«профессор уже не нужен. Ваш ребенок умер», — сказали матери димы, скончавшегося на шестой день после того, как он подвернул ножку
Минувшей осенью «ФАКТЫ» рассказали о шестилетнем жителе поселка Гостомель под Киевом Диме Протасенко (»Смерть под… наблюдением врачей», «ФАКТЫ» за 29 ноября 2005 года). Напомним историю этой трагедии. Придя 20 октября 2005 года из школы домой, мальчик рассказал, что подвернул ножку и она теперь болит. Мама Димы Инна поначалу решила, что ничего страшного не произошло, дала сыну таблетку и не пустила на следующий день в школу. Но когда ребенок стал плакать и жаловаться на усилившуюся боль в ноге, отвезла его в травмпункт Ирпенской городской больницы. Медики травмпункта диагностировали повреждение связок голеностопного сустава, назначили лечение…
Молодая мать слепо доверилась врачам
Но мальчику становилось хуже. Не помогали ни теплые компрессы, ни капустные листья на больной сустав, ни другие процедуры, предписанные врачами. Инна приходила с сыном в больницу снова и снова, пытаясь добиться у врачей ответа, почему нога продолжает распухать и ребенок ночами кричит от боли. Те ничего страшного не находили и предлагали продолжать назначенное лечение на дому.
Прокуратура зафиксировала, что мать обращалась к медикам, в том числе и в гостомельскую поликлинику по месту жительства, пять(!) раз. На шестой день, когда нога ребенка уже стала, как колода, и по ней пошли синюшные пятна, врач-педиатр гостомельской поликлиники Любовь Приходько забила тревогу и отправила мать с ребенком на больничном транспорте в Ирпенский травмпункт.
После того как ребенку сделали рентген, травматологи обнаружили у него перелом первой плюсневой кости на правой стопе. До этого они уже делали Диме снимок. В первый раз перелома не нашли(!), а во второй раз вдруг увидели, что кость нарушена.
- Когда Диме стали накладывать гипсовый лонгет, он закричал: «Не надо! Мне больно!» — вспоминала
24-летняя Инна, мама Димы. — А врачи говорят, что повязка свободная и не может давить. Когда они замотали, я говорю: «Посмотрите, у него пальчики посинели!» Они отвечают: «Это ж поломанная ножка. Какие вы хотите, чтобы пальчики были? Пусть сын день-два побудет у нас, отек спадет, и мы вам его отдадим».
Но больше Инна ребенка живым не увидела. Молодая мать, еще не пуганная отечественной медициной, слепо доверилась врачам и со спокойным сердцем ушла домой. Через несколько часов Диме стало хуже. «Болит животик», — расплакался он. Заподозрив, что ребенок был избит и мог получить травму внутренних органов, врачи сделали операцию, чтобы исключить эти повреждения. Внутренности оказались целыми. Причину, почему больному стало хуже, врачи так и не нашли.
Около семи часов вечера хирурги приняли решение снять с пациента гипс. Освобожденная от гипса нога выглядела устрашающе. «Кожа в области ступни напряжена, с диффузными багровыми участками, — написали врачи в истории болезни. — Правая ступня значительно холоднее левой. Пульс не прощупывается. Вероятный диагноз: синдром длительного сдавливания, так называемый краш-синдром». Это запутало медиков вконец. Откуда у мальчика диагноз, с которым извлекают людей из-под руин во время землетрясений?
… Когда я выясняла обстоятельства гибели мальчика, медики дружно стали мне говорить: «Там еще надо разобраться, что у ребенка за семья!» Дескать, родители простые работяги, живут в неблагополучной среде, ходят слухи, что даже поколачивают ребенка (позже прокуратура опровергла эти слухи, выяснив, что в семье мальчика любили и заботились о нем. — Авт. ). Как будто принадлежность Димы к простому люду освобождала врачей от обязанности его качественно лечить. В конце концов, я была вынуждена спросить заведующего хирургическим отделением Ирпенской городской больницы Анатолия Сывака: не повлияло ли социальное происхождение мальчика на методы его лечения?
- Ни в коей мере, — ответил Анатолий Сывак. — Я человек старых времен. И для меня едино, что бомж, что депутат. Стараюсь помочь всем людям.
