Командир медроты Андрей Комнатный: "Умирающему бойцу мы делали переливание крови прямо на терриконе"
Для него, профессионального военного медика, кадрового офицера, война началась 19 июня 2014 года. В тот день в подразделении, с которым доктор выехал на место боя под Ямполь, погибли два человека, в том числе санинструктор медицинской роты… «У меня был шок, — говорит Андрей Васильевич. — Первые потери — и медик. Но события разворачивались настолько стремительно, что некогда было думать об этом. Из боя мы вывезли десять погибших. Несколько человек умерли у нас на руках — они получили тяжелейшие травмы, мы ничего не могли сделать»… Но были и такие раненые, которые выживали, что называется, всем смертям назло. А одному бойцу, умирающему от кровопотери, переливание делали прямо на терриконе, напрямую от десантников. Это спасло ему жизнь. Врачам удалось сохранить бойцу еще и ногу, которую по всем законам медицины следовало ампутировать. «До сих пор не понимаю, как этот раненый выжил, — удивляется Андрей Комнатный. — Мы рисковали, переливая ему кровь, вводя обезболивающее, постоянно перенакладывая жгут на пострадавшей ноге. Но этот риск был оправдан — человек жив».
Мы знаем о многих героических медиках, спасавших раненых на линии огня. Некоторые погибли во время выполнения своего долга. Им посмертно дали награды. Те же, кто остался в живых, до сих пор остаются незамеченными. Всеволод Стеблюк, спасший из Иловайского котла более 80 раненых, все еще не имеет государственных наград. Командир медроты 25-й бригады, не раз рисковавший своей жизнью, тоже не поощрен.
— Ровно год назад под Авдеевкой в наш развернутый медпункт поступили одновременно 16 раненых, — вспоминает события годичной давности Андрей Комнатный. — Никто не погиб! К тому времени мы уже научились определять, кому из раненых оказывать помощь в первую очередь, а кто может подождать. После первых боев хватались за безнадежных ребят. Казалось, сможем помочь всем… Сейчас мы находимся в зоне АТО, неподалеку от Красноармейска Донецкой области. Кстати, так и не получили карету скорой помощи от Министерства обороны. Хорошо, что волонтеры привезли нам купленный за границей «Фольксваген». Мягкая удобная машина, в которой мы носились по полям, бездорожью, вывозя раненых. В данный момент у нас есть все необходимые лекарства.
— Помните первых раненых?
— 18 июня 2014 года получили приказ выезжать под Ямполь. Туда собирались только те, кто решился воевать добровольно. Мы уже много слышали о войне, был сбит наш самолет под Луганском. Поэтому понимали, что может быть опасно. Со мной поехали водитель Руслан Нижневский, санинструктор Ярослав Тараненко, хирург Владимир Дубченко и санинструктор Андрей Литвиненко. С двух ночи 19 июня наша артиллерия обстреливала укрепления противника. Затем мы пошли на КамАЗах и боевых машинах десанта. Андрей Литвиненко уехал на броне с теми, кто должен был атаковать врага. Вскоре был взят первый перекресток. Позже по рации сообщили о раненых. Мы сорвались, поехали туда. Вдоль дороги стояли машины. Слева и справа были слышны выстрелы. «Где же раненые?» — спрашивали всех, кого встречали. «Где-то там», — отвечали. И тут подъехала боевая машина десанта, с брони нам передали двух погибших: нашего санинструктора Андрея Литвиненко и бойца Максима Ковальчука. Были еще двое раненых, но легкие. Вот тогда я и вспомнил слова Андрея. Он понимал, что будет нелегко. Не раз говорил: «Знайте, я был против всего этого. Хочу радости и счастья своей семье».
Впадать в отчаяние и панику было некогда. Бои продолжались. В тот же день приехала «гусянка» (гусеничная бронированная машина). Из машины крикнули: «Медика!» И выложили на землю погибших. Затем — раненых. Тогда 10 наших бойцов погибли и 22 получили ранения.
В те дни нам привезли агонизирующего Юру Голополосова. Он, как рыба, выброшенная на берег, хватал воздух ртом. Я знал этого бойца, он уволился из армии задолго до начала войны. Но когда начались события в Крыму, стал старшиной подразделения… Как же я хотел его спасти. Схватил капельницу, пытался что-то делать, но все безуспешно. Он получил ранение головы, а правая нога была размозжена ниже колена. Юра умер у меня на руках. Мы теряли таких хороших людей!
