Серебряный призер олимпиады-72 евгений аржанов: «за каждое турне по сша советский спорткомитет получал по 80 тысяч долларов. Нам с борзовым не давали ни копейки! »
«При одинаковых результатах первенство отдали американцу. Вручать две золотые награды тогда не разрешали»
- Дружили мы с Борзовым в то время очень сильно, — вспоминает Евгений Аржанов. — На всех сборах и соревнованиях жили в одной комнате. Друг друга никогда не разыгрывали, хотя по хохмам были мастерами. Столько было всего!.. Помню, на Олимпийских играх в Мюнхене за несколько часов до полуфинала и финала, в которых мы с ним выступали, к нам в комнату зашла целая делегация во главе с руководителем Спорткомитета СССР Сергеем Павловым. Пришли настраивать спортсменов на победу. А на нас, как часто случалось, напал смех. Ржем, чуть ли не по полу катаемся… Посмотрели они на нас удивленно и, ни слова не сказав, тихонько вышли. «Ничего себе! — сказал Павлов. — Нам тут делать нечего. Тут настраивать никого не надо. Люди и так уже настроены». Правда, тогда наш смех был сродни истерическому — ведь финал Олимпийских игр все-таки…
- Который стал для вас самым драматическим моментом в жизни.
- Знаете, уже четверть века прошло, а сердце до сих пор сжимается, когда вспоминаю тот день. В Мюнхен я ехал не просто сильнейшим — на голову был выше всех. Это-то меня и погубило. Я же проиграл из-за своей самоуверенности. Бег на 800 метров — это скоростная дистанция. Спортсмены бегут не по своим дорожкам, как на 400 метров, а группой. Тебя могут толкнуть, зацепить за ногу. Упадешь — все, уже никого не догонишь! Поэтому сразу убежал на 300 с лишним метров. Я был настолько сильным, что позволял себе делать все, что угодно. Просто решил оградить себя от случайностей, оторваться от греха подальше.
За восемьдесят метров до финиша я оглянулся в последний раз. Основные соперники (два кенийца и американец) были еще далеко — в метрах 15-ти. Ну и больше я не оборачивался. 
Стадион орет, там около 80 тысяч болельщиков собралось. А тут меня американец догонять начал. Самое страшное, что он меня настиг (я его периферическим зрением увидел) в фазе полета, когда я в последний раз перед финишем оттолкнулся. Я уже ничего не мог сделать. Последний толчок и… Если бы он меня достал чуть-чуть раньше, я бы его увидел и смог бы оттолкнуться посильнее и упасть на ленточку…
После финиша долго не могли решить, кто первый. У меня была голова впереди, рука… Даже фотофиниш не мог определить. Очень долго не зажигалось табло. Со стороны нашей делегации мне кричали: «Первый! Первый!» Остались фотографии, где я руку поднял — первый! Но я не был уверен, что выиграл. Долго решали. Спорили-спорили и таки отдали победу американцу. У Дэвида Уотла впереди была часть груди, у меня — головы. При одинаковых результатах — 1 минута 45,9 секунды — первенство отдали ему. Вручать две золотые награды тогдашний регламент не разрешал.
Для меня это стало настоящей трагедией. Быть на голову выше, всю дистанцию лидировать, так сильно оторваться и чтобы вот так обидно проиграть — всего на какой-то миллиметр!.. Но что сделаешь? Конечно, олимпийский чемпион — это не второе место. Второе — это уже п-пф-ф…
- Вы все равно вошли в олимпийскую летопись.
- Да, меня запомнили. Мы с Борзовым были тогда очень популярными. И за рубежом нас хорошо знали. Но одно дело, если ты ни на что не претендуешь и вдруг становишься медалистом Олимпиады, а другое — когда ты просто обязан показывать высший результат. Тем более что в беге на выносливость у нас в Украине не было ни одного призера. Четыре года я не проигрывал ни одного соревнования в мире и так бездарно проиграл Олимпиаду…
«Я ведь после спорта практически нищим остался»
- Волновались перед забегом? Как спали?
- Да я всегда спал спокойно. Ну а волноваться — волновался, конечно. Хотя все считали, что у меня железные нервы. Вообще спортсмены делятся на две категории. Одних страх тащит на дно — все сосуды сужаются, и человек не может бежать. У нас было много таких бегунов, которые на тренировках чудеса вытворяли. Казалось, ну все — чемпион! Выходят на старт — ноль. А у других наоборот. К этой категории и я относился. Только звучит стартовый пистолет, я уже как бешеный: моментально собрался и готов всех рвать и ломать.
- Вы говорили, что в толпе опасно бежать, случалось, и подножки ставили…
- Чемпионат Союза. 1972 год. Шел отбор перед Олимпиадой. Хотя меня, в принципе, отбирать не надо было, но, тем не менее, я участвовал. А перед этим у меня была очень серьезная травма. Больше месяца я вообще не двигался. Вы можете себе представить: в олимпийском году не тренироваться больше месяца! В Союзе у меня конкурентов не было.
