«юля задыхается и синеет, а дежурный врач, мельком взглянув на больную, предлагает нам… Заняться распространением витаминов и добавок»
В этом году от гриппа и его осложнения в Украине погибли четыре человека. Страшно, когда от болезней, не считающихся фатальными, умирает ребенок или взрослый. Есть ли в этих случаях вина врачей? Ответа на вопрос иногда приходится ждать годами… При этом, как свидетельствует статистика, каждый второй наш соотечественник больше всего опасается заболеть в канун праздников либо выходных и угодить в районную больницу, где уровень медицинской помощи даже при полном наличии персонала не всегда высок. Что уж говорить о ситуации, когда медики отдыхают.
— Мы оказались заложниками именно такого положения вещей, — утверждает житель райцентра Вознесенск Николаевской области Сергей Корецкий. — Поэтому и потеряли единственную 19-летнюю дочь.
«А в Николаеве что — не выходные?» — ответили местные медики, когда мы попросили направить дочку в область»
Свое первое письмо в «ФАКТЫ» Корецкие прислали без малого три года назад. В нем драма ухода их дочери Юли из жизни расписана по минутам.
— Юлечка училась на втором курсе Академии МВД, жила в общежитии киевского вуза, — возвращается к событиям трехгодичной давности мама девушки Антонина Корецкая. — Дочка позвонила домой 9 мая 2005 года, пожаловалась, что у нее высокая температура, а медпункт по случаю праздника закрыт. Я посоветовала ехать домой, и 10 мая она уже была в Вознесенске. Смотрим, идти в поликлинику поздно, вызвали «скорую». Медики приехали, сделали укол и посоветовали обратиться наутро к участковому терапевту, что мы и сделали. Семейный врач осмотрела больную, диагностировала пневмонию. «Що, дчвчата, будемо робити?» — спросила. Мы ответили: как скажете. Доктор, подумав, проронила: «Нччого страшного я тут не бачу, лчкуйтеся вдома», — и назначила антибиотики. Прощаясь, сказала, что ждет нас на осмотр через пять дней. Это подтверждает и запись в амбулаторной карточке.
Корецкие продолжили лечить дочку дома, но ее состояние ухудшалось. В ночь с 12 на 13 мая у Юли появилась одышка, учащенное сердцебиение, пришлось вызывать неотложку. Врач посоветовал ехать в стационар.
— В приемном отделении Вознесенской районной больницы нас встретили словами: «Чего вас среди ночи принесло? Не могли утра дождаться?!» — вспоминает Антонина Николаевна. — Дежурный врач осмотрел Юлю и отправил в терапевтическое отделение. Было два часа после полуночи. Мест там не было, для нашей девочки поставили раскладушку. До восьми утра к ней никто даже не подошел. Утром лаборантки взяли анализы, а я уже на коляске(!) отвезла дочь на рентген. Минут через 40 рентгенолог велел нам позвать лечащего врача, чтобы та взглянула на снимок. Мы с мужем скорей за доктором, но она наотрез отказалась: «Что смотреть? Обычный дежурный снимок. Пусть описывает, я посмотрю в понедельник». А это было в пятницу. До понедельника Юлечка не дожила…
Забегая вперед, скажем, что уже в пятницу у лечащего врача была возможность сравнить два рентгенснимка больной. Они свидетельствовали о том, что за два дня площадь поражения легких увеличилась на 50 процентов!
— Мы умоляли доктора направить Юлю в Николаев, — утверждает Антонина Николаевна. — Не нужно быть медиком, чтобы увидеть: с каждой минутой ей все хуже, а впереди выходные. «В Николаеве что — не выходные?» — оборвали нас.
Родители все время находились с дочерью, не оставляли ее даже на минуту.
— Я моряк загранплавания, не первый год хожу в море, — говорит отец девушки Сергей Корецкий. — На корабле каждый знает азы медицины, потому что не всегда на борту есть доктор. Я видел, что пить дочери не хотелось, но все равно мы предлагали ей молочко, сок, чай, компоты. Обычная практика: при воспалении легких следует употреблять как можно больше жидкости. Кроме того, одну за другой Юле ставили капельницы, а вот не мочилась она уже двое суток. В пятницу вечером я сам подошел к дежурному врачу, обратил его внимание на эту странность. Может, стоит назначить мочегонное? «Все нормально», — ответили мне. Мол, жидкость выходит потом. И доктор перевел разговор на другое: стал спрашивать, не хотим ли мы стать сетевыми распространителями витаминов и добавок. Но нам с женой было не до витаминов — Юлечка уже не могла лежать, она задыхалась. Всю ночь провела сидя, не спала.
