«Владик был такой худой — одни кости, уши и огромные глаза. Я увидела его — и уже не могла отвернуться от этого ребенка»
О том, что таких, как он, называют хрустальными детьми, девятилетний Владик из села Клышки Шосткинского района даже не догадывается. Малыши с диагнозом несовершенный остеогенез нуждаются в особой заботе. У них настолько хрупкие косточки, что ломаются даже под тяжестью одеяла. Детей, страдающих подобным заболеванием, нужно хорошо кормить, лечить и обращаться с ними, как с тонким стеклышком. От своей родной мамы мальчик видел совсем другое. Будучи пьяной, она просто исчезала из дома, оставляя неподвижному малышу кусок хлеба с маргарином, а когда бывала трезвой — специально снимала наложенный врачами гипс или «нечаянно» роняла кроху из инвалидной коляски. Сын нужен ей только больным, потому что тогда государство выплачивает 1600 гривен пенсии по уходу за ребенком-инвалидом.
За девять лет мальчик уже 12 раз ломал бедренные кости. Почти все свое детство он провел в районной больнице, месяцами лежа неподвижно на вытяжении костей. В палате Владик всегда громко плакал. Мама, едва сдав сына медикам, исчезала, а врачи и медсестры уже не знали, что и делать. Однажды его горький плач услышала посторонняя женщина. Тетя Таня, как зовет ее Владик, стала для мальчика доброй феей из сказки. С ее появлением он узнал, что такое вкусная домашняя еда, у него появились игрушки, ноутбук, новые друзья. Но главное — неравнодушная женщина вместе с мужем-милиционером подняли на ноги всю Шостку и собрали деньги на две операции в столице. Теперь у ребенка есть шанс встать на ноги.
«Горе-мамаша однажды заявила: «Не нужно меня пугать. Если заберете сына, рожу себе еще одного»
Этого ребенка Татьяна Боброва увидела в день своего
— Палата, в которой лежала моя подруга, была рядом с отделением детской травматологии, — вспоминает Татьяна Боброва. — Тогда я и услышала, как чей-то ребенок беспрерывно плачет и кричит. Мне рассказали, что это Владик. Мама оставляет его одного, он плачет уже несколько дней подряд и никто не может его успокоить. Также предупредили, что мальчик нелюдим и ни с кем из посторонних не разговаривает. Я все же решила на него посмотреть. Но когда зашла в палату, ребенок на меня даже не взглянул.
На следующий день я купила говорящего медведя и снова пошла к Вадику. Он лежал в общей палате, отгороженный от всех ширмой. Сначала показала ему игрушку и спросила: «Можно к тебе?» «Да», — услышала слабенький голосок. Он был такой худой — одни кости, уши и огромные, совсем недетские глаза! Увидела его — и уже не представляла, что смогу отвернуться от этого ребенка. Я приходила к нему каждый день, Владик всегда мне очень радовался. Медвежонка назвал Бо и сказал, что он его вылечит. Мальчик уже полтора месяца лежал неподвижно на вытяжении после очередного перелома бедра. Конечно, он часто плакал. И не столько от боли, к которой, как я поняла, уже привык за свое нелегкое детство, а от того, что его снова бросила мама.
У меня сердце разрывалось, глядя на этого ребенка. Первым делом я взяла у своих сыновей —
Когда Татьяна вместе с мужем, майором милиции Константином Бобровым, зашли в дом к Владику, просто поразились. В полуразвалившейся хате с протекающим потолком не было не то что детских игрушек и книжек, но даже еды и дров! Из мебели — кровать да стол. Зато были пьяная мама и не очень трезвая бабушка. Владик, укутанный в одеяло, молча лежал на кровати.
— Мы с мужем не смогли оставить мальчика там, — вздыхает женщина. — Ведь Владик поверил нам, поверил, что он не один — есть я, дядя-милиционер, который будет его защищать. К тому времени уже настолько прикипели к мальчику, что считали его третьим сыном.
