"Я сказала Светлане Петровне, что Ира собирается вешаться. "Пусть что хочет, то и делает!" — ответила завуч"
Две собачки хоть и небольшие, но во двор меня не пускают. Минут пять, пока я стою у калитки, они усердно лают, однако из хаты никто не показывается. Местные жители предупреждали, что Светлана Петровна не захочет сейчас разговаривать с чужим человеком. Они оказались правы. Почему заместитель директора по воспитательной работе Песчанской средней школы Решетиловского района Светлана Свинаренко прячется от посторонних глаз, понятно. Ведь многие именно ее обвиняют в доведении до суицида четырнадцатилетней девятиклассницы Иры Самойленко. Неужели, подумалось, педагогу с многолетним опытом работы нечего сказать в свое оправдание?
«Она, обзывая нас дебилами и придурками, приказала звонить родителям»
Ира курила. Алена, ее мама, говорит, запах сигаретного дыма впервые почувствовала от дочки нынешним летом. Но что женщина могла сказать дочери, какие убедительные аргументы найти о вреде курения, если сама курит с тринадцати лет?
Собираясь в школу, Ира обычно тянула из маминой пачки несколько сигарет, чтобы раскурить их вместе с одноклассниками. Алена с этим смирилась и приняла проявление дочкиной «взрослости» без криков и нравоучений.
Второго ноября у девятиклассников не было первого урока. Дирекция школы не нашла замены учителю географии, который должен был проводить в это время занятия, поэтому дети оказались предоставлены сами себе. Ира вместе с тремя мальчишками, воспользовавшись ситуацией, вышли из класса на перекур.
— Мы стояли возле теплицы, — рассказывает в присутствии родителей одноклассник Иры Женя Талько. — Нас заметила уборщица и, видимо, доложила Светлане Петровне. Завуча мы увидели в последний момент, и прятаться уже не имело смысла. Она, обзывая дебилами и придурками, завела нас в учительскую и приказала звонить родителям. Просить, чтобы они пришли в школу. При этом Иру Светлана Петровна толкала в плечо, показывая, где ей нужно стать, и всячески унижала. Позже я слышал, как Ира сказала завучу: «Світлано Петрівно, я повішусь, це буде на вашій совісті!»
— Когда мне позвонил Женя и сообщил, что меня вызывают в школу, я был в поле на работе, — вспоминает о том случае отец школьника Дмитрий Талько. — Сын начал себя выгораживать, дескать, стоял рядом с одноклассниками, которых поймали на курении, и только нанюхался дыма. Хотя мы-то с женой знаем, что он уже травит себя никотином, но обсуждать это с завучем в мое рабочее время я не видел смысла. Так и сказал Светлане Петровне, когда она выхватила у Жени телефон. Дескать, разберемся с сыном дома. Но до этого Женя позвонил маме, и она слышала крики, разобрать которые было невозможно. То есть детей воспитывали по полной программе.
Как девочке Ире Самойленко влетело от учительницы больше всего. Нравоучительная беседа Светланы Петровны с ней, как рассказывают в селе, сводилась к тому, что Ира «такая же проститутка, как и ее мать».
— Говорят, кто-то из курильщиков успел заснять на видео совсем не педагогические методы воспитания провинившихся учеников, где есть и эта фраза, — рассказывает Александра Рыбачик, мама двух учеников школы. — Вряд ли кто-то из детей мог такое придумать. Видео быстро распространилось среди школьников. Возможно, у кого-то оно даже сохранилось, но большинство ребят его удалили и сегодня о нем молчат. Боятся и дети, и их родители, напуганные уговорами и угрозами, исходящими от бывшей дирекции школы. Наиболее активных родителей (в том числе и меня), которые хотят справедливого расследования трагедии и должного наказания для Светланы Свинаренко, лично обзванивала бывший директор и просила «не будоражить народ».
В класс Ирина уже не вернулась. Ушла домой, в чем была — в сменной обуви, без курточки, без шапочки. Вся в слезах. Два километра она шла домой пешком. Наверняка мысль свести счеты с жизнью у нее созрела еще в учительской, когда она услышала от завуча оскорбительные для себя и своей матери слова. Девочка точно знала, что дома никого нет и никто не помешает ей осуществить задуманное. Придя домой, Ира разослала со своей странички в Интернете прощальные послания друзьям и затем удалила ее. Многие до сих пор сохраняют Ирино последнее сообщение: «Друзі мої, без мене вам буде краще».
