Альпинистка Ирина Галай: "Во время путешествия на Эльбрус мою подругу сняли с самолета, заявив, что она... угрожает России"
Ирина Галай — девушка поистине неуловимая. Если она не в очередном путешествии и не на работе, значит, занимается спортом — бегает, боксирует или тренирует выносливость на специальном тренажере-лестнице. Я успела урвать часик ее времени в перерыве между фотосессией для модного журнала и… прыжком с парашютом. Угощая меня бокалом пива в честь своего вчерашнего дня рождения, Ирина рассказывает об удивительных приключениях, произошедших в ее жизни за последний год.
— Ира, у вас за спиной уже четыре из семи вершин мира: Эльбрус, Килиманджаро, Эверест, и в этом году вы одолели 6962-метровую гору Аконкагуа. Расскажите о своем путешествии в Южную Америку.
— Меня потрясла Аргентина. Вино, стейки, заснеженные Анды, от вида которых захватывает дух… У нас подобралась очень крутая команда во главе с Сергеем Бершовым — мастером спорта международного класса по альпинизму, известным советским спортсменом, который поднялся на Эверест еще в 1982 году, в составе первой советской экспедиции. Сейчас ему уже 70. Поначалу мы с Бершовым постоянно грызлись: его опыт против моей молодости. Сергей Артемьевич говорил, что я все неправильно делаю, даже палатку мне переставлял — не так, мол, ставлю. Мне непросто давался его медленный темп восхождения. Иногда я отпрашивалась рвануть вверх одной. Просто чтобы выплеснуть энергию, размяться. В конце концов мы, конечно, поладили.
Для меня Бершов — легенда. Книгу «Эверест-82», в которой описано первое восхождение советских альпинистов на Джомолунгму, я прочла запоем, за одну ночь. Поражалась, как они смогли совершить это, не имея и десятой доли того альпинистского снаряжения, которое есть сегодня у нас. Ни специальной газовой горелки, которая моментально нагревает воду на большой высоте, ни теплых спальников, обуви, легких, но термоустойчивых костюмов… Ничего! В СССР альпинисты зачастую сами шили комбинезоны, напихивали их ватой, чтобы не околеть на лютом морозе. Обмораживали пальцы, болели, срывались… Но все равно доходили! Конечно, в сравнении с ними нам гораздо легче.
Теперь что касается Аконкагуа. Лично для меня спуск был гораздо более тяжелым, чем подъем. Дело в том, что мою подругу Юлю накрыла горная болезнь. Бедняжка была в полной прострации, не понимала, где она, что с ней происходит. Ее пришлось спускать вниз на веревке, в сцепке с другим альпинистом. По пути Юля, шедшая за мной, поскользнулась и упала на меня. Мы зацепились «кошками» — и кубарем полетели вниз. Юля выбила мне плечо и ногу, которая и так была травмирована. От боли у меня искры из глаз посыпались. Не знаю, каким чудом я смогла спуститься. Хорошо, что вторая подруга забрала мой рюкзак — с выбитым плечом я была не в состоянии его надеть.
— Такие травмы бесследно не проходят…
— Конечно, как и таскание 30-килограмовых рюкзаков. В старости, думаю, получу ревматизм и все остальное, что в таких случаях причитается. Кости у альпинистов «летят» только так. Даже сейчас, бывает, у меня так болят ноги, что слезы наворачиваются. На Эвересте я ведь их приморозила: были ночи, когда просыпалась от того, что ноги твердые, как камень. Я их не чувствовала. Могло закончиться совсем скверно. Спасла удивительная способность моего тела… нагреваться при восхождении на высоту. Потрогайте мою руку — она прохладная. На пляже летом я вообще холодная, как камень. А в горах руки и ноги становятся горячими. При критически низких температурах это действительно спасает. Кроме того, я хорошо тренированная и подготовленная. Спортом занимаюсь каждый день: бег, кроссфит, бокс, который прекрасно тренирует выносливость.
Я разработала собственную методику подготовки к восхождениям. За несколько недель до него начинаю «убивать» свое тело, то есть занимаюсь до полного изнеможения. Потом делаю два-три дня перерыва, перехожу на белковую пищу, которая бережет силы и экономит энергию. В базовом лагере возвращаю углеводный рацион, и, когда начинается подъем, организм «взрывается»: он просто бурлит энергией. После изнурительных тренировок дома даже трудный подъем кажется простым и радостным. Я опробовала эту методику на Аконкагуа — это было колоссально!
