Павел Казарин: "Сегодня Крым выполняет роль гири на ногах российской экономики"
Ровно полгода назад на канале ICTV стартовал информационно-развлекательный проект «Утро в большом городе». Его ведущими стали Юлия Зорий, Павел Казарин и Антон Равицкий, быстро завоевавшие популярность и любовь зрителей. С началом проекта Павел Казарин переехал из Москвы в Киев. Бывший крымчанин говорит, что не мог больше оставаться во вражеском государстве. Недавно Казарин стал автором еще одного проекта — уже радийного.
— Идея проекта «Радио Крым. Реалии» заключается в том, чтобы создать «информационный прожиточный минимум» для тех крымчан, которых не устраивает российская медиасреда, — рассказывает Павел Казарин. — В этих выпусках мы пытаемся упорядочить информационный хаос до состояния какого-то смысла.
При этом стараемся рассказывать крымчанам не только о событиях на полуострове, но и о том, что происходит в Украине. Знаем, что спрос на это есть — у очень большого количества жителей полуострова имеются «тарелки», в их информационной «диете» большая часть украинских телеканалов. Но нам важно было сделать именно радио — то самое, которое можно слушать в автомобиле.
— Не кажется ли вам, что тема Крыма сейчас ушла на второй план?
— Это стало происходить еще во второй половине прошлого года, когда Донбасс в целом и Иловайск в частности начали вытеснять Крым из медиаповестки. В какой-то степени это было закономерно — на полуострове не гибли каждый день люди, поэтому внимание переключилось на Донецк и Луганск. Но при этом проблема была еще и в полном нежелании украинских чиновников хоть как-то заниматься полуостровом.
После того как Верховная Рада приняла закон о свободной экономической зоне в Крыму, который, по сути, снимал ограничения для работы украинского крупного бизнеса в аннексированном регионе, тема полуострова и вовсе стала уходить на второй план. Бизнес-повестка подчинила себе политическую — дальше общих слов о том, что «Крым — это Украина», власти не шли. По большому счету лишь товарная блокада Крыма вернула полуостров в украинскую медиаповестку.
— Я знаю, что вы крымчанин.
— У этого места действительно есть монополия на мои детские воспоминания. Впрочем, не только детские. Я в Крыму родился и жил вплоть до 2012 года. Все мое детство связано с этим краем. Тут есть важный момент: Крым хоть и полуостров, но сами крымчане по большей части — люди с островным мышлением, которые сосредоточены на самих себе и регионе, в котором живут. Поэтому «крымоцентризм» — неотъемлемая часть любого, кто вырос на полуострове. Мы не можем не тосковать по Крыму.
— Вам снится море?
— Нет. Для меня Крым — это в первую очередь горы. Юго-западная часть полуострова. Честно говоря, я к морю немного равнодушен: оно постоянно одинаковое. А горы всегда разные.
— Вы давно были дома?
— Последний раз ездил в июле — навещал родителей. После того как было отменено официальное транспортное сообщение, добраться в Крым можно либо на неофициальном автобусе, либо при помощи авто. Я выбрал второй вариант. В моем случае проблема поездки на полуостров заключается в том, что это всякий раз игра в орлянку. В тот момент, когда протягиваю паспорт российскому пограничнику, монетка крутится в воздухе, и остается только гадать, какой именно стороной она ляжет. В конце концов, нет повода сомневаться в том, что российские силовики в Крыму следят за тем, что делают крымчане, покинувшие полуостров после аннексии.
— О чем сейчас говорят жители Крыма, как они настроены?
— По-разному. Ответ на вопрос «Ну как там, в Крыму?» во многом будет зависеть от того, кому вы его задаете. Есть расхожий стереотип, что в Крыму большинство — за Россию. Это не так. Ядерный пророссийский электорат на полуострове составляет примерно 40 процентов. Это люди, которые всегда ощущали своей родиной Россию — вне зависимости от того, сильной она была или слабой. Еще порядка 20 процентов жителей Крыма — проукраински настроенные граждане. Оставшиеся сорок процентов крымчан — социальная группа, которая во все времена голосовала «за стабильность» и по принципу «лишь бы не было войны». Эти настроения в прежние годы умело использовали политики, эксплуатировавшие просоветские ожидания. Для этой социальной группы важны предсказуемость, прогнозируемость, «худой мир», который лучше «доброй ссоры». Ситуативно они могут оказаться по любую сторону баррикад — на стороне столицы, которая будет гарантировать им эту самую «спокойную жизнь». И если Украина в их глазах выступит большим гарантом «спокойной стабильности», то они легко проголосуют за нее.