«Не прощу себе того, что мог, но не сумел спасти ребенка»
— Потом она позвонила мне и сказала: «Ви мені вибачте, я буду вішатися», — глотает слезы одноклассница Иры Оксана Литвин, родители которой дали согласие на общение с журналистом. — Я, пытаясь ее успокоить, спросила, что случилось и почему она не забрала свои вещи. «Речі мені вже не потрібні, — ответила Ира. — Я боюся, що Світлана Петрівна буде на мене кричати. Я йду… вішатись». Наш разговор слышал весь класс. Мальчишки засомневались в том, что Ира может что-нибудь с собой сделать. «Клянусь!» — твердо пообещала она и отключила телефон. Я тут же побежала в учительскую, передала разговор с Ирой Светлане Петровне. «Пусть что хочет, то и делает!» — ответила она.
Но, очевидно, в последний момент завуч заволновалась и рассказала о непростом разговоре с Ириной Самойленко директору школы. Та разыскала классного руководителя девятиклассников Владимира Ивановича Бутенко, у которого как раз не было уроков, и попросила его съездить к ученице домой и привезти ее в школу. Теперь он простить себе не может, что не успокоил Иру, не поговорил с ней по душам.
— Я ведь не знал, что произошло в школе, — тяжело вздыхает Владимир Бутенко. — Мне директор не объяснила ситуацию. Почему? Если бы я был в курсе дела, вел бы себя иначе. Забрал бы с собой, и девочка осталась бы жива…
Ира, как только я подъехал ко двору, вышла из дома мне навстречу. Заплаканная, расстроенная. Говорит: «Сейчас выпью чаю, посплю и успокоюсь. А оставленные в школе вещи заберу завтра». На том мы и расстались. Но, едва я вернулся в школу, позвонили и сообщили, что Ира повесилась.
Сколько буду жить, не прощу себе того, что мог, но не сумел спасти ребенка. Теперь ночами не сплю, корю себя…
В последнюю очередь Светлана Свинаренко позвонила маме Иры Самойленко, которая в тот день отправилась по делам в Решетиловку.
— Это было приблизительно в половине одиннадцатого, — вытирает красные от слез глаза мама Иры Алена Матяш (на фото). — Я уже держала в руках автобусный билет на обратный путь. И тут звонок от завуча: «Мы хотим вас видеть в школе, поскольку застали вашу дочь за курением. Она убежала домой, размахивая руками. Говорила, что повесится». В первые минуты я не могла сообразить, что мне делать. Звоню дочке — она не отвечает. Я тогда набрала соседку Розу, попросила ее посмотреть, где там Ира. «Видела в окно, что от вашего двора только что Бутенко отъехал на машине», — сказала она и начала собираться на улицу. А потом звонит через несколько минут: «Алена, Ира… повесилась!» Я просила Розу перерезать веревку, бить ребенка по щекам, по груди, надеялась, это поможет. Но было уже поздно. Почему ее никто не остановил? Почему никто не поддержал?
«Моей вины в этой смерти нет», — заявила бывшая завуч
— Певуньей Ирочка была. Голос у нее был очень сильный, хоть сама маленькая. Только недавно, на День казачества, выступала перед односельчанами… Как она могла с собой такое сделать? — сокрушается водитель фуры, согласившийся подбросить меня в Полтаву.
— Это что же надо такое было сказать ребенку, чтобы он полез в петлю? — недоумевает, как и многие в Песчаном, Александра Рыбачик. — Мы вместе с Ирой в художественной самодеятельности выступали, и я, когда чувствовала от нее запах табака, журила ее: «Посадишь голос». Она спокойно реагировала на эти замечания. Если бы завуч побеседовала с ней в нормальном тоне один на один, не унижала перед мальчишками, не мешала с грязью ее маму, этого, думаю, не случилось бы. Иру ведь никто никогда не видел грустной — она была жизнерадостной, всегда с улыбкой на лице. И в тот день, по рассказам детей, она пришла в школу в хорошем настроении. Завела, как обычно, в детский садик братика, проводила младшую сестричку в класс. Ира была первой маминой помощницей. А теперь учителя, пытаясь смыть пятно со школы, рассказывают о том, что причину трагедии нужно искать в семье. Но ведь ребенок-то не из дому убежал вешаться, а как раз наоборот — из школы домой.
