«чем дороже наши квартиры, тем дешевле наша жизнь», — говорит 60-летняя мария романова, которая полгода не может попасть в свою квартиру на столичном бульваре шевченко стоимостью триста тысяч долларов и живет на вокзале
Месту, где жила 60-летняя Мария Романова, позавидовал бы любой. Бульвар Шевченко, 2 — самое сердце столицы. В подъезде 12 квартир, которые арендуют преимущественно иностранцы. Маша, как ее называют соседи, прожила здесь 41 год. Шестого сентября 2007 года пенсионерка вышла в магазин за хлебом и увидела карету скорой помощи. «Я опомниться не успела, как меня затолкали в «скорую» и повезли в неизвестном направлении», — вспоминает Мария Михайловна…
«После смерти папы меня хотели взять на воспитание режиссер Григорий Александров и его жена Любовь Орлова»
Раньше Мария Михайловна жила в пятикомнатной квартире на Пушкинской, в театральном доме. Ее отец, выдающийся русский и украинский актер Михаил Федорович Романов, был гордостью Киевского театра русской драмы. Мама — Мария Павловна Стрелкова — служила актрисой там же. Блистательно красивая женщина, она была украшением труппы. Будущие супруги познакомились в 1936 году на съемках фильма «Дети капитана Гранта», где Романов играл молодого капитана, а Стрелкова — леди Гленарван. Оба были несвободны. Оба оставили свои семьи в Москве и Ленинграде и переехали в Киев, где на свет появилась маленькая Маша.
Дочку родители любили и баловали. Но в
15 лет девочка осиротела. Сначала после инсульта в возрасте 54 лет скончалась мама. А через год ушел и отец…
— Папа был не в силах находиться в квартире, где все напоминало о маме, — вспоминает 60-летняя Мария Романова. — И по приглашению режиссера «Веселых ребят» Григория Александрова уехал в Москву, в театр Моссовета. Кстати, в «Веселых ребятах», которые вышли в 1934 году, у мамы тоже была роль. Помните хозяйскую дочку, певицу Леночку, которая никак не могла взять нужную ноту и разбивала яйца о мраморный бюст на рояле?.. В театре Моссовета папа успел сыграть роль Бернарда Шоу в «Милом лжеце», в постановке Григория Александрова. Роль Кэмпбелл играла Любовь Орлова.
Это была последняя папина роль. В сентябре 1963 года в возрасте 67 лет он умер от разрыва сердца… В этот момент я находилась в школе. И вдруг словно услышала папин голос: «Маша! Мария!» Выскочив из класса, побежала в гостиницу, где мы в Москве временно жили. Наш номер, кажется 620-й, был открыт. Папу уже увезли… Помню, как машинально взяла открытую книгу «Война и мир», которую папа читал перед смертью. И тут меня как током ударило. Первой строчкой на странице было: «У княжны Марьи умер отец… » Это я запомнила на всю жизнь…
После похорон папы Григорий Александров и его жена Любовь Орлова пригласили меня к себе на чай. Они сказали: «У тебя был чудесный отец, он много о тебе рассказывал. Говорил, что ты любишь танцы, языки. Вот этому мы будем тебя учить… » Они хотели взять меня на воспитание, ведь детей у них не было. Но я не могла представить, что кто-то может заменить мне маму и отца. Поэтому вернулась в Киев.
«Мужей интересовала только моя жилплощадь и прописка»
- Как только в папину могилу упали последние комья земли, я поняла: детство кончилось, — продолжает моя собеседница. — Прямо на кладбище (папу хоронили на Новодевичьем), ко мне подошла знакомая отца и попросила… подарить обручальные кольца родителей. «Они же тебе не нужны», — сказала она. Когда я вернулась в Киев, мне школа назначила опекуна. Увидев мамины драгоценности, учительница сказала, что заберет их к себе домой на хранение, а когда я вырасту, отдаст. Я давно выросла (Мария Михайловна грустно улыбнулась), но драгоценности мне так никто и не вернул…
Вскоре, особо не спрашивая у Маши, родственники отца, переселившиеся в пятикомнатную квартиру ее родителей на Пушкинской, разменяли жилье. Себе забрали три комнаты. Маше выменяли двухкомнатную на бульваре Шевченко.
