8-летний мальчик с Донбасса, приехав в Германию, был поражен: «А что, здесь не стреляют?» — Марина Бондас
— Я навсегда запомнила свои ощущения, когда стояла у окна в разрушенной снарядами квартире, — говорит Марина Бондас. — В тот момент у меня разрывалось сердце от осознания, какие беды принесла эта война…
Недавно Марина Бондас вернулась из Украины в Берлин. Она признается, что после возвращения еще несколько дней приходит в себя, а потом начинает планировать следующую поездку на Донбасс.
— Это была одна из моих регулярных поездок в зону АТО, — рассказала Марина. — Стараюсь два раза в год обязательно приезжать на линию фронта, иногда даже чаще. То, что я делаю, называю своеобразной музыкальной реабилитацией. Правда, последние годы это переросло в большой волонтерский творческий процесс, в котором участвуют музыканты и художники из Германии. Мы назвали свой проект «Музыка спасает». В основном он рассчитан на детей. Летом непременно приглашаем на две недели деток отдохнуть в Германии в лагере. За три года его существования многие детки стали для нас родными.
— В каких городах вам удалось побывать в этот раз?
— Вместе с двумя активистами молодежной творческой организации из Марьинки несколько дней я провела в Авдеевке. Потом мы заехали в Марьинку и неделю провели в Золотом на Луганщине. Золотое — это пять поселков, четыре из которых украинские, а пятый находится в так называемой «ЛНР». Это самый край военных действий, линия разграничения. Время от времени слышны выстрелы, и люди живут в постоянном напряжении. Через пару часов после того, как я уехала из Золотого, мост, по которому шла наша машина, обстреляли. Сказали, что мне крупно повезло. Да и в Марьинке были слышны обстрелы.
Читайте также: «Скрипачка из Авдеевки» Марина Бондас: «Теперь я, как и многие, видевшие войну, не люблю фейерверки»
Однажды пришлось раньше возвращаться домой, потому что начала стрелять крупная артиллерия. Марьинка очень неудачно расположена — вроде бои идут на окраине, но снаряды летают через весь город. Я жила в семье девочки, которая отдыхала в нашем лагере. Окна моей комнаты выходили на соседний бугорок, за которым уже начиналась «ЛНР». Мне сразу сказали, что жалюзи на окнах не поднимать и ни в коем случае не выглядывать. Иначе с той стороны могут подумать, что это снайпер…
— Вы уже несколько раз были в Авдеевке.
— Да, но ситуация в городе по сравнению с февралем 2017 года, когда неделю город обстреливали из «Градов», спокойная. Хотя время от времени что-то может «прилететь». Поэтому всегда надо быть бдительной. Знаете, как бы ужасно это ни звучало, к войне привыкают. И те, кто там живет, и те, кто регулярно приезжает на линию фронта.
— Не страшно?
— Мне всегда трудно ответить на этот вопрос. Когда-то я для себя решила, что если мне страшно, то нечего вообще ввязываться в это дело. Но раз уж я сделала этот шаг, поехала на Донбасс, то бояться поздно. Я приезжаю в прифронтовую зону всего на неделю, а люди живут там постоянно! У них просто нет иного выхода — мне неприлично говорить о собственном страхе. Ведь приезжаю, чтобы поддержать людей, а не паниковать. Я понимаю, какова реальность, но хотя бы на время могу создать иллюзию того, что все не так страшно.
* Дети, живущие на линии разграничения, с большим удовольствием занимаются музыкой. «Ради этих детей я и езжу на восток», — признается Марина
— В вашем чемодане все же есть каска и бронежилет?
— Нет. Пару раз мне одалживали военные. Но чаще всего я нахожусь среди гражданских, и это было бы странно. Порой наблюдаю, как в центре какого-то из прифронтовых городков высаживаются из машины журналисты в полном обмундировании, а рядом с ними бегают дети в тапочках. К тому же не уверена, что бронежилет и каска смогут меня защитить, если вдруг случится худшее. Просто, когда там находишься, необходимо соблюдать определенные правила. Если начинают стрелять, надо знать, по какой стороне улицы идти. Это должна быть подветренная сторона, под стеной зданий, которые находятся со стороны линии фронта. Знаю, что, слыша свист, надо моментально падать и первым делом закрывать голову.
— Какая поездка за эти четыре года была самой тревожной?
— Наверное, в феврале 2017 года. Я попала в Авдеевку, когда там начались жесткие обстрелы города. Снаряды падали на город в течение недели. Но я таки сделала то, что хотела. И сыграла гимн Украины в разрушенном жилом высотном доме, который называли «разукрашкой». Кстати, когда снимали видео, было впечатление, что я просто стою перед окном, которое выходит на линию фронта. Но на самом деле нас попросили не маячить перед окнами, я находилась в глубине здания.
— Какое сейчас настроение у местного населения?
— Оно очень разное. Едины все лишь в том, что есть жуткая усталость от войны. Если спрашиваешь о мечте, то она у всех одна — чтобы перестали стрелять. Многие начали игнорировать войну. Не стреляют — и хорошо. В Авдеевке налаживается культурная жизнь. Молодежь в этих регионах очень энергичная. В последнее время я приезжаю, чтобы не только играть на скрипке, но и поделиться своим опытом, дать советы.