Как и следовало ожидать, школа вместе с районным отделом образования стеной встали на защиту учителя. Сама трагедия для членов педколлектива отошла на задний план — им важно, чтобы о ней как можно меньше было разговоров. Ведь это какое пятно на школу!
Журналист «ФАКТОВ» побывала в Песчаном через неделю после трагедии. К моему приезду в школе собралось больше десятка родителей, которые хотели в присутствии корреспондента обсудить ситуацию с педагогами. Людей должно было собраться больше, но в последний момент некоторые испугались возможных последствий для их детей.
Бывший директор Валентина Ивановна Винниченко, которая на следующий день после смерти Иры написала заявление об освобождении с занимаемой должности по собственному желанию, от беседы отказалась. А назначенный накануне районным отделом образования новый директор Алексей Лапко пообещал, что отныне все будет по-другому. Семья Лапко очень уважаемая в Песчаном, и родители школьников надеются, что Алексею Владимировичу, работавшему до этого учителем труда, несмотря на молодость, удастся нормализовать атмосферу в школе.
Претензий к некоторым учителям, а особенно к завучу по воспитательной работе (которая, кстати, уже не завуч, а учитель по индивидуальному обучению и группы продленного дня) Светлане Свинаренко, у собравшихся накопилось довольно много.
— Однажды после ее «воспитательной беседы», которая проводилась на повышенных тонах, сын, придя из школы, закрылся в сарае и долго не выходил оттуда, — рассказывал Дмитрий Талько. — Мы боялись, чтобы он с собой ничего не сделал.
По словам Алены Матяш, дочь тоже часто жаловалась на завуча Светлану Свинаренко и еще нескольких учителей, которые относились к ней предвзято.
Родители требовали на время проведения следственных действий отстранить Светлану Свинаренко от преподавания.
Находившийся в тот день в школе заведующий Решетиловским районным отделом образования Владимир Зинченко пытался сгладить ситуацию, но это было больше похоже на навязывание родителям чувства вины за случившееся. Дескать, нужно было раньше обращаться в райотдел образования, мы бы тогда приняли меры. И вообще, что это за родители, которые позволяют своим детям курить. Ай-ай-ай, как нехорошо! Я вот не курю и никогда не курил… В общем, материнской боли, как мне показалось, он не услышал. Успокоив народ тем, что «следственные органы во всем разберутся», чиновник поспешил удалиться.
— Мало того что за целую неделю руководство школы не удосужилось созвать родителей на общее собрание, чтобы обсудить случившееся, так ведь и с детьми, которые нуждаются в психологической помощи, никто не работает, — возмущается Александра Рыбачик. — Я знаю, что Ирины одноклассники ходят на ее могилу, подолгу рассматривают ее фотографию, ночами не спят. Хотя внешне кажутся беззаботными. Но это только бравада…
— Желание смерти — достаточно распространенная реакция подростковой психики на стрессовую ситуацию, — рассказывает «ФАКТАМ» полтавский психолог Татьяна Кукуева. — Детская психика настолько ранима, что порой ребенок может свести счеты с жизнью из-за банального конфликта с родителями или после очередной воспитательной беседы. Пик подростковых самоубийств приходится на 13—16 лет. Как правило, причинами суицида становятся сугубо личные причины и переживания. Проблема может быть столь незначительной, что взрослый человек просто не обратил бы на нее внимания. Для ребенка же она кажется абсолютно неразрешимой.
Особенностью подросткового суицида является то, что истинное желание свести счеты с жизнью есть только у 10 процентов мальчиков и девочек, все остальные таким образом «кричат» о помощи, пытаясь привлечь внимание значимых для них людей. Такое поведение носит часто демонстративный характер, может являться «суицидальным шантажом». К сожалению, подобные поступки нередко заканчиваются гибелью подростка. Поэтому, когда он угрожает суицидом, нельзя наблюдать и ждать. Нужно сразу же действовать.
На исправление педагогической ошибки у Светланы Свинаренко был, как минимум, час. Признают ли ее виновной в доведении девятиклассницы до самоубийства? Этот вопрос сейчас очень волнует жителей Песчаного, которые знают, что и в районной, и в областной полиции у педагога работают родственники. «Моей вины в ее смерти нет!» — заявляет бывший завуч по воспитательной работе.
Кстати, на похороны своей ученицы прийти она так и не посмела.
4441Читайте нас у Facebook