Девушка попыталась найти защиту и счастье в замужестве. «Но моих мужей интересовали только моя жилплощадь и прописка», — сетует Мария. Она так обиделась на своих мужей, не давших ей той любви, которой она хотела, что даже не захотела рожать от них детей.
Маша строила жизнь, как умела. Она меняла профессии: работала то машинисткой, то экскурсоводом, продавала газеты. И все искала идеального мужчину, который хоть немного был бы похож на ее великого отца. Третий муж Саша тоже мало походил на идеал. Он пил, а после развода (супруги поделили жилплощадь) сразу же умудрился продать свою часть двухкомнатной квартиры.
— В проданную комнату никто не вселился, но Саша тут же куда-то уехал, — вспоминает женщина. — Через год он вернулся и… попросился обратно. Уже в мою комнату. «Саша, — спрашивала его. — Зачем же ты свою комнату продавал?» Он стал рассказывать о том, как его отвезли в какое-то село, запугивали, заставляли что-то подписывать. Я пыталась оспорить эти сделки в суде, но мне сказали: «А вы кто такая? Квартира поделена, вы в разводе и на проданную комнату прав не имеете».
За 12 лет комната бывшего мужа переходила из рук в руки несколько раз. Ее покупали, дарили, обменивали, но новые владельцы носа сюда почему-то не казали. Это помогло пенсионерке смириться с потерей комнаты. Хотя лишняя жилплощадь не помешала бы: на руках оставался бывший муж Саша, которого она поила-кормила, две собаки и семь щенков…
«Если кто-то сунется, проломаем череп!» — сказали Марии
Жители подъезда нежных чувств Марии Михайловны к животным не разделяли. «Ведь собаки бегали по квартире и лестничным клеткам, гадили в подъезде, круглосуточно лаяли и выли, не давая людям спать», — возмущалась в разговоре со мной соседка Маши по лестничной клетке. Только Мария Михайловна жалобы соседей пропускала мимо ушей. С животными она расставаться не хотела. Это и сыграло в дальнейшем роковую роль.
Когда в июле 2007 года комнату бывшего мужа в квартире Романовой приобрел новый хозяин, он первым делом обратился в… психдиспансер. Мужчина попросил разобраться с психическим состоянием своей соседки по коммунальной квартире. В качестве «признаков психической болезни» выступали… наличие собак, мусор в квартире, грязь на лестнице и «антиобщественный образ жизни… »
В это же самое время у Марии Михайловны исчез паспорт и свидетельство на право собственности на квартиру. А 6 сентября ее прямо на улице, куда она вышла за хлебом, забрала скорая психиатрическая помощь.
— Когда средь бела дня возле моего подъезда меня схватили, затолкали в «скорую» и повезли в психиатрическую больницу, я сразу догадалась, что это как-то связано с квартирой, — рассказывает Мария Михайловна. — Моя жилплощадь стоила уже триста тысяч долларов. Чем дороже наши квартиры, тем дешевле наша жизнь! Я подумала: меня не просто везут лечить. Меня везут убивать!
— Тетю я нашел в… первой психоневрологической больнице, — рассказывает племянник Марии Михайловны 32-летний Владимир Бессараб. — Когда примчался к врачам с вопросом, как и почему она сюда попала, они ответили: «Ее же родственник сдал!» — и описали мужчину, который ее привез. По описаниям это был новый сосед тети Маши. Узнав о том, что мужчина, который ее сопровождал, к нашей семье не имеет никакого отношения, врачи были просто поражены!
Когда тетю выписали и мы приехали к ней домой, дверь в квартиру оказалась открытой. В комнате что-то красил новый сосед по коммуналке. Наш замок из общей двери был вырезан. Вместо этого стояли три новых мощных замка. Увидев нас, мужчина сказал: «Я вас на порог не пущу! Если кто-то сунется, проломаем череп!» Мы тут же написали заявление в милицию и в жэк. Но там на наши заявления реагировали как-то вяло… Тетя Маша поначалу наведывалась в свой подъезд, пытаясь зайти в квартиру, а потом перестала.
— С одной стороны, я очень хотела попасть домой, а с другой — боялась, — признается пенсионерка. — Ну вселюсь я в свою комнату, а за стенкой — этот сосед. Разве буду чувствовать себя в безопасности?