— Думаете, Крым вернется в Украину?
— Это вполне вероятно. Понятно, такое вряд ли случится при Владимире Путине, но никто не вечен. Так уж сложилось, что сегодня Крым выполняет роль гири на ногах российской экономики. Причем речь идет не о прямых затратах на содержание полуострова, а о косвенных — в виде санкций. Цены на нефть стали эдаким айсбергом для российского экономического «титаника», а санкции — нечто вроде запрета на продажу «титанику» насосов для откачки воды из трюмов.
Российские финансово-промышленные группы сами решат, что для них важнее: возврат к формату 2013 года — и тогда статус Крыма будет разменной монетой в борьбе за нормализацию отношений, либо же мы станем свидетелями, как центробежность в России будет нарастать и побеждать центростремительность.
— Два года вы провели в Москве. Не было желания остаться?
— В 2012 году мои знакомые с телеканала «Мир» предложили работу — они искали шеф-редактора в службу интернет-вещания. Это был интересный опыт, начиная с получения разрешений на работу и заканчивая погружением в российскую бытовую и медиареальность. Благодаря этой работе мне удалось застать два года, предшествовавшие началу войны, и стать свидетелем той самой тектоники, которая происходила внутри российского общества в предвоенные месяцы. Уехал я в 2014 году — после Крыма и Донбасса не было никакого смысла оставаться работать в Москве.
— Вы ведете утреннюю развлекательную программу и пишете аналитические статьи. Не думали выбрать что-то одно?
— Наш утренний формат не вполне развлекательный, информации у нас иногда больше, чем развлекательного контента. Поэтому я работаю без каких-либо внутренних противоречий. Самое забавное, что аудитория одной работы практически не пересекается с аудиторией другой. Те, кто смотрит телевизор, в большинстве своем не читают политическую колумнистику. И наоборот. Честно говоря, и в первом, и во втором случае я играю одну и ту же роль — пытаюсь быть Павлом Казариным. Тут важно не фальшивить. Некоторые мои знакомые говорят, что Павел Казарин в моем исполнении выглядит неплохо.
— Как вы попали на телевидение?
— В 2004 году мою однокурсницу позвали на утренний эфир — рассказать о том, как будем отмечать День студента. Она попросила проводить ее, потому что было раннее утро, а идти пришлось по не самому благополучному району Симферополя. В студии нас вместе посадили в кадр. После эфира мне предложили попробоваться на ведущего. Понимаю, что звучит как дешевая мелодрама, но так и было.
— Помните свой первый прямой эфир?
— Было страшно. Никакого куража и азарта. Я был похож на сороконожку, которая впервые задумалась о том, в каком порядке переставляет лапки. Мой организм уже привык к необычному графику. На самом деле, если есть желание, то любая «сова» может переделать себя в «жаворонка» за неделю. Так что это вопрос дисциплины.
— Что вам помогает проснуться в четыре часа утра?
— Три будильника, кофе и врожденное чувство ответственности. Мой обычный график дня достаточно прост. Эфир, завтрак, пару часов сна, а затем — тексты и радиоэфиры. Моя проблема в том, что жизнь на 85 процентов состоит из работы. А счастье, что работа является моим же хобби. Так что не приходится себя заставлять.
— Как же вы расслабляетесь?
— Стараюсь открывать для себя новые места, ведь не так давно стал киевлянином. Правда, в радиусе 200 километров в окрестностях Киева мы с друзьями уже все исколесили. Так что на очереди — соседние областные центры.
— Уже освоились в Киеве?
— У меня сейчас с этим городом самый приятный период взаимоотношений: успел в нем освоиться, но мы еще друг от друга не устали. Снимаю квартиру на Лукьяновке, а Большая Житомирская — та самая улица, по которой нравится бродить. Проще сказать, где меня точно бессмысленно искать — это ночные клубы и пафосные заведения. Повезло с коллегами. Мы проводим вместе больше времени, чем с родными, друзьями, родителями. Надо обладать изрядной долей выдержки и терпения, чтобы не наскучить друг другу. А в нашем случае это еще и очень теплые товарищеские отношения. Поэтому, если вы вдруг увидите в каком-нибудь кафе нас троих за одним столом, скорее всего, это мы и есть.
1012Читайте нас у Facebook