Утром, в субботу, я стал поднимать всех на ноги, требовал вызвать заведующую отделением, лечащего врача. Не имеем права, хором отвечал медперсонал, у них выходной, да и зачем паниковать: у нас есть назначения, мы все выполняем. Наконец, кто-то созвонился с завотделением, и нам сообщили, что та ушла на базар. Правдами и неправдами удалось раздобыть адрес лечащего врача, я на такси отправился за ней. Доктор приехала, осмотрела Юлю. «Что вы паникуете?» — удивилась. Правда, по телефону она связалась с руководством, о чем-то советовалась, в карточке назначений что-то повычеркивала, что-то добавила.
В воскресенье в полдень я вновь поехал к ней домой и взмолился: «Помогите, ради Бога, дочке совсем худо, она уже начинает синеть». В 16. 00, наконец, нам удалось добиться приезда реаниматолога. Взглянув на больную, он бросил коллегам: «Куда же вы смотрели?!» Потом долго согласовывали что-то с областной больницей, не было реанимобиля, медики ругались между собой, кто будет сопровождать Юлю в Николаев, никто не хотел ехать. «Я вам любые деньги заплачу! Пожалуйста!» — умолял я врачей. К вечеру все-таки отправили дочку, мы двинулись следом. А в ночь с воскресенья на понедельник она умерла в николаевской больнице.
«Областная комиссия вину вознесенских врачей признала»
Почти сразу после похорон мы встретились с Юлиными родителями — они просили провести журналистское расследование, так как не надеялись, что врачи признают свою вину. С трудом удалось уговорить Корецких дождаться хотя бы выводов областной комиссии. Спустя несколько месяцев официальный ответ из Николаева пришел.
— В этих бумагах то же самое, что мы вам рассказали, только изложено бесстрастным медицинским языком, — позвонила в редакцию Антонина Николаевна. — Вывод таков: к ухудшению состояния дочери привели многочисленные существенные нарушения врачей.
Действительно, в ответе управления здравоохранения Николаевской областной государственной администрации от 17 июня 2005 года речь идет о том, что на амбулаторно-поликлиническом этапе и во время стационарного лечения имели место тактические ошибки: недооценка степени тяжести заболевания, несвоевременная госпитализация и запоздалое направление в областную больницу. Но есть там и такие слова: тотальное поражение легких не дает абсолютных оснований думать о благоприятном результате лечения даже при исключении этих ошибок.
Мы договорились с Корецкими, что подождем выводов Главного бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава Украины. Ожидание, правда, заняло почти два(!) года. И вот вновь звонок из Вознесенска.
— Пять месяцев назад возбуждено уголовное дело, — сообщают Корецкие. — Принято постановление о признании нас потерпевшими. Заканчивается досудебное расследование, скоро начнется суд.
Проходит еще два месяца, Антонина Николаевна в отчаянии: дело рассыпается. «Ради Бога, приезжайте. Сами мы ничего добиться не можем», — умоляет женщина.
— Мне показали выводы Главного бюро судебно-медицинской экспертизы, — рассказывает при встрече Корецкая, — там все то же самое: вознесенские врачи недооценили выраженную негативную динамику заболевания, применили неправильную тактику лечения, поздно перевели пациентку в отделение интенсивной терапии для проведения реанимационных мероприятий. Вместе с тем, в ответе из Киева приводится такая статистика: в Украине на 100 тысяч населения от пневмонии умирает 10-12 больных даже при правильном лечении, поэтому, дескать, Юлина смерть не обязательно связана с приведенными нарушениями. Об эти слова, мне кажется, наша районная прокуратура и споткнулась.
Я бы согласилась с этими выводами, если бы видела: врачи сделали все от них зависящее. Но мы с мужем наблюдали совсем другое: районные медики ничего не хотели делать! В пятницу перед ними были уже все анализы, все рентгеновские снимки — делай выводы, назначай правильное лечение. «Вы первый день в больнице, чего паниковать?» — отмахивались они вместо этого. Халатность одного врача усугублялась халатностью другого. Никто не хотел даже подойти к Юле, приходилось за рукав тянуть медиков. Наш ребенок задыхается и синеет, а они предлагают нам распространять витамины. Это нормально?
— Я сама виновата, наверное, в смерти дочки, — тяжко вздыхает женщина. — Не надо было верить людям в белых халатах. Они нас с мужем все время успокаивали: никакое у вас не ухудшение, так должно быть. Теперь я, конечно, вела бы себя иначе. Ей хуже, а мы ждем. Она уже не встает, а нас уверяют, что так должно быть, все под контролем. Что говорить, с самого начала дала дочери глупый совет — ехать из Киева в Вознесенск. Пусть бы вызывала «скорую» в столице — наверняка бы ее там выходили…
— Дело Корецкой мы недавно из прокуратуры передали в милицию, — говорит Сергей Могила, Вознесенский межрайонный прокурор. — Не затем, чтобы затянуть, а чтобы завершить — теперь, из-за изменений в законодательстве, эта категория дел получила милицейскую подследственность. Оно, действительно, непростое. В чем сложность? Разные врачи на разных этапах лечения допустили ошибки. Медики кивают друг на друга: мол, виноват другой. Для себя я давно определил круг лиц, которым будем предъявлять обвинение. Но посоветовались с коллегами, судьями и пришли к выводу, что в рамках судебного разбирательства очень трудно будет определить, чья именно ошибка повлекла фатальный результат. Виноваты все — и семейный доктор, и медик, приехавший по вызову на «скорой», и лечащий врач, и дежурный, и специалист, дававший советы по телефону, как лечить, не осмотрев при этом больную.