Мария Михайловна решила, что въедет в квартиру лишь тогда, когда ей в этом поможет милиция. Ведь должна быть хоть какая-то иллюзия защиты. А пока, от греха подальше, женщина подселилась к племяннику и его маме. Между тем родственники сами снимали угол у хозяйки. И, чтобы их не стеснять, через месяц женщина перебралась… на вокзал, где приспособилась ночевать в платном зале ожидания.
Ночью Маша дремала на вокзале, днем посещала… курсы иностранных языков
Между бесконечными объявлениями о прибытии-отбытии поездов заснуть удавалось с трудом. Восстановить свои силы тоже не было возможности: в сидячем положении ноги сильно отекали. Обедала Мария Михайловна нечасто — лишь в те дни, когда работали благотворительные столовые при церквях. Купалась у сердобольных подруг-прихожанок, пускающих ее иногда принять душ к себе в дом. Грязную одежду не стирала, выбрасывала, покупая новую в магазинах дешевой одежды. К счастью, получала пенсию да еще немного помогал племянник…
Чтобы совсем не отчаиваться, женщина занимала делами свой день до отказа: посещала церкви и магазины, встречалась с друзьями, училась на бесплатных курсах иностранных языков при церквях. О том, что с ней произошло, никому не рассказывала — стыдилась. И тот, кто ее видел, не мог представить, что Маша уже полгода, по сути, живет на улице. А ей, артистке в душе, ничего не стоило сделать вид, что сегодня она позавтракала кофе с пирожным «наполеон», а не черствым хлебом с водой из вокзального туалета.
— Мы с Машей познакомились на курсах иностранных языков, — рассказывает председатель правления комитета «За досконалу психчатрчю» Тамара Панченко. — Когда она случайно проговорилась о своей беде, наш комитет тут же взял ее под свою защиту. Мы предоставили Маше юридическую поддержку, сделали запрос в психоневрологическую больницу Ь 1. Оттуда пришел обтекаемый ответ. Суть его сводилась к тому, что злоупотреблений при оказании больной психиатрической помощи не было. Но какая же Маша «больная»? Да, она артистична, очень эмоциональна и говорлива. Да, любит собак. Но неужели это повод для отправки в больницу Павлова? Тем более что Мария Михайловна не состояла на учете, не представляла угрозы для окружающих.
Известный правозащитник и пси-хиатр Семен Глузман эту ситуацию назвал классической:
— Когда-то, уже перед развалом Советского Союза, к нам приехала международная делегация психиатров, чтобы расследовать злоупотребления врачей. Они изучали конкретную историю, связанную со старушкой, у которой было огромное количество кошек или собак. Соседи, понятное дело, изнемогали. И врачи, по-моему американцы, сказали очень резонно: «Мы все понимаем, но при чем тут психиатры? У вас есть власть, милиция. Они должны этим заниматься». Вот и здесь такой же случай, по-видимому.
… В феврале, когда ударили морозные деньки, Мария Михайловна попросила своего знакомого Сергея и племянника Володю, чтобы они все-таки срезали замки на дверях. Кто-то, очевидно, сообщил новому хозяину комнаты в коммуналке, что дверь пытаются открыть.
— Прибежавший мужчина был очень зол, — рассказал «ФАКТАМ» 45-летний Сергей. — Он толкнул ногой сумку с инструментами и крикнул: «Убирайтесь отсюда!» Я сказал: «Сейчас вызываю милицию, будем разбираться». Мы вышли на улицу. На первом этаже дома находится бильярдный зал. Я заметил, что оттуда вышли люди спортивного телосложения и окружили нас полукольцом. Потом они ушли. Видимо, не горели желанием встречаться с правоохранительными органами. Милицию мы прождали целый час, но она так и не приехала…
К делу подключилась прокуратура Шевченковского района. Мария Михайловна просила возбудить уголовное дело против врачей, незаконно, по ее мнению, отправивших ее на лечение в психиатрическую больницу. Но история болезни, которую запросила прокуратура, была в идеальном порядке. Врачи соблюли все формальности, необходимые для госпитализации. «Осознанное согласие» на лечение Мария Михайловна дала сама, поставив на этом самом важном документе подпись…
— Только представьте, что вас силой заталкивают в «скорую», куда-то везут, делают укол, — взволнованно говорит пенсионерка. — Вы в шоке, в ужасе, в панике… И вам подсовывают какую-то бумагу… Сил для сопротивления уже нет. Вы боитесь, что с вами могут что-то сделать, если не подпишетесь. Можно ли считать подпись в такой ситуации «осознанным согласием»? Меня вынудили подписать эту бумагу!