Я узнала у наших местных врачей, какие у Владика шансы на выздоровление. Честно говоря, перспективы были неутешительны. Тогда мы повезли мальчика в столичную клинику «Охматдет». Хорошо, что незадолго до этого купили удобную машину — бус. Разложили сиденья, настелили матрасы и поехали в Киев. Столичные медики сказали, что Владику нужно провести ряд операций. И в первую очередь в каждое бедро вживить по специальному стержню, чтобы восстановить и откорректировать их функции. Мальчику уже провели два вмешательства: в ноябре 2012 года — на правом бедре, а в марте нынешнего — на левом. После каждой операции Владик полтора месяца находился в гипсовом корсете. Вы представляете, каково это — полтора месяца неподвижности, а он терпит, даже не плачет. Удивительный ребенок. Светлый и солнечный.
На первую операцию деньги собирали всем городом. Огромное спасибо хлебокомбинату, где я работаю. Ящички для сбора средств мы поставили в школе, больнице, в магазинах. Помогли и наши друзья, и милиция, и бизнесмены. Давали кто сколько мог. И только родной маме все было безразлично. У нее уже забрали одного ребенка, младшую сестренку Владика, которая сейчас в детском доме. А маме суд дал условный срок за невыполнение родительских обязанностей и пригрозили забрать сына, если не исправится. Но, по-моему, ей все равно. Она мне однажды сказала: «Не нужно меня пугать. Если заберете этого — рожу себе еще одного». Мы выхаживаем ребенка всем городом, переживаем, делаем операцию в Киеве. Привозим его домой — мать пьяная. Приезжаю через несколько дней — в хате холодно, дров нет, мальчишка голодный. Пришлось забирать его к себе.
*Татьяна и Константин Бобровы все делают для того, чтобы Владик смог ходить и почувствовал себя счастливым
«Владик — единственный в районе ребенок с таким тяжелым заболеванием»
Пока не пришло весеннее тепло, Владик полтора месяца жил в семье Татьяны и Константина Бобровых. Их сыновья Алексей и Сережа восприняли появление мальчика как должное. За это время они уже настолько привязались к мальчику, что стали считать его братом. Все вместе делали зарядку, которую врачи прописали Владику, играли, читали книжки. Впервые в жизни этот ребенок почувствовал, что его любят.
Сейчас Владик проходит очередной курс реабилитации, после чего ему снова предстоит поездка к столичным специалистам.
Вместе с Константином Борисовичем и Татьяной Николаевной отправляемся в село Клышки навестить мальчишку.
— Как мама Владика восприняла ваше появление в жизни ее семьи?
— Горе с ней, — печально машет рукой Татьяна. — Все так же пьет «по-черному». Молодая еще совсем, 30 лет, а смотреть на нее страшно. Сначала плакалась мне, мол, все нас бросили, денег не дают, сыночка лечить не хотят. Потом я узнала, как она снимала гипс с еще не сросшихся костей сына, как устраивала попойки на детские деньги. Три дня отгуляет, а ребенок потом месяц от голода пухнет. Я начала воевать с социальными службами: зачем вы ей отдаете все деньги, неужели не видите, что она их пропивает? Мне ответили: мы не имеем права не отдавать. Не знаю, по закону это или нет, но я договорилась в селе, что на руки ей теперь отдают 600 гривен, а остальная тысяча хранится у директора школы. На эту сумму мама частями покупает продукты в сельском магазине и хотя бы как-то кормит ребенка.
— Когда Таня занялась этим мальчиком, я начал узнавать, что там за семья, — вступает в беседу муж Татьяны заместитель начальника следственного отдела Шосткинской милиции Константин Бобров. — Выяснилось, что уже на тот момент в отношении матери было возбуждено уголовное дело. Ей дали условный срок. Но и после решения суда она не исправилась, продолжала пропивать детские деньги. Владик находился в жутких условиях. Он один такой тяжелобольной ребенок на весь район. За ним нужен постоянный уход. Однако районные социальные службы не контролируют, в каких условиях находится Владик. Мать написала заявление, мол, часто меня не проверяйте — я в больницах, лечу ребенка. Неужели так трудно проверить, что эта женщина нагло лжет? Владик один находился в клинике. Зато по документам у соцслужб все в порядке. В случае проверки не подкопаешься. Просто вопиющая бездеятельность!
— А вы не думали усыновить этого ребенка, раз он так запал вам в душу?
— Честно говоря, была такая мысль, — отвечает Константин. — Но мы сейчас больше заняты тем, чтобы поставить Владика на ноги. К тому же у него много родственников. Есть еще одна бабушка, нормальная непьющая тетя.