— Они не хотят уезжать на мирную территорию?
— Те, кто заканчивает школу и хочет дальше учиться, собираются перебираться поближе к столице. Но есть те, кто не хочет оставлять родной город, считая, что должен помогать налаживать жизнь здесь. Я старалась не затрагивать политические вопросы. Они по-прежнему разделяют людей.
Читайте также: Представитель Украины в детском европарламенте Ангелина Касьянова: «На блокпосту прямо перед лобовым стеклом нашего автомобиля… пронесся снаряд»
— Города начинают восстанавливаться?
— Следы от осколков в Марьинке и Авдеевке практически на каждом шагу. Есть дома, которые начинают восстанавливать. Многие возвращаются, отстраивают разрушенное. Люди потихоньку налаживают свою жизнь. Занимаются мелким бизнесом. Я жила у семьи, которая развозит по домам чистую воду. Понятно, большого выбора продуктов нет, но люди не голодают. В кранах течет техническая вода, чистую надо покупать. В Золотом в одиннадцать вечера отключают воду. В Марьинке уже пять лет нет газа. В частном секторе у многих стоят электрические обогреватели.
— Что вас больше всего впечатлило в этой поездке?
— Историй много, но в основном люди говорят о том, что и когда «прилетало» к ним в дом. Рассказывают о проблемах и выбитых окнах. Мы общались с семьей в Золотом, где двое детей — семи и полутора лет. Они живут в пятиэтажном доме с большим двором. Мама вспоминала, как 1 января 2015 года прямо на детскую площадку прилетело два «Града», осколками повыбивало окна в квартире. За пару минут до этого она забрала детей с площадки. Показывала место, где они ночуют, когда начинаются сильные обстрелы. У них в квартире есть кладовка — метр на два. Туда стелют одеяло и сидят, прижавшись друг к другу. В кладовке нет дверей, она дает каждому ребенку в руки по телефону, чтобы в случае чего быть на связи.
— И как среди этого ада войны дети воспринимают ваши уроки игры на скрипке?
— Они их ждут! Да-да, с нетерпением! Большинство этих детей вообще не видели живого скрипача и не трогали инструмент. Когда я работаю с детьми, то стараюсь, чтобы это было весело. Я общаюсь, и это самое важное. Стараюсь так повести разговор, чтобы они сами могли высказаться. Когда детки чувствуют, что их кто-то слушает, они расцветают.
* Занимаясь с детьми, Марина пытается отвлечь их и показать, что в мире есть что-то еще, кроме войны и страха
— Вы говорите о войне?
— Стараюсь не затрагивать эту тему. Слишком она болезненная. К тому же детки, которым исполнилось по семь-восемь лет, не знают, что такое мир! Они, по сути, выросли на войне, и для них стало нормальным, когда идет бой, свистят пули, приходится прятаться в подвале. С другой стороны, детки не понимают, что можно жить иначе, и их психика защищена. Многие не боятся ни взрывов, ни свиста пуль.
— Что они чувствуют, когда приезжают к вам в лагерь в Германию?
— Помню, два года назад у нас был восьмилетний мальчик. В первый день мы проходим с ним по лагерю — солнышко, птички поют, озеро. Он оглядывается по сторонам, а потом удивленно на меня смотрит и спрашивает: «А что, здесь не стреляют?» Я в тот момент готова была разрыдаться… Знаете, вот ради этих детей и езжу на линию фронта. Со скрипкой или без — там важны любые виды искусства. Детей надо отвлекать, развивать, показывая, что в мире есть что-то другое, кроме войны и страха.
В Золотом-4 — поселке, расположенном в «серой зоне», детей забирают с улицы уже в половине второго дня. Потом начинают стрелять. И так каждый день. После таких поездок я долго не могу еще прийти в себя. Эмоционально это очень сильное напряжение. Тем не менее помню, как была рада, что оказалась в Авдеевке в феврале 2017-го. Гораздо тяжелее было бы узнавать новости в Берлине, каждый день переживая, все ли живы. Самое ужасное — это чувство беспомощности.
— Что вас заставило первый раз приехать на войну?
— Еще в 2014 году вместе с берлинской диаспорой мы начинали собирать гуманитарную помощь для фронта. Я играла концерты, собирала деньги. Потом решила узнать у знакомых волонтеров в Украине, могу ли где-то выступить, может, в госпитале. Я купила билеты в Киев, взяла скрипку и поехала. Меня ждали в Славянске. Это было в 2015 году. Думала, что приехала в Украину на пару дней, а осталась на неделю, поняв, что музыка может спасать людей. Там, на фронте, это как глоток свежего воздуха. Искусство, как хлеб и вода, жизненно необходимы. И такие вещи начинаешь понимать только там.
Ранее «ФАКТЫ» рассказывали об известном французском психотерапевте Николя Такюсселе, который приезжает в Украину и помогает на волонтерских началах воинам, семьям погибших и детям войны преодолеть душевную боль.
1689Читайте нас у Facebook