Перед стартом, чтобы не было толкотни, я сразу предупредил всех, что не надо никаких «зайцев». «Зайцем» у нас называют бегуна, задающего высокий темп на старте. Чтобы показать хороший результат, нужно всю дистанцию бежать очень быстро. Так вот, «заяц» преодолевает на максимуме метров 600 и… сходит с дистанции. А остальные борются за результат. Я всегда начинал очень быстро, делал рывок. Наш киевский бегун Волков тоже решил за мной рвануть. И когда мы пробежали с ним двести метров, он умудрился шиповкой распороть мне мышцу на ноге. Я растерянно остановился, снял шиповку, подождал, когда наша группа пошла на второй круг мимо меня и в бешенстве запустил в них. Журналисты потом раздули эту историю, мол, какой же я забияка и драчун. Но я ходил в любимчиках, и мне все сходило с рук. Просто так я не буду драться. На дорожке никогда никого не толкал умышленно. Но если вот такую гадость мне делают, да еще после травмы и перед Олимпиадой… В другое время я бы так не отреагировал.
- Волков извинился?
- А он и не признавался сначала. Потом уже, когда телесъемки просмотрели… Нет, не извинился. Сказал: «Да я не хотел… » Мне дали пробежать эту дистанцию через три дня.
«Шубку в Нью-Йорке можно было купить за 20-30 долларов, в Союзе она шла за 500»
- После Мюнхена не подумывали о завершении спортивной карьеры?
- Нет. Я еще лет пять после этого выступал. Потом мой друг — тренер сборной СССР по легкой атлетике Игорь Тер-Ованесян — пригласил меня тренировать бегунов на средние и длинные дистанции. Трудился до 1992-го, пока не распался Союз. Я ведь после спорта практически нищим остался.
Выиграл три чемпионата Европы, и мне за каждое европейское первенство платили по 500 рублей. Сейчас больше платят только за одно приглашение на турнир спортсмена моего уровня… И что можно было тогда купить за 500 рублей? Если бы я иногда не таскал барахло из-за границы, то не знаю, как бы и жили. Раньше легко это было делать. В Союзе дефицитом было практически все. Шубку в Нью-Йорке приобрел за 20-30 долларов, здесь она шла за 500. Это была необходимость. Иначе я бы даже машину не купил. За Олимпийские игры (это вообще смех) получил 800 рублей. Начислили 1000, а на руки выдали 800. Вот и остался нищим. Это раньше говорили, мол, спортсмены «Волги» получают. Да не получали мы, просто могли купить без очереди.
Семь лет подряд мы с Валерой Борзовым ездили в зимнее легкоатлетическое турне по США. Мы там были очень известными. За каждое турне американцы платили нашему Спорткомитету по 80 тысяч долларов. По тем временам это были страшные деньги. Но мы не получали ни копейки!
После ухода из спорта я несколько лет проработал комментатором на УТ. А тут поступило предложение от спортивных чиновников Южной Кореи. Поехал туда. Подготовил чемпиона Азии на 800 метров и бронзового призера на 1500. Работа в этой стране — ну просто электрический стул! В Южной Корее и Японии страшно не любят европейцев и американцев. Мое счастье, что меня хорошо знали как спортсмена. Помогло и то, что я работал в сборной Союза. Сами понимаете, сборная СССР — фирма очень серьезная. Всякое было: и подножки мне ставили, и пакости самые настоящие делали… Повезло, что я быстро подготовил моего подопечного. Да и зарплата была достойной.
Я и сейчас не могу сидеть спокойно на одном месте. Все время хочется где-то свой опыт применить. Вот посижу на даче две недели, и все — начинаю тосковать. Надо куда-то ехать…
- Вы сами из спортивной семьи?
- В легкую атлетику я из футбола пришел. Играл в футбол с утра до ночи. Я вообще родился спортивным: есть возможность играть в баскетбол, гандбол, в настольный теннис — играю. А еще велосипед, плавание… На лыжах очень хорошо ходил. Я же в Ивано-Франковской области родился и 19 лет там прожил. Юниорские соревнования выиграл исключительно за счет своей физической подготовки. Если в футбол играю, то пока не выиграю, с поля не уйду. Уж и ноги-то не держат… Вот такой характер у меня.
Я учился в химико-технологическом техникуме в Калуше, и физрук предложил мне пробежать кросс. Результат его поразил. Я начал выступать за техникум, потом за город, область. Выступал в шароварах, у меня даже трусов-то спортивных не было. Шиповки мне выдали в техникуме. В них, наверное, с десяток поколений отбегало. Из шиповок этих еще такие гвозди длинющие торчали! Причем на одной два гвоздя, а на другой — три. А должно быть шесть на каждой. Поехал я на чемпионат Ивано-Франковской области и обыграл всех китов областных. Все начальство было в шоке: «Что это за чудо? Откуда оно взялось в этих шароварах?» Потом повезли на чемпионат Украины. Вот так все и началось. Я ведь в легкую атлетику поздно пришел — в 18 лет. Через два года уже был в Мехико — на Олимпийских играх.
- Насколько мне известно, вас приглашали в тренерский состав «Динамо» (Киев)?
- Я дважды там работал. Последний раз — с Леонидом Буряком. Отвечал в команде за физическую подготовку. А это, скажу я вам, требует времени. Вон бразильцы уехали к себе на родину, а вернулись из отпуска с лишним весом. Сначала надо согнать вес — не будешь же им давать кроссовую подготовку с такими килограммами. Сердце же и ноги посадят… Не только в киевском «Динамо», я и за границей с футбольными сборными много работал. Мне трудно выбирать между футболом и легкой атлетикой. Футбол более азартный, там можно быстрее результат получить. А легкая атлетика — это очень кропотливая работа. Меня недавно приглашали в Москву как почетного гостя на турнир «Русская зима». Уж простите за нескромность, но молодые российские тренеры, да и старые тоже, разрывали меня на части: подходили посоветоваться, поговорить, опытом обменяться…
2120Читайте нас в Facebook