Позже, в августе, под Углегорском я видел еще одного такого раненого. Он дышал точно так же, как Юра. Боец получил ранение в шею и лицо, автомат был красного цвета от крови. Мой фельдшер пытался что-то сделать. А я, уже побывав в такой же ситуации, сказал: «Не мучай его»…
19 июня был страшный день. Когда увидел тела погибших, у меня перед глазами появились мушки, было ощущение, что вот-вот потеряю сознание. Пришлось взять себя в руки. Впятером — нам тогда помогали фельдшер Володя Тонкопрядко и офицер Александр Ивашина из зенитного дивизиона — перевязывали, спасали двадцать раненых бойцов. Оказывая помощь вывезенным с поля боя ребятам, мы на носилках отправляли их к ближайшему перекрестку. Вскоре поняли, что носилки нужно сразу же забирать. Их не возвращали…
На следующий день бойцы бригады заняли высоту, которую удерживали затем почти две недели. Медики были вместе с ними.
— Мы остановились на земляничной поляне, — продолжает Андрей Комнатный. — Это было так красиво! С трех сторон лес (под деревьями поставили технику), а в центре просека — большие листья, под которыми висят огромные сладкие красные ягоды. Целый день мы ели землянику. А на третий день, когда пошел беспросветный дождь, вся эта красота превратилась в военное болото. С высоты просматривалась трасса, ведущая на Снежное. Ее бойцы и удерживали.
Затем бригаду отправили под Николаевку, бойцы выезжали на зачистку Славянска. После освобождения Краматорска дислоцировались в этом городе.
— 2 августа, день ВДВ, мы встречали под Шахтерском, — продолжает Андрей. — Нас послали вытащить из окружения первый батальон бригады. Мы поднялись на террикон и сами оказались в окружении. Почему-то у нас в тылу не оставалось подкрепления. Поэтому мы проходили вперед, а за нами тут же собирались силы противника. Так было не раз. Несмотря ни на что, мы не могли не отметить праздник. Утром выставили колонки и врубили на полную гимн ВДВ «Синева»: «Расплескалась синева, расплескалась. По тельняшкам растеклась, по беретам…» И через час противник начал нас крыть из всех видов артиллерии. Мы стали отвечать. В какой-то момент загорелось поле, где лежали ящики с боеприпасами. Нельзя было допустить, чтобы они начали взрываться, иначе погибли бы все. Это была невероятная картина: вокруг рвутся снаряды, поле в огне, а по нему бегают бойцы и спасают боеприпасы, окапывая вокруг них землю, сбивая пламя. Как в кино…
За пять дней, которые подразделение провело в окружении на терриконе, около 50 человек получили ранения, 12 погибли…
— Нам туда не могли привезти ни воду, ни лекарства, — говорит Андрей Комнатный. — Спрятаться было некуда. Пытаясь вырыть окопы, экскаватор ковшом упирался в породу и не мог пробиться. Получались полуметровые ямки, куда мы и укладывали раненых. А в одной из них начала выступать вода. Так мы ее пили. Не было другого выхода. Вода была черной. Все, что можно было сделать — процедить ее через пять слоев марли. Удивительно, что ни у кого не было расстройства желудка…
Самый невероятный случай спасения бойца произошел на терриконе. Мобилизованный анестезиолог Ярослав Левченко боролся за раненого больше всех. Осколок попал солдату в бедро и перебил артерию, которая снабжает кровью ногу. Добраться до сосуда, чтобы его перекрыть, было невозможно — он располагается очень глубоко в тканях. Даже зажимы до него не дотягивались. Кровопотеря была критической. На бедро наложили жгут, рану просто затампонировали. Ранение произошло в 16 часов. Все военные сказали, что эвакуации не будет. То есть до утра пострадавшего никто не мог забрать. А ведь через шесть часов ногу, перетянутую жгутом, как правило, уже спасти невозможно — нужно только ампутировать. Да и от потери крови боец слабел на глазах. Что делать? Мы посоветовались и решили — будем делать то, что можем. Вливали в сосуды растворы, которые были у нас под руками, и это помогало поддерживать давление. В документах солдата нашли данные о его группе крови. Оказалось, что у четырех ребят такая же группа. Напрямую перелили кровь раненому. Если бы кто-то это увидел… В угольной пыли лежат люди, соединенные катетерами… Рисковали страшно. Боец выжил вопреки всему, что написано в книжках. И ногу ему не ампутировали! После лечения в госпитале этот человек сказал: «Я родился в рубашке». А ведь если бы не Ярослав Левченко, его настойчивость, уверенность в своих действиях, раненый бы не выжил, несмотря на «рубашку»…
17 августа, когда подразделение вышло из окружения и разместилось неподалеку от села Нижняя Крынка, был ранен в ногу начмед бригады. С того дня и по январь этого года Андрей Комнатный стал исполнять его обязанности.