— Если же окажется, что он никому не будет нужен, мы его заберем, — не сдержалась Татьяна.
«Пока мальчик может передвигаться только в инвалидной коляске»
По дороге в село заезжаем в местную больницу. Здесь девятилетнего Владислава Басенко знают почти все врачи.
— Ребенок находился у нас на диспансерном учете с восьми месяцев, — говорит ортопед-травматолог Шосткинской центральной районной больницы Михаил Илляшенко. — Тогда у него впервые произошел перелом бедра. С тех пор он ежегодно ломал бедренные кости. У Владика несовершенный остеогенез — генетическое нарушение, характеризующееся повышенной ломкостью костей.
У этого маленького пациента было уже 12 переломов. Сейчас Владик может передвигаться только в инвалидной коляске. К нам ребенок поступал каждый год. Но благодаря двум операциям, проведенным в столичном «Охматдете», последний год с новыми травмами в нашу клинику его уже не привозили.
Киевские врачи сделали Владику сложные операции, в ходе которых скрепили деформированные кости. Затем поставили стержни, укрепляющие бедра. В качестве стержней обычно используют телескопические штифты, удлиняющиеся с ростом ребенка.
В дальнейшем мальчику сделают специальный наружный протез, который позволит начать ходить. Конечно, все это стало возможным благодаря тому, что в жизни маленького пациента появились Татьяна и Константин. Иначе Владик по-прежнему поступал бы к нам с ежегодными переломами и месяцами лежал бы на вытяжении.
Психологически мальчик тоже очень изменился. Если раньше он был плаксивым и нелюдимым, то сейчас это веселый и дружелюбный ребенок. Когда попадает к нам на реабилитацию, гоняет на своей коляске по всему отделению...
Девятилетний Владик встречает гостей лежа на полу. Увидев незнакомых людей, быстро переползает на кровать и закрывается одеялом по самые глаза. Но потом, заметив тетю Таню и дядю Костю, моментально расплывается в улыбке.
— Где ты нашел себе таких хороших взрослых друзей? — обращаюсь к мальчику.
— Я лежал в больнице и плакал, — рассказывает Владик. — Тетя Таня зашла в мою палату с медвежонком. Потом они с дядей Костей возили меня в Киев на операцию. А после больницы я жил у них дома.
— Что же ты ножки так часто ломаешь?
— Не знаю, — быстро взглянув на маму, отвечает мальчик. — Падаю с коляски — они и ломаются.
Немного поговорив, Владик замолкает. Когда мы спросили, о чем он мечтает, мальчуган засмущался и долго не признавался.
— Хочу, чтобы закончился дождь, — наконец прошептал он. — И хочу узнать, кусаются ли пауки, потому что очень их боюсь.
Взрослые рассмеялись. Но для Владика, который все время проводит только дома, это на самом деле огромное желание. Когда идет дождь, к нему не приходит играть друг. Бабушка не может вывезти Владика на прогулку в старенькой инвалидной коляске. В такие дни он грустит наедине с телевизором, который показывает всего один канал.
— Недавно к ним пришли люди из банка и в счет неуплаты мамой денег за кредит забрали старый телевизор, — говорит Татьяна. — Жаль, я не успела приехать из города, чтобы посмотреть в глаза этим банковским работникам. Они же видели неподвижного мальчика, для которого этот телевизор был единственным светом в окошке. Почему люди стали такими жестокими, такими равнодушными? Мы, конечно, потом купили Владику новый телевизор. Но в голове не укладывается, как можно было обидеть ребенка-инвалида, как?
Еще недавно чужие, а теперь такие родные тетя Таня и дядя Костя мечтают поставить этого хрустального мальчика на ноги, хотят, чтобы он просто пешком ходил в школу, нашел новых друзей и поверил, что чудеса все-таки случаются там, где живут неравнодушные люди.
— Не пройти мимо чужой беды — это дорогого стоит, — сказал «ФАКТАМ» начальник областного управления милиции Виктор Козицкий. — Я горжусь, что у нас работают такие сотрудники, как Константин Бобров. Он и вся его семья делают доброе дело. Это настоящие люди, на которых всегда держалась земля.
Фото автора
8203Читайте нас у Facebook
