«я поняла, что наука продаваться дается дочке гораздо тяжелее, чем большинство школьных наук, и налила ей полный стакан водки»
«Женщина, которую вы сейчас судите, и сама пострадала. Даже больше, чем я, — заявила на слушании дела несовершеннолетняя Женя. — Я на маму не обижаюсь и прошу не наказывать ее строго!» Суд внял доводам девочки: 38-летняя Марина Мовчан, мама Жени, приговорена к трем годам лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора на два года. Однако жизнь наказала неосмотрительную родительницу куда строже…
Марине пришлось срочно стричь дочку, чтобы хоть немного была похожа на Сашу, чье фото вклеили в паспорт
Когда Марина предложила своей 15-летней дочери поехать в Турцию, та только перешла в восьмой класс. Лето как раз закончилось, ученики сели за парты. «Женя не хотела ехать, — признается Марина Мовчан. — И не из-за школы, училась она плохо, из-под палки. Может, чувствовала беду?»
Марина не первый год зарабатывает на жизнь проституцией. Объездила, как говорится, Крым и Рим, в той же Турции бывала и раньше. В середине 2004 года подружка «подогнала» выгодный контракт: прибыль 50 на 50, от такого предложения не могла отказаться.
- Торговля людьми, рабство… я об этом только в газетах читала, саму Бог миловал, — говорит собеседница. — Бывало, возвращалась домой с пустым кошельком, но рабство тут ни при чем. На таможне как-то напоролась на мошенника. Прилетела из Израиля в одесский аэропорт, в сумочке — золото, бриллианты, вот таможенник Южной региональной таможни и прицепился. Драгоценности изъял, плати, говорит, 200 долларов и все получишь обратно. А у меня при себе, как назло, баксов 50, не больше. Рванула в Херсон за деньгами, он на листочке из блокнота написал мне расписку. Но не нашла я потом в Одессе ни того таможенника, ни своих украшений.
Ехать в Анталью предложила ей в этот раз Лена. С Леной Марина играла в детстве в одной песочнице, и позже их пути не раз пересекались.
- Ленка с ее родной сестрой Наташей — близнецы. Они зарабатывали на жизнь так же, как и я, — нервно улыбается Марина. — Одно время у сестричек был общий сутенер,
50-летний турок Осман. Потом Наташа стала его женой. Как-то Лена пригласила меня поехать к ее сестре, обещала, что жить будем в Антальи, в Наташином доме, клиентов найдет Осман, заработок гарантирован. Так что я отправлялась к землячке, которую по Херсону хорошо знаю, какой тут риск? Возник, правда, один нюанс: Лена попросила, чтобы я по своему паспорту под видом родной дочери провезла незнакомую мне 16-летнюю девочку Сашу. «Приведи, — говорю, — хоть взгляну на нее». Пришла Саша, стала просить помочь. Я особо не вникала: то ли родители не разрешали ей ехать, то ли их у нее вовсе не было, это все Ленка знала. В мой паспорт Сашину фотографию вклеили, все бумаги оформили, на имя «дочки» даже купили билет, как вдруг из-за какой-то кражи у Саши возникли неприятности с милицией, она не могла лететь. И тут Лена предложила: «Все равно билет пропадает, давай твою Женьку возьмем с собой». «Что ей там делать?» — удивилась я. «Пусть дитя мир увидит! — принялась меня уговаривать Лена. — Там есть русская школа. И под присмотром дочка будет, а то все время с дедушкой остается. После уроков поможет Наташе по хозяйству». Позвонила я Наташе, та тоже: «Привози, ребенок у нас и отдохнет, и попутешествует, и документ об образовании получит». Я сдалась. Женя не сразу, но тоже согласилась.
Естественно, возникли сложности: переделывать загранпаспорт Мовчан было поздно, а Женя совсем не похожа на Сашу, чье фото вклеили в документ. Пришлось Марине срочно стричь родную дочку, красить ей волосы, чтобы хоть немного походила на чужую девочку.
- Купили Женьке модную кепку, навешали сережек на уши, — вспоминает Марина, — так что пограничники ничего даже не заподозрили. Сказали, что едем отдыхать.
Кстати, в Управлении Службы безопасности Украины в Херсонской области, следственный отдел которого потом расследовал это уголовное дело, пытались установить, каким образом удалось гражданке Мовчан оформить документы для вывоза за границу чужого ребенка под видом дочери. Пущены были в дело связи, деньги? Оказалось, нет. Все очень просто: если ребенок пересекает границу по паспорту одного из родителей, а не на основании проездного детского документа, то по закону присутствие ребенка при оформлении загранпаспортов не обязательно. Чтобы внести данные сына или дочери в документ одного из родителей, достаточно заявления на вклейку, копии свидетельства о рождении ребенка и его фотографии. Именно такая процедура регламентирована приказом Ь 16-03 МВД Украины.