— Врачи, которые к нам приходили служить, вносили в работу что-то свое, — продолжает Андрей. — Ярослав Левченко и Александр Зеленюк в кунге военной машины организовали настоящую операционную. Удаляли бойцам осколки и пули, зашивали раны.
— Почему вы выбрали профессию военного врача?
— У меня есть два старших брата. Один стал пожарным, второй милиционером. Я и решил: в семье есть представители служб «101» и «102», нужен — «103». Но сразу сказал, что простым врачом не буду. Поэтому поступил в Винницкое военное училище. В 2007 году, когда я заканчивал учебу, курс закрыли. Год я прослужил в Кировоградском третьем полку спецназа, после чего мою должность сократили. Армию же постепенно расформировывали. Но врач нужен был в 25-й бригаде. Так я попал к десантникам. Честно говоря, уже жду, когда закончится мой контракт. Нам, участникам боевых действий, обещают выделить землю. Я нашел заброшенный участок с глиняными повалившимися хатками в Новомосковском районе Днепропетровской области. Готов жить в этом селе, взять кредит, чтобы построить дом. Писал письма с просьбами посодействовать мне в передаче этого участка. Но получаю отписки: «Земли нет». Государство жадничает.
Отец Андрея железнодорожник, мама — учительница. Есть родные на Дальнем Востоке России — в Находке. С ними связь не прервалась.
— Одна родственница живет в Северодонецке, — говорит Андрей Васильевич. — Она по сей день на стороне так называемой «ЛНР». Хотя регулярно звонит, общается с нами. Даже с днем ВДВ меня поздравляет каждый год. При этом ее сын с ополченцами. Я знаю солдат, которые волей судьбы оказались в Украине, служат здесь, воюют. А родители-россияне от них отреклись.
Рассказывая о себе и своей семье, Андрей снова и снова возвращается к тем ситуациям, с которыми ему пришлось иметь дело во время активных боевых действий.
— Приехали мы с еще одним врачом в Нижнюю Крынку, чтобы сделать перевязку бойцам. Это было 24 августа в десять утра. И внезапно по нашим позициям начали стрелять «Грады». Было много раненых. В блиндажах, которые разделяла дорога и где прятались бойцы бригады, двое ребят получили совершенно одинаковые ранения — каждому оторвало правую ногу. Один из них, Саша, на глазах зеленел, но продолжал мне улыбаться. Еле вытащили его с того света. Оба парня уже ходят на протезах. Снаряд попал в блиндаж, который должен был защитить бойцов, и там было сразу семь раненых. А вот двое ребят, находившихся в кузове КамАЗа, что в той ситуации было более чем опасно, чудом уцелели.
Подобные удивительные случаи видел не раз. Помню, была подбита боевая машина десанта. Пять человек, находившихся внутри, погибли. А позже мы встретили шестого, которого сдуло с брони. Он только ногу подвернул…
— Наверное, страшно работать, когда вокруг рвутся снаряды, свистят пули, в любой момент может накрыть артиллерия?
— Не раз, бинтуя бойцу ногу, ловил себя на мысли: «Только бы осколки не попали в этого раненого. Я занимаюсь бедром, зачем, чтобы еще в голову прилетело?»
О врачах на войне часто говорят в превосходной степени, считая: если медик поблизости, точно спасет от гибели. Но мы не боги, а хранители времени. С помощью разных ухищрений просто можем его потянуть.
P. S. На днях Андрей Комнатный сам стал пациентом — Святослав Сук, хирург столичного Центра микрохирургии глаза, провел коллеге операцию на сетчатке, а вскоре планирует сделать еще одно вмешательство, чтобы повысить остроту зрения. «На войне оказывать помощь в очках неудобно, — говорит Андрей Васильевич. — И мне очень приятно, что киевские офтальмологи взяли надо мной шефство».
Фото в заголовке автора
7020Читайте нас у Facebook