Другое дело — мера вины каждого. Следует разграничить ответственность этих специалистов, а не просто найти крайнего. Как ошибка каждого из них повлияла на ухудшение здоровья девочки? Чтобы это понять, необходимо вновь привлекать экспертов — медиков. Да, следствие идет уже продолжительное время, но в таком виде передавать дело в суд — шаг опрометчивый. Лучше еще поработать, но получить конкретный результат.
— Сергей Николаевич, вы наверняка хорошо изучили это дело. Что вас поразило в нем — может, не как прокурора, а как человека?
— То, как врачи относятся к простым людям. Да, у каждого есть дом, семья, в выходные надо идти на базар. Только мне и вам не звонят в воскресенье домой с мольбами: спасите ребенка, он умирает. Ведь врачи сами выбрали эту профессию. С годами человек черствеет, но не до такой же степени! Речь о самом страшном — равнодушии. Следует учесть и актуальность проблемы. Я уверен, медики понесут реальное наказание. Статья, по которой их будут судить, предполагает лишение свободы до трех лет. Так что пусть Юлины родители наберутся терпения, — мы обязательно доведем дело до логического завершения.
«Доктор тоже человек, у него есть личная жизнь»
Медики, наоборот, уверены, что они ни в чем не виноваты, и дело не дойдет до суда.
— Понимаю горе родителей, — с порога говорит мне главный врач Вознесенской центральной районной больницы Николай Гоменюк. — Я бы на их месте вел себя точно так же. За пять суток молодая девушка умирает от воспаления легких. Невероятно! Такое течение болезни может быть у деток или у ВИЧ-инфицированных. А тут спортсменка, здоровая, в расцвете сил — ведь в Академию МВД больную бы не зачислили… В поликлинике на приеме доктор определил одностороннюю пневмонию, назначил лечение в полном объеме. Динамики нет, состояние ухудшилось, и больную госпитализировали. Лечил ее опытный врач. Почему, спрашиваете, не направил в Николаев? Да, Господи, с обыкновенной пневмонией! Это же штатная ситуация для любого врача. Если с пневмонией посылать в областную больницу, то там не то что в коридорах, на улице больные будут лежать.
— Уже в пятницу в распоряжении лечащего врача были анализы и снимки, которые показывали — терапия не дает результата, нарастает дыхательная недостаточность. Почему же больную не поместили в реанимационное отделение?
— Мы тоже дискутировали на эту тему. В больнице больная находилась всего первые сутки. Оснований паниковать не было. Явного упущения врачей тут нет. А халатность… Халатность — это когда я вам отказал в помощи. Мог помочь и не сделал этого. А ее ведь лечили. Можно спорить, стоило ли комбинировать антибиотик с каким-то другим препаратом — тут будут разные мнения. Но не больше. Проблема возникла наверняка из-за того, что больная поздно обратилась к врачам. Очевидно, процесс в легких начался задолго до ее приезда домой, дней 15 там «тлело». У нас уже был финиш, разрушительные процессы вспять повернуть не удалось. Приедь девушка в Вознесенск двумя днями раньше, такого бы не произошло.
— Родители то и дело ездили за лечащим врачом домой… Ведь это тоже — упущенное время.
— По большому счету, вы правы, когда говорите, что квалификация врачей в районных стационарах в выходные дни очень низкая. С этим можно согласиться. Нет наиболее опытных докторов, дежурят узкие специалисты. Все от нашей нищеты. Я не могу требовать от лечащего терапевта, чтобы она и в выходные приходила осмотреть больного. Я ей за это не плачу. Кроме того, доктор — тоже человек, у него есть личная жизнь. У завотделением 100 коек, так что, его по любому поводу вызывать в воскресенье на работу? Другое дело, инфаркт, гипертонический криз, а тут — обычное воспаление, даже не крупозное. Одним словом, явных нарушений моих коллег я не вижу. Не думаю, что в суде на это посмотрят иначе. Да и вообще сомневаюсь, что дойдет до суда…
Мнения, таким образом, разошлись кардинально. Ничего не оставалось, как в очередной раз попросить Корецких подождать. Правда, пообещав убитым горем родителям, что «ФАКТЫ» будут отслеживать ситуацию и непременно расскажут своим читателям, чем разбирательство закончится.
588Читайте нас у Facebook