Вместе с Мариной и ее несовершеннолетней дочерью «в гости» летели еще три молодые женщины. Все они знали, что едут зарабатывать предоставлением сексуальных услуг. И только Женя предвкушала приятный отдых на море и знакомства в новой школе.
«Если мужчина соглашался платить за Женю 200-300 долларов, Осман отпускал ее с ним»
В Антальи херсонок встретили тепло, словно родственниц. Неделю женщины отдыхали на море, купались, загорали.
- Только одно портило мне настроение, — говорит Марина, — Осман с первой минуты принялся оказывать моей Жене знаки внимания. Он привозил ей шоколад целыми упаковками, осыпал подарками. Для неискушенной девчушки это психологически было — ну, как вроде весь мир у твоих ног. В Херсоне мы жили скромно, а тут — чего душа пожелает. Я сначала просила его оставить девочку в покое, потом стала протестовать, скандалить. Никто не обращал на это внимания. «Наташ, поговори с мужем, чтобы он не лез к ней», — умоляла я хозяйку. «Не переживай, — успокаивала та. — Осман грани не перейдет». Дальше больше: как-то заметила, что Женя выпившая, и мы с ней из-за этого разругались. «Мам, он мне совсем не нравится — горилла гориллой», — оправдывалась дочка. А в другой раз Женька призналась, что боится его.
Однажды Осман пришел подшофе, меня заперли, и я слышала, как визжала, билась в его руках моя девочка. Ее связали, и Наташа помогала мужу усмирять Женю. После этого случая хозяин превратил ее в наложницу и забирал в свою спальню, когда хотел.
По словам Мовчан, всякая попытка этому воспрепятствовать оборачивалась для нее сущим кошмаром: Осман избивал Марину, обливал кипящим маслом, запирал в подвале, не кормил. Женщины, приехавшие вместе с Мариной, заступались за землячек. Это бесило Османа: рабыни должны повиноваться. И он развязал войну против всех.
- Хозяин разбил бейсбольную биту о мою ногу, раскрошил коленную чашечку, — вспоминает Марина. — От боли тошнило, не могла ходить, но и в таком состоянии приходилось обслуживать клиентов. С третьего этажа, где находилась моя комната, вынуждена была по ступенькам съезжать, извините, на попе, чтобы добраться до «рабочего места». Хозяйка просто панически боялась мужа, ведь он и ее колотил, поэтому никакого влияния в своем доме Наташа не имела. Каждый вечер приходилось принимать по 18-20 клиентов, подпольный бизнес вели взрослые сыновья Османа. Он стал ревновать Женю к одному из них, поэтому девочку часто держал под замком. Я на своей шкуре ощутила, что такое рабство, но еще больше душа болела за ребенка: только из-за моей беспечности Женя оказалась игрушкой в руках чудовища.
Как нам вырваться? Наташа утверждала, что в полицию бесполезно жаловаться, у мужа там все куплены.
Кроме того, Осман теперь то ли в шутку, то ли всерьез называл Марину «мамахен» и не скрывал, что собирается прогнать Наташу, а ее место займет Женя.
- За пять минут близости с любой из нас клиент платил Осману 20 долларов, — рассказывает женщина. — Публика там была более-менее приличная. Но при всей любви хозяина к Жене, он стал и ее продавать. Если какой-то мужчина соглашался платить за девчонку 200-300 долларов, Осман тут же отпускал ее с ним, дочку стали увозить на всю ночь. Она была теперь молчаливой, замкнутой, иногда взвинченной, однажды зашла ко мне в комнату: «Мам, дай водки». Я поняла, что наука продаваться дается дочке гораздо тяжелее, чем большинство школьных наук, и налила ей полный стакан.
Как-то мы с женщинами, такими же наложницами, помогали хозяйке опрыскивать деревья в саду, разводили ядохимикаты, и от безысходности я напилась этой жидкости, не хотелось жить. Доктора не вызвали, просто прочистили желудок, пару дней полежала в подвале, и опять погнали работать.
Визы у арестанток были открыты всего на два месяца, по их истечении женщинам пришлось перебраться в подвал.