По его словам, врачи проводили ребенку адекватное лечение, потом, когда состояние мальчика резко ухудшилось, обратились за помощью к столичным коллегам. Но те, по разным причинам, отказывались принять проблемного пациента в свои учреждения. (Хотелось бы получить ответ у следствия, насколько правомерными были эти отказы. ) Лишь под утро ирпенские врачи отправили мальчика в Киев своей больничной машиной. Почему они не сделали это в течение той ночи, когда ребенок умирал? В машине скорой помощи Диму можно было домчать до любой киевской клиники за 20-30 минут. Может, и спасли бы тогда мальчика?
«Пока тело ребенка не предали земле, душа Димочки приходила к нам играть на приставке»
- Ребенок к нам поступил в крайне тяжелом состоянии, — рассказывали в беседе с корреспондентом «ФАКТОВ» врачи-реаниматологи Киевской областной клинической больницы. — Давление критическое: сорок на ноль(!), полиорганная недостаточность. То есть страдали уже и сердце, и легкие, и другие важные системы организма. Это свидетельствовало о том, что прошло достаточно много времени с начала самой болезни, приведшей к такому состоянию. Мы перевели мальчика на искусственное дыхание, стали поднимать давление. Но оно не поднималось даже под влиянием сильнейших препаратов. В том состоянии, в котором ребенок к нам попал, наши доктора использовали все шансы для того, чтобы его спасти. К сожалению, они не привели к положительному результату.
Узнав от ирпенских врачей, что Диму перевезли в Киев, родители поехали к нему в столичную больницу.
- Врачи сказали, что они ждут консультации какого-то профессора, а потом нас позовут, — рассказывает Инна. — Я все еще не понимала, что происходит что-то страшное. Думала, у Димки осложнение и врачи его вылечат. Но тут вдруг услышала, как в реанимации закричал мой сын. А потом заплакал. Я рванулась к нему, но меня туда не пустили. От волнения мне страшно захотелось есть. Говорю Коле (гражданский муж Инны, отчим Димы. — Авт. ) и двоюродному брату Васе: «Пошли, наверное, по пирожку съедим. Ведь мы с утра ничего не ели». Вернувшись с улицы, мы спросили у врача: «Ну что, профессор пришел?» А он заводит нас в комнату возле реанимации и вдруг отвечает: «Профессор уже не нужен. Ваш ребенок умер… » Я стала кричать: «Покажите мое дитя!», теряла сознание, куда-то бежала. Я все это смутно помню…
- После смерти Димы стали происходить странные вещи, — вспомнила в беседе со мной тетя Инны Лариса Якубышина. — Мы собирались в больницу забирать тело ребенка. Когда уже выходили из дому, в комнате неожиданно заиграла музыка. Я говорю: «Какая странная мелодия… Это чей телефон?» А дочка отвечает: «Мама, да это тетрис сам включился и начал играть!» У Димочки не было дома компьютера, и он часто прибегал к нам домой поиграть на приставке. Потом приставка сломалась, и мы о ней забыли. Когда же собрались за Димой в морг, она… заиграла! У меня волосы встали дыбом… Это ж его бедная душа пришла на прощание поиграть! Приставка сама включалась и выключалась еще несколько раз. И только когда Димочку похоронили, замолчала…
11 ноября 2005 года прокуратура Ирпеня возбудила уголовное дело по факту ненадлежащего исполнения профессиональных обязанностей медицинскими работниками Ирпенской городской больницы, что повлекло смерть несовершеннолетнего. Тогда, в ноябре, когда у работников прокуратуры на руках было лишь свидетельство о смерти ребенка, версия его гибели выглядела следующим образом. Медики неправильно наложили на больную ножку Димы гипс, и он так сжал конечность, что у мальчика развился синдром длительного сдавливания, который повлек острую почечную недостаточность, отек головного мозга и смерть.
Но результаты киевской комиссионной судебно-медицинской экспертизы, впоследствии полученные прокуратурой, показали совсем другую картину.