Вернувшись из Южной Америки, решила с тремя своими подружками поехать на Кавказ. Мы хотели подняться 8 марта на Эльбрус, надеть украинские венки и сфотографироваться с флагом Украины. Но случилось непредвиденное. Когда в Минске пересаживались на самолет, улетающий в Россию, одну из моих подруг сняли с рейса. Уже был поднят трап, и вдруг объявляют: «Пассажирку Дарью Душечкину просят покинуть самолет». Спецслужбы России почему-то решили, что Даша таит в себе угрозу для РФ. Конечно, мы возмущались, ругались, доказывали, что она не террорист, не экстремист, не имеет отношения ни к войнам, ни к политике. Бесполезно. Дашу высадили, а наши чемоданы перевернули вверх дном. Забрали венки, флаг, всю украинскую символику.
Но флаг Украины я все-таки на Эльбрус подняла! Нашла его случайно: в базовом лагере в одном из заведений увидела флаг так называемой Новороссии. Присмотрелась — и заметила, что он прибит поверх флага Украины. Я демонстративно сорвала новороссийский флаг, взяла наш прапор и с ним потом поднялась на вершину Эльбруса. А после забрала домой — не захотела оставлять его там.
Подниматься, кстати, было очень легко. После «семитысячника» Аконкагуа высота в 5642 метра — просто семечки. Притом что другие альпинисты поднимаются туда неделями, мы прошли маршрут за два дня. Всю поклажу несли сами. Еще и музыку по дороге крутили. Так что шли легко и весело. В таком темпе, что наши гиды еле за нами успевали.
— За две недели вы поднялись на две знаковые для альпинистов вершины — Аконкагуа и Эльбрус. А теперь вот собираетесь еще и на Аляску…
— Мак-Кинли — сложная вершина. И технически, и по климату. Круглосуточно минус 40, полярный круг, светлая ночь, куча трещин в горах… Меня будет сопровождать известный украинский альпинист, чемпион мира по ледолазанию Валентин Сипавин. Я очень надеюсь, что он будет в хорошей форме — ведь Валентин совсем недавно вернулся с Эвереста. А я хорошо помню, что после таких походов восстановление может длиться месяцами. У меня, например, так было после Джомолунгмы. От одного стакана воды опухали ноги и шея. От глотка алкоголя я пьянела так, что меня на руках выносили. Волчий аппетит невозможно было сдерживать. Я забегала в магазин и начинала есть продукты прямо с полок. А еще стала… расти борода. Организм пережил шок и пытался быть готовым, если вдруг опять окажется на такой высоте и в такой холод.
Меня тогда успокоил известный российский альпинист Александр Абрамов, к которому я обратилась за советом. Написал мне, что такая реакция тела совершенно нормальна, со временем все наладится. Я взяла себя в руки, стала контролировать прием пищи, усиленно занялась спортом. Но гормональный фон восстановился далеко не сразу. Уровень тестостерона в крови у меня еще долго зашкаливал. Энергия била через край, во время тренировок по боксу меня было не остановить…
— Навыки бокса в жизни не приходилось применять?
— Бывало. Недавно, например, подралась с бомжами. Дело в том, что я очень люблю животных и часто подкармливаю бродячих собак на своей улице. Стала замечать, что дворняжки остаются голодными — кто-то явно отбирал у них сосиски, которые я покупала. Оказалось, бомжи. Я сделала замечание, а они, вместо того чтобы внять, нагло стали бросать бутылки на проезжую часть. Тут я не вытерпела… В итоге бомж написал заявление в полицию о том, что я разбила ему голову.
— А ведь могло быть по-другому! Ввязавшись в уличную драку, вы серьезно рисковали.
— После того что я видела в жизни, меня трудно чем-то испугать. Несколько лет назад, когда впервые поехала в Непал, там началось восьмибалльное землетрясение. Везде руины, тысячи погибших… Я была в шоковом состоянии, но решила не эвакуироваться, а пойти в Красный Крест и предложить свою помощь. Помню, как приехал грузовик с телами погибших, их свалили на берег и подожгли, а пепел ссыпали в воду. В то же время на другом конце берега играла музыка, были танцы — это индусы хоронили своих погибших. Разные народы, разные обряды… А смерть одна. И забывать о ней не стоит.
Время от времени я перечитываю жуткие истории про гибель альпинистов, чтобы напомнить себе об опасности в горах, чтобы мое упрямство и дух авантюризма не возобладали над здравым смыслом. И на Эвересте, и на Аконкагуа я видела тела погибших альпинистов. Зря говорят, что в горах гибнут неопытные или неумелые скалолазы, не рассчитавшие свои силы. Это может случиться с каждым. Месяц назад умер легендарный Ули Штек — альпинист, прозванный за нечеловеческую выносливость и скорость подъемов Швейцарской Машиной. Он множество раз поднимался на Эверест, в том числе без кислорода. А погиб в Гималаях во время акклиматизации…
— Разве бывает, чтобы такого опытного альпиниста, адаптированного к любой высоте, накрыла горная болезнь?
