Евгений Гинзбург: «Гурченко заводила мужа только для того, чтобы не связывть себя бытом»
Ровно 55 лет назад Людмила Гурченко сыграла роль Леночки Крыловой в «Карнавальной ночи» и стала знаменитой на весь Советский Союз. Потом были годы забвения, случайные роли и наконец истинное признание. Гурченко великолепна и сегодня, в свои 75 лет. Недавно блистала в Киеве на кинофестивале «Молодость», рассказывая о творческих планах. Девичья фигура и осиная талия до сих пор остались у Людмилы Марковны на зависть всем. Она все так же обожает наряды Юдашкина, может закружиться в танце и растрогать зал своим тихим, с хрипотцой, пением. Первым эстрадный талант певицы показал режиссер Евгений Гинзбург — основатель советских мюзиклов. Он же снял Гурченко в картине «Рецепт ее молодости» (на фото) утвердив за Людмилой Марковной статус секс-символа советской эпохи.
«После «Карнавальной ночи» в Люсю были влюблены все юноши»
— Кому как не вам, Евгений Александрович, знать секрет молодости Людмилы Марковны.
— Это точно (смеется). Мне кажется, все очень просто. Рецепт молодости Гурченко состоит в том, что она талантлива. Причем необыкновенно. Люся темпераментна, дисциплинированна и занята искусством — только им одним. Вот вам и весь секрет. И не надо искать его где-то еще. Ведь на плаву Гурченко всегда удерживало искусство. Оно было для нее даже важнее семьи. Она и сама не скрывала это. Вернее, признавала. И в этом вся Люся — красивая и бескомпромиссная. Я влюбился в нее сразу…
- С первого взгляда?
— Да-да, с первых же кадров «Карнавальной ночи». Впрочем, я не был одинок. В Люсю были влюблены все юноши того времени. Но наше знакомство произошло гораздо позже, в 1972 году. Я работал на Центральном телевидении и готовился к съемкам своего первого бенефиса. Он был посвящен Савелию Крамарову.
- Как раз то время, когда Гурченко была под запретом.
— У нее был очень сложный период. Возникли проблемы с КГБ… Говорили, что Гурченко не советская актриса, позорит страну. В общем, на нее был осуществлен «наезд», а вместе с тем и наложен запрет на работу. Во всяком случае, на Центральном телевидении. Но мой друг и автор бенефисов Борис Пургалин сумел-таки правдами и неправдами протащить Гурченко в наш проект. В бенефисе Крамарова у нее была малюсенькая роль, она спела песню Оскара Фельцмана «Старые слова», но этого хватило, чтобы я вторично в нее влюбился.
- Какой же вы влюбчивый…
— Но на этот раз уже не по-мальчишески, а профессионально. Второй такой актрисы я за свою жизнь не встречал. Гурченко идеальна. Просто образец профессионализма, дисциплинированности и удивительного обаяния. Когда она входила в съемочный павильон, у всех создавалось впечатление, что появлялось солнце. Люся так радовалась работе, что была готова сниматься в любых, самых крохотных, ролях, даже массовке. Мы брали ее практически в каждый следующий бенефис. Но все это были эпизоды. Было решено, что она должна иметь собственный бенефис. Это случилось в 1978 году.
- В собственном «Бенефисе» Гурченко сыграла, по-моему, около 20 ролей.
— Сейчас не припомню точное число, но что-то около двадцати. Совершенно разных. Но делала все это с такой потрясающей легкостью, что нам и в голову не приходило задумываться над сложностью сценария. К тому же Гурченко была совершенно не требовательна в бытовых вопросах. Правда, тогда никто особо не привередничал, поскольку никаких райдеров не было и в помине. Все актеры, в том числе знаменитости, сидели по восемь человек в одной гримерной, пили чай, согревая воду кипятильником, и ели бутерброды, принесенные из дома. И Люся в том числе. Вот чем она действительно отличалась, так это своими нарядами.
- Для нее создавал коллекции сам Валентин Юдашкин.
— Она и сама была большой мастерицей конструировать одежду. Где доставала потрясающие ткани, пуговицы всевозможных форм и расцветок, никто не знал. Но была одета лучше всех. Художник по костюмам непременно советовался с ней при выборе наряда для ее героини. Очень тщательно подбирала художника-гримера. Всегда говорила, что он должен быть не только блестящим мастером, но и психологом. Есть некая энергетика, возникающая от такого тесного общения, совпадение темпераментов. Для Люси все это имело значение.
