нас сестрой».
— Я тоже так ее называла, — продолжает Елена Белозерская. — Вместе мы через многое прошли. «Лиса» перенесла две контузии. Первый раз — осенью, когда их накрыло «Градами» на Водяном. А второй раз — зимой во время атаки боевиков на нашу базу. Меня тогда отбросило взрывной волной, на ноге порвались связки. А Настя получила вторую контузию и перелом ребер. У Насти тогда сгорел ее лисий хвост на каске. Но, как только она поправилась (и тут же вернулась на передовую), ребята подарили ей новый хвост. «Лиса не может быть без хвоста», — сказали. Единственное, в чем Настя не была похожа на лису, — в жизни она не умела хитрить и притворяться. Как разведчица была незаменима. Но в жизни ни от кого не пряталась. Ее убили в Мариуполе, где сейчас много скрытой агентуры. Боевики ходят в гражданском, выслеживая украинских бойцов.
«Настя подарила нам рушник, который сама вышила, со словами: «Мне он больше не понадобится»
Похороны Насти Горбачевой организовали ее побратимы. Прощание с разведчицей состоялось в соборе Успения Богородицы Украинской греко-католической церкви в Черновцах. Настю похоронили на Аллее Славы городского кладбища в Черновцах. Деньги на похороны собирали всем миром.
— У Насти почти не осталось родственников, — объясняет Елена Белозерская. — Отец умер, когда она была маленькой. Многодетная мать осталась без средств к существованию и вынуждена была отдать детей в интернат. Но, несмотря на такую непростую судьбу, Настя не жаловалась. «Не понимаю, почему некоторые родители пугают своих детей — мол, будешь плохо себя вести, отдам в интернат, — рассказывала она. — На самом деле в интернате было неплохо. Очень дружные ребята». А вот с братьями и сестрами (их в семье было семеро) связь почему-то оборвалась. Настя не любила об этом говорить, сразу переводила разговор на другую тему. Было видно, что это причиняет ей боль. Мы и не расспрашивали. Знаю только, что она общалась с одной из сестер. Они вдвоем последние годы ухаживали за парализованной мамой. Мама Насти умерла незадолго до того, как началась война. Настя тяжело перенесла ее смерть. Как-то сказала, что если бы этого не случилось, она не пошла бы воевать, а осталась рядом с мамой.
— Для нее действительно главной была семья, — говорит Настина подруга Татьяна. — И пусть недолго, но она была счастлива с любимым. А еще у нее была семья на Майдане. Там мы с ней и познакомились. Это был Майдан в Черновцах. Помню, весной 2014 года мы с Настей собирали пасхальную корзинку для ребят из «Сотни Буковины». Настя с такой радостью красила яйца, убирала в офисе нашей сотни, готовила вкуснейшие блюда. Со временем я поняла, почему она все это делала. Ребята из нашей сотни стали для нее родными. И она была счастлива, что ей есть для кого готовить, есть с кем отмечать Пасху… Ее решение идти на фронт было вполне предсказуемым и понятным. Настя братьев в беде не бросала. Поехала им помогать.
Я помню день, когда она уезжала на восток. Это было в прошлом году, 1 ноября. Я принесла ей в дорогу молитвослов, немного теплых вещей. Мы решили на прощание пройтись по улице Ольги Кобылянской в Черновцах, сфотографировались возле литературного центра. И тогда же решили: как только Настя и все ребята вернутся с фронта, мы вместе пойдем в этот центр. Сейчас смотрю на эту фотографию и плачу.
— Настя несколько раз ненадолго приезжала домой, — рассказала изданию «Букинфо» исполнительный секретарь общественной организации «Сотня Буковины» Виктория Полиевская. — Война ее изменила. Нет, она оставалась такой же открытой, общительной, прямолинейной. Но изменился ее взгляд. Передо мной стоял человек, видевший смерть, рисковавший собой, спасавший побратимов. Не знаю, как это объяснить, но я увидела эту перемену. Перед последней поездкой на фронт Настя пришла к нам и подарила рушник, который сама вышила. Отдавая его, она была очень грустной и почему-то сказала: «Мне он больше не понадобится». Может, что-то чувствовала? С этим рушником мы провожали Настю в последний путь.
— Она погибла на седьмом месяце беременности, — говорит Елена Белозерская. — Конечно, ей не нужно было ехать за мужем. Если бы осталась в Киеве, все было бы по-другому… Я часто об этом думаю. Но Настя не осталась бы. Меня всегда в ней это удивляло: так оберегать других, но совсем не беспокоиться о себе, о своем здоровье. Она спокойно говорила о том, что может умереть молодой, но при этом очень хотела жить. Особенно когда у нее появился любимый. «Лиса» мечтала, как после войны, когда в стране наступит мир, мы все вместе отправимся высоко в горы и остановимся в доме, где она не раз бывала.
— Настя и мне об этом говорила, — сказала на похоронах Настина сестра. — «Хочу, чтобы мы все вместе отдохнули в Карпатах. Высоко-высоко в горах. Отдохнем, пообщаемся. Представляешь, как будет здорово?» Это был наш последний разговор.
22680Читайте нас у Facebook