- Эксперты пришли к выводу, что синдрома длительного сдавливания у мальчика не было, — рассказала «ФАКТАМ» старший помощник прокурора Ирпеня Оксана Нищенко. — Как, собственно, и… самого перелома! Диагноз был поставлен неверно, и в наложении гипса ребенок вообще не нуждался. Также врачи травмпункта и хирургического отделения Ирпенской городской больницы не диагностировали двустороннее гнойное тотальное воспаление легких и острое инфекционное воспаление мягких тканей правой стопы и правой лодыжки. И, соответственно, не провели надлежащее лечение. У мальчика развился сепсис внутренних органов и заражение крови, которое специалисты связывают с воспалением легких.
- Когда же Дима заболел воспалением легких? Родители говорили, что ребенок не кашлял, температуры у него не было. Да и заведующая травмпунктом, у которой я спрашивала, не задыхался ли пациент на приеме, не казался ли простуженным, ответила: «Да нет, что вы? Он был бледным, но от боли». А осматривала она мальчика за день до смерти.
- К сожалению, экспертиза не указала, когда именно возникла пневмония: до того, как пациент обратился к врачам, или уже во время лечения. Врачи хирургического отделения ирпенской больницы на допросе говорили, что они слушали ребенка, дыхание было жесткое, но на рентген они его почему-то не направили. По-видимому, этот симптом их не насторожил. И только в областной больнице Диме сделали рентген. Однако процесс, разыгравшийся в легких, уже вышел из-под контроля…
- Правильно ли лечили мальчика в Киевской областной больнице, куда его привезли ирпенские хирурги?
- К киевлянам у экспертов лишь одна претензия: они считают, что терапия антибиотиками, которую они проводили Диме, могла бы быть и более сильной. Но у меня, как у следователя, возникает в таком случае вопрос: выдержал бы детский организм столь мощную терапию?
«Предъявить обвинения кому-либо из врачей на основании этой экспертизы невозможно»
- Как повлияли результаты полученной экспертизы на ход дела? — задаю вопрос прокурору Ирпеня Павлу Онищенко.
- Эксперты указали, что прямой причинной связи между диагностическими и тактическими ошибками врачей и наступлением смерти мальчика нет. Есть только «непрямая причинная связь». И в конце написали одно предложение: если бы Диме с самого начала поставили верный диагноз и правильно лечили, учитывая то тяжелое состояние, в котором он поступил в больницу, нет вероятности, что он выжил бы.
- Но разве воспаление легких неизлечимое заболевание? А тяжелое состояние, в котором поступил ребенок в больницу, разве не следствие ошибок врачей, до этого его наблюдавших?
- Действительно, в этой части вывод киевских экспертов поставил много новых вопросов, которые требуют выяснения экспертным путем. Предъявлять обвинения кому-либо из медицинских работников на основании этой экспертизы невозможно. Поэтому прокуратура назначила повторную комплексную медицинскую экспертизу. Для объективности ее будут проводить в другом, не менее авторитетном учреждении — Харьковском институте судебно-медицинских экспертиз. Мы задали 45 вопросов. И главный из них: «Есть ли между врачебными ошибками и смертью мальчика прямая причинная связь?»
- А если повторная экспертиза тоже даст заключение, что такой связи не было?
- Тогда доказать в судебном порядке вину медицинских работников в совершении уголовного преступления будет невозможно. В таких случаях предусмотрена дисциплинарная ответственность, в том числе увольнение с работы. Родители также имеют право заявить иск о возмещении причиненного им морального и материального ущерба, хотя, безусловно, этим ребенка не вернешь.
… Несмотря на молодой возраст, рожать Инна больше не хочет. Страх потерять второго, еще нерожденного ребенка сильнее инстинкта материнства.
- Дима у меня был первым и будет единственным, — говорит мать. — Родить еще раз, чтобы какой-то врач опять ошибся в диагнозе и ребенок скончался в муках? Нет! Не хочу…
От сына у нее осталось свидетельство о смерти, его больничные вещи, сложенные в отдельном кульке, и фотопленка о походе в зоопарк, проявленная уже после гибели мальчика. На фотографиях последние дни лета. Димка беззаботно улыбается, обняв обезьянку Жорика. Думалось, у ребенка впереди вся жизнь. Оказалось, меньше двух месяцев…
821Читайте нас у Facebook