«На вопрос: «Когда ты отдыхаешь?» Гурченко радостно отвечала: «Никогда!»
- К выходу собственного «Бенефиса» Гурченко уже была «разрешена»?
— Конечно. Потребность в ней как актрисе началась где-то в 1976 году. Гурченко прекрасно пела, танцевала и перевоплощалась. Сама придумала киноконцерты «Песни войны» и «Любимые песни», которые я снял. Это была ее затея и, надо сказать, весьма удачная. Все восторгались Люсей, у нее начался настоящий карьерный взрыв.
- Пришла звездность?
- Она скорее проявлялась в том, что Люся стала более занятой. На простое человеческое общение у нее практически не оставалось времени. Раньше мы часто ходили друг к другу в гости, а после своего взлета она стала более закрытой. Если у Гурченко выпадала свободная минута, она читала книги или сочиняла музыку. Я часто спрашивал: «Люся, когда ты отдыхаешь?» «Никогда!» — радостно отвечала она. Могла лишь расслабиться на общих киношных посиделках, где непременно блистала. Гурченко — великолепная рассказчица, хулиганка и заводила…
- Мужчины были от нее без ума?
— Ну что вы, конечно! Люсе нравилось, что она привлекает внимание. Но если это были какие-то настойчивые предложения, она тут же давала отпор. У нее очень сильный характер и острый язычок. Бывало, скажет лишь одно слово мужчине, а его уже целый вечер не видно…
- Людмила Марковна рассказывала о своих бывших мужьях?
- Мы довольно тесно общались многие годы, но никогда Люся не вдавалась в воспоминания. Вообще, о личной жизни говорить не любила. Особенно, если речь заходила о Кобзоне. Это было для нее табу. Никаких подробностей. Кстати, у нее в доме была «галерея любимых мужчин». Так Люся, шутя, называла своих любимых режиссеров. На стенке в коридоре в определенной последовательности висели портреты Эльдара Рязанова, Андрона Кончаловского, Никиты Михалкова, мое изображение, Петра Тодоровского… В рамках, за стеклом. Время от времени она их перевешивала. В зависимости от того, кто становился ее любимчиком. Потом некоторые исчезали. Помню, приходя к ней, я каждый раз жутко волновался, обнаружу ли себя на стенке и в каком месте?
- Наверняка, в 1983 году вы висели на первом месте.
— Думаете, из-за картины «Рецепт ее молодости»? Возможно… Это был мой кинодебют. Который, кстати, сделала Гурченко. Просто ей позволили пригласить любого режиссера в картину. Она позвонила мне и сказала: «Меня вызвал директор студии, сказал, что могу начинать. И я начинаю с тебя. Предлагаю снять картину со мной в главной роли. Думай, что это может быть». Я думал ровно один вечер. Бывает, память подбрасывает что-то сама. Вспомнил вдруг, что в студенческие годы мне безумно понравилась пьеса Чапека «Средство Макропулоса». Немедленно позвонил Гурченко: «Люся, по-моему, я нашел». — «Я этой пьесы не знаю, неси мне завтра утром». Она прочла ее за один день и сказала: «Делаем!»
- Пьеса о вечно молодой даме была написана словно специально для Людмилы Марковны.
— Абсолютно! Гурченко восторженно «бросилась в бой». Пригласила в качестве автора сценария Сашу Адабашьяна, поэта Юру Ряшенцева, а я попросил Георгия Гараняна присоединиться к нам. Затем Люся настояла, чтобы в картине снимались Джигарханян, Ромашин, Борисов, Шакуров. Она стала эдаким директором по кастингу. Я не сопротивлялся. Все актеры были абсолютным попаданием. Моя заслуга — приглашение Саши Абдулова.
- У Гурченко абсолютный вкус во всем, что касалось творчества?
— У нее очень мало было ошибок, но они случались. Знаете, юбилей — не повод их вспоминать. Ей просто не всегда хватало стойкости настроить себя на беспристрастную работу. Но и люди не всегда относились к ней доброжелательно.