— Действий, направленных на принудительное отобрание подписи у Романовой, прокуратура не выявила, — сообщил «ФАКТАМ» старший помощник прокурора Шевченковского района юрист первого класса Максим Конарев. — И в действиях врачей при госпитализации женщины в психиатрическую больницу мы не выявили состава преступления. Перед тем как выдать направление на госпитализацию, к Романовой выезжала на дом врач из психоневрологического диспансера, проводила первичный осмотр… Поэтому в возбуждении уголовного дела по статье 151 Уголовного кодекса Украины «Незаконное помещение лица в психиатрическое заведение» Романовой отказали.
Но Мария Михайловна продолжает утверждать, что психиатр к ней домой не приходила и диагноз ей поставили заочно. «Из-за врачей я и осталась без угла!» — восклицает она.
— То, что она лежала две недели в больнице, не ущемило ее прав ни на грамм, — сказала корреспонденту «ФАКТОВ» по телефону врач Киевского городского психоневрологического диспансера Ь 1, которая выдала Романовой направление на лечение в психиатрическую больницу Ь 1. — Госпитализация не повлияла на то, что на квартире появились замки.
Правда, по времени эти события почему-то совпали…
… В одном Марии Михайловне повезло. Шевченковская прокуратура выяснила, что женщина по-прежнему является собственницей комнаты. С ее жильем никто незаконных сделок не совершал. По-видимому, изобретен уже более легкий способ обзавестись дополнительными метрами: отправить человека в больницу и навесить замок на его дверь в надежде, что запуганная жертва уже никогда не вернется…
— Как вы оцениваете захват соседом части квартиры, которая принадлежит Романовой? — спрашиваю у Максима Конарева. — Было ли возбуждено по этому поводу уголовное дело?
— На сегодняшний день никаких уголовных дел в отношении соседа Романовой ни Шевченковская милиция, ни Шевченковская прокуратура не возбуждали. Он является одним из совладельцев коммунальной квартиры и имеет право ставить на общую дверь любые замки. В то же время он не имеет права мешать Марии Михайловне проживать в своей части квартиры. По указаниям руководства прокуратуры милиция постоянно выезжает по адресу, чтобы найти этого соседа и обязать его не чинить препятствия Романовой для проникновения в свое жилье. К сожалению, найти его пока не можем…
— Приходит, приходит сосед… — говорит одна из старушек, живущих в доме. — Бывает мужчина такой высокий. И, наверное, жена его, или кто, я не знаю. Такая же высокая, упитанная женщина. Я раза два их видела…
Сегодня, почувствовав поддержку прессы, правозащитных организаций, органов прокуратуры и телевидения (один из украинских каналов планирует снять о злоключениях дочери великого русского и украинского актера фильм, собираются в Украину и российские телеоператоры), Мария Михайловна воспряла духом. Вот только сожалеет, что выглядит не ахти. Голова поседела, выпало несколько зубов, побаливает сердце. «Как я буду смотреться на экране?» — волнуется она.
Удивительно, что за полгода скитаний и мытарств женщина не потеряла человеческий облик, продемонстрировав как раз устойчивость психики. Ибо психически нездоровый человек давно бы скатился на самое дно…
Тем временем юристы, которые консультируют Марию Романову, заподозрили, что сделки по комнате, в которую недавно поселился ее новый сосед, осуществлены с грубыми нарушениями закона. Проверкой законности сделок начал заниматься отдел по защите прав и свобод граждан и интересов государства Шевченковской прокуратуры.
Может, тогда станет понятно, что же происходит в доме на бульваре Шевченко, 2?..
За помощь в организации материала автор благодарит председателя правления комитета «За досконалу психчатрчю» Тамару Панченко, правозащитницу Татьяну Яблонскую, ассистента кафедры психиатрии Национальной медицинской академии последипломного образования Станислава Костюченко.
P. S. Ситуация находится под контролем Шевченковской прокуратуры Киева. «ФАКТЫ» и дальше будут следить за этой историей.
1830
Читайте нас у Facebook