- Это оказался целый бункер, — Марина нервно раскачивается, будто от зубной боли. — Вход замаскирован щебенкой, сверху — беседка. В подвальных апартаментах мы провели без малого год, в дом позволялось входить только Жене. Однажды она увидела по телевизору передачу о сексуальном насилии, прозвучал номер телефона Международной организации миграции (МОМ), дочка его запомнила, прибежала к нам: «Ура, мы спасены!» Мобильный телефон был только у хозяйки, она сама позвонила в МОМ, и там обещали помочь. А Осман будто что-то почувствовал, выгнал всех из подвала и перевел в новое место — на кукурузное поле. Даже к клиентам мы бегали оттуда, заходя в дом всего на минутку, чтобы принять душ. Кроме предоставления секс-услуг, мы еще строили дорогу, таская ведрами камни, работали в саду, парниках, огороде.
Марина говорит, что могла и не дожить до освобождения. В свой день рождения Осман, подвыпив, повез «мамахен» на море и грозился утопить ее.
- Он так издевался! — голос женщины прерывается из-за слез. — В трех местах поломал руку, разбил лоб. И все за то, что я не соглашалась на его брак с дочкой. «Ты еще будешь нянчить наших с Женей детей», — говорил Осман. Я же отвечала, что скорей умру. Чтобы подкладывать Женю под дорогих клиентов, он поставил ей спиральку за 600 долларов, а потом вдруг повез к доктору снять эту спираль: захотел, чтобы она действительно от него забеременела. Его план не осуществился по одной причине: нас нашли и забрали в полицейский участок.
Через неделю эту историю узнала вся Турция, в газетах появились фотографии рабынь из Украины, против Османа возбудили уголовное дело.
- Жена сутенера умоляла нас не рассказывать полицейским о побоях и издевательствах, — вспоминает Марина. — Но разве те слепые? У меня левая рука висела плетью, я и сейчас, через два года, не могу ею ничего делать. Других женщин он тоже покалечил: у кого голова рассечена, у кого раны от ожогов, все в синяках. Кстати, деньги он у нас отбирал, а если клиент кому-то дарил браслетик или сережки, Осман находил и выбрасывал на помойку.
«Как только прозвучал приговор, дочь сказала, что… едет в Турцию к мужу»
Суд Суворовского района Херсона недавно закончил слушание уголовного дела Марины Мовчан и Елены Зелинской, обвиняемых в незаконном перемещении по предварительному сговору группы лиц через государственную границу с целью их сексуальной эксплуатации.
- Приглашая нас ехать в Анталью, — показала на суде потерпевшая Березняк, — подсудимая Елена сообщила, что ее родственник держит подпольный публичный дом, но если не захотим работать у него, то он поможет нам устроиться горничными или официантками. Сутенер оказался настоящим садистом, просто зверюгой: прострелил мне из ружья ногу, поломал три пальца на руке.
По отношению к Мовчан Зелинская вела себя достаточно благородно: просила председательствующего на суде Сергея Строилова не наказывать Марину вовсе, ведь она не знала, что Осман — жестокий человек. Суд приговорил Зелинскую к пяти годам лишения свободы, она обратилась в апелляционную инстанцию с просьбой смягчить наказание, но там приговор оставили без изменения. Марине же суд определил условный срок.
- Хотя дочь говорит, что на меня не в обиде, но это не так, — опускает глаза Марина. — Получается, я сама поломала ей жизнь. Пока шло следствие, а потом суд, моя Женя стала совершеннолетней. Я даже не знала, что она оформляет загранпаспорт. Как только прозвучал приговор, дочка мне сказала, что… едет к Осману, что любит его. Я даже не знаю, в тюрьме он или на свободе, но Наташа подтвердила: ее бывший муж и моя дочка поженились. Я ни спать, ни есть от таких новостей не могу, они не укладываются в голове.
Марина достает из альбома Женину фотографию. Ладненькая курносенькая девчушка, золотые кудряшки над гладким лбом — чистое дитя.
- Куда ее несет? — в голосе Марины тоска. — Шлет мне редко-редко SMS-ки — короткие, суховатые, по делу. Просит не волноваться, переводит деньги. Даже гордится, мне кажется, что стала взрослой и может поддержать материально меня и дедушку. Школьный аттестат так и не получила, потому что за парту больше не села. Зачем я ее потянула с собой? Так гадко на душе! Мне даже было легче терпеть издевательства, чем теперь сидеть и ждать из Антальи новостей. Дочь уверяет меня, что Осман теперь не такой. Да разве чудовище может измениться?
Марина говорит путано, нервничает. Наконец мы прощаемся. Женщина спускается с пятого этажа, чтобы проводить меня. На улице темно, кружит метель.
- Женю унесла такая же тьма, — горестно вздыхает Марина. — Не знаю, любят ее сейчас там, на чужих берегах, или мучают. Наверняка второе…
P. S. Имена всех фигурантов уголовного дела изменены по этическим соображениям.
310Читайте нас у Facebook