- Она всегда отлично выглядит. Одного этого уже достаточно для зависти…
— А ведь Люся не делала ничего, что касалось ее фигуры. Она много работала, не отдыхала и питалась как придется. Никаких диет. Даже зарядку не делала никогда. Люся совершенно не спортивный человек. Самое потрясающее, что у нее не было необходимости, например, разогреваться перед танцевальными сценами. Приходит на съемку и сразу танцует. Это какие-то особенности организма. Так ее создал Бог, ничего лишнего: от корней волос до кончиков пальцев.
- Она всегда благодарила за это своего папу.
— Меня не покидало ощущение, что он в нее вселился. Люся не просто все время его вспоминает — он ее двигатель. Она говорила, мыслила, как папа. Каждое наше застолье — непременно рассказы про папу, безумно смешные, обаятельные. Она буквально вся из него соткана, в ней почти ничего нет от мамы. Может, только внешность. Я знал ее маму — домашнюю, мягкую, добрую женщину. Папа был другой — человек-мотор. Как и Люся.
«Люся всегда была стильной, яркой, какой-то не советской женщиной. И при этом очень хитрой. Наверное, это от папы-хохла»
- Гурченко занималась домашним хозяйством?
— Что вы, конечно, нет! Если приходили гости, то на стол обычно все покупалось. К тому же у Люси всегда был муж, который все это устраивал. Собственно, муж ей и нужен был, в основном, для того, чтобы не связывать себя бытом. Она выходила замуж за человека, который готов все для нее делать только ради того, чтобы быть рядом.
- Это правда, что после «Рецепта… » вы с Гурченко серьезно поссорились?
— Люся была не очень довольна фильмом. Считала, что я недостаточно уделял ей внимание, что меня больше интересовала форма. Ее безумно раздражала моя дружба с мужиками-актерами. К тому же вокруг знаменитостей всегда крутятся люди, настраивающие их против кого-то. Попался я, и мы расстались. Много лет не перезванивались и не встречались. Наверное, тогда меня и сняли со стены «любимых мужчин» (смеется).
- Но, судя по тому, что вы опять стали снимать Гурченко, не надолго.
— Люся сама позвонила и сказала, что хочет поработать со мной. Это была середина девяностых. У нее возникла идея опять сделать песенную программу. Я придумал ей название «Грустная пластинка». Мы сняли очень быстро, но уже начался период, когда такого рода работы были не востребованы телевидением, и фильм прокрутили всего два раза. Люся не сильно расстроилась и заявила: «Хочу бенефис». Я предложил сделать его на публике. Это произошло в Молодежном театре в Москве: с декорациями, костюмами, танцами. Все, как любит Гурченко. Успех был потрясающий! Она потом еще снялась в нескольких моих больших новогодних шоу и все.
- Как Гурченко отнеслась к вашей «Карнавальной ночи-2»?
— Плохо. Сказала, что в одну реку входить дважды глупо, этого не надо было делать. Ну, я не сильно с этим согласен, видимо, в ней говорила ревность. Во всяком случае, я себя не корю. Кстати, предлагал Люсе выйти с номером в конце картины, но она категорически отказалась. Думаю, зря… А вот Эльдар Рязанов был более толерантен. Когда я спросил у него разрешения на съемки, он сказал: «Хотите — делайте… » Люся же, по-моему, до сих пор мне этого простить не может.
- Наверное, в канун юбилея у нее полно других проблем.
— Обязательно ее поздравлю. Раньше все ее дни рождения проходили очень весело. Компании в основном собирались у нее дома. На ресторан денег не было, в те времена мы все не очень-то зарабатывали.
- Даже народные артисты?
— Вы думаете, им платили большие деньги? Отнюдь нет. К тому же у Люси была семья, которую надо было содержать: дочь, мама. Правда, на себя Гурченко тоже не жалела. У нее рано появилось собственное авто. Она любила водить машину. Тогда это были «Жигули», как у всех нас. У Люси, правда, помоднее — «семерка», а у меня поганенькая «одиннадцатая» модель. Это уже в девяностых мы все пересели на иномарки. А Люся стала ездить с водителем. Знаете, она всегда была стильной, яркой, какой-то не советской женщиной. И при этом очень хитрой. Наверное, это от папы-хохла (смеется). Знала, где и как появиться. Когда одеться скромно и элегантно, а где — ярко и броско. В общем, Гурченко актриса и этим все сказано…
2117Читайте нас у Facebook