— Это явление загадочное. Может внезапно начаться даже у гидов, которые десятки раз поднимаются и спускаются с вершин, причем прямо посреди сезона. Так что ни опыт, ни адаптированность — не гарантия, что человек сможет покорить вершину. Горная болезнь у всех проявляется по-разному. Одних тошнит, болит голова. Другие просто начинают тупить. Садятся, например, и говорят: «Дальше не пойду. Не хочу, и все». Обязательно нужно, чтобы рядом был кто-то, кто убедит спуститься, а не сидеть, пока не околеешь. Третьи галлюцинируют. Один альпинист рассказывал мне, что четко и ясно видел постановку пьесы «Гамлет» на вершине и мог бы описать каждую деталь костюма актеров.
Мне повезло: я ни разу не чувствовала проявлений горной болезни. Может, благодаря моральному настрою. Никогда не ною по поводу неудобства, холода или трудностей подъема. Если чертыхаться и каждый день просыпаться с вопросом «Когда же все это, наконец, закончится?!», будет очень трудно идти. Спальник, палатку, ветер и лед нужно принимать как данность, как вызов, который хочется принять, как преграду, которую преодолеваешь на пути к мечте.
У меня вместо горной болезни есть горная зависимость. Я физически не могу долго без восхождений. Девятого мая, когда я была дома на Закарпатье, весь народ сидел в барах или жарил шашлыки. А я надела кроссовки, лосины и… побежала на Говерлу. Обычно подниматься гораздо дольше, чем спускаться, но поскольку я действительно поднималась бегом, то у меня времени на подъем ушло столько же, сколько и на спуск. А на Говерлу как раз поднималась группа ветеранов АТО. Они очень устали, сели на землю и раздумывали, смогут ли дальше идти. Потом сказали, что вид пробежавшей мимо барышни подбодрил их, ребята встали и смогли дойти до вершины. Там настоящая сказка! В лесу — огромные пушистые сосны, под ними снег лежит, а по бокам от тропинки уже крокусы цветут. И солнце сквозь тучи…
С того времени, как я открыла для себя горы, мне постоянно хочется экстрима. Я уже прыгала с парашютом и завтра прыгну еще раз: подруга-парашютистка сделала мне такой подарок на день рождения. Свободное падение дает невероятные ощущения! Еще я люблю горные лыжи и очень хорошо на них катаюсь. Недавно попробовала мотоцикл, но от этого увлечения решила отказаться: с моей страстью к скорости я буду опасным водителем. Когда чувствую, что адреналина в жизни совсем не хватает, смотрю фильмы ужасов.
— Может, вам ради острых ощущений замуж выйти?
— Пока точно нет. Совершенно не представляю себе кого-то рядом. Предложений много, но я… самодостаточная слишком, что ли? Меня не тяготит одиночество, я всегда нахожу, чем заняться. Тем более, чтобы выполнить программу «Семь вершин», мне нужно покорить еще три горы. Первая — Мак-Кинли на Аляске, куда я еду сейчас. Вторая — пирамида Карстенса на Папуа—Новой Гвинее. В этой экспедиции самым сложным будет не подняться на вершину, а дойти до нее. Придется неделю идти по непроходимым болотам, через джунгли, где живут племена каннибалов. Они похищают туристов и требуют с родственников сумасшедший выкуп. Если не заплатят — съедают своего пленника. Виктор Бобок, который вел меня на Эверест, сказал однозначно: «Я там был. Помню, как нам угрожали огромными ножами и мачете, чуть всех не поубивали. Больше не поеду. Тем более с тобой». Нужно будет искать хорошего попутчика. Ну и третья — это Южный полюс, пик Винсон. Мне кажется, экспедиция в Антарктиду будет самой яркой в моей жизни. Говорят, там есть белые мишки, которые закрывают лапами свои черные носики, когда видят людей. Это так мило!
— Вы продолжаете работать в нефтяной компании. Начальство отпускает в длительные путешествия?
— Да, мне даже выплатили хорошую премию после Эвереста. А еще шеф обратился к нашим акционерам, которые, возможно, помогут оплатить мою экспедицию на Южный полюс. Было бы здорово, ведь это стоит около 50 тысяч долларов! Вообще, я очень люблю свою работу и свою команду. Мое восхождение на Эверест объединило всех сотрудников — наши девчонки болели за меня, изучали чуть ли не до метра мой маршрут, запоем читали комментарии в соцсетях. Кроме того, мое покорение Джомолунгмы оказалось полезным для нашего командного духа. Теперь, если возникают какие-то рабочие проблемы или сложности, ни у кого не поворачивается язык сказать, что эта задача неразрешима. На моем примере все знают, что, если очень сильно чего-то захотеть и приложить усилия, все обязательно получится!
Фото из соцсетей
3168Читайте нас у Facebook
