«Сын три часа не выходил из райотдела. А потом прислал sms-ку: «Мама, спаси! Меня здесь убивают!»
— О том, что из себя представляет украинская милиция, мы, конечно, слышали, — говорит жительница села Белоусовка Сокирянского района Черновицкой области Надежда Ткачук. — Следили за событиями во Врадиевке, читали о других, не менее вопиющих случаях. Но ведь всегда думаешь, что это может произойти с кем угодно, только не с тобой. Мой 19-летний сын никогда не имел отношения ни к милиции, ни, тем более, к криминалу. Врагов у него не было. Почему именно за счет него сотрудники местного райотдела милиции решили повысить раскрываемость преступлений, до сих пор остается для нас загадкой.
«Я в жизни ничего не крал. Почему вы меня подозреваете?»
— Когда в сентябре прошлого года по Белоусовке пошел слух, что нашего Ивана Ткачука задержали милиционеры, я, честно говоря, не поверил, — рассказывает учитель парня и местный депутат Василий Димитрюк. — Мне сказали, что его обвиняют в краже денег у соседки. На что я и мои коллеги в один голос заявили: «Этого не может быть. Ваня не мог ничего украсть». Мы знаем его с самого рождения. Это скромный и тихий мальчик из порядочной семьи. Мама работает лаборанткой в районной больнице, отец — водитель. Живут небогато, но вполне достойно. Сам Ваня слабенький и болезненный, из-за проблем со здоровьем его даже в армию не взяли… После райотдела он сразу попал в больницу в ужасном состоянии — в милиции ему отбили и без того больные почки.
*Медики зафиксировали на теле Ивана Ткачука многочисленные гематомы, у парня отбиты почки и повреждены почти все внутренние органы
— У Вани на теле в районе почек была огромная гематома, — вздыхает мама Ивана Надежда Ткачук. — Когда я забрала избитого сына из райотдела, он не мог ходить и с трудом дышал. «Мам, здесь болит очень сильно, — пожаловался, дотронувшись до грудной клетки. — Как будто отбили что-то». Даже до машины не смог дойти: на полпути остановился, его вырвало… Помню, хлопала сына по щекам и отпаивала водой — чтобы не потерял сознание.
— Милиционеры избивали Ивана фактически на глазах у его двоюродного брата, — говорит Василий Димитрюк. — Находясь в райотделе, он слышал Ванины крики из-за закрытой двери кабинета. Но сотрудники милиции не обращали на это внимания.
— Наверное, были уверены, что я не стану добиваться справедливости, — предполагает Надежда Ткачук. — Я обычная лаборантка, денег на хорошего юриста у меня нет. Когда моего Ваню впервые вызвали в милицию, я была в Черновцах на курсах повышения квалификации. И тут звонит сын: «Мам, нас с Ваней (они с моим племянником тезки) забирают в милицию. У соседки тети Гали кто-то обокрал дом, милиционеры опрашивают соседей». Я тогда не придала этому значения. Если опрашивают всех, кто живет рядом, что в этом такого? Около четырех часов вечера вернулась в село, но сына дома не застала. «Сидим на лавочке под райотделом, — сообщил Ваня. — У нас уже взяли отпечатки пальцев, а опросить должен человек, который пока не приехал. Ждем». Так прошел еще час. Понимая, что дети могут просидеть там до вечера, я сама пошла к сотруднику уголовного розыска, который попросил ребят не уходить. «Понимаете, деньги мог украсть ваш сын, — сказал милиционер. — Нам так сообщили». Кто сообщил, он не уточнял. Я спросила, есть ли доказательства вины сына. Тогда сотрудник уголовного розыска позвонил дежурному и вызвал моего Ваню к себе. «Ваня, если это ты украл деньги, то просто отдай, — говорит. — Вернем их соседке, и все. Не бойся». «Это не я, — ответил сын. — Я в жизни ничего не крал. Почему вы меня подозреваете?» «Ладно, — вздохнул милиционер. — Все равно нужно тебя опросить. Приходите с братом завтра на девять утра». А когда мы уже уходили, обращаясь ко мне, добавил: «Вы бы поговорили с сыном. На всякий случай».
Что он имел в виду, я так и не поняла. На следующий день поехала в милицию вместе с ребятами. В райотдел решила не заходить — осталась ждать в машине. Когда даже через три часа ребята не появились, начала им звонить. Сын не брал трубку, а племянник сказал: «Как только мы зашли, нас развели по разным кабинетам. Меня опросили, вывели в коридор и сказали подождать. А Ваньку до сих пор опрашивают. И почему так долго?» Я надеялась, что при двоюродном брате, который сидит в том же райотделе, Ване не сделают ничего плохого. Но в 12.12 (время высветилось у меня на мобильном, поэтому я хорошо его запомнила) от сына пришла sms-ка: «Мама, помоги! Меня здесь убивают!»
«Женщина, вы в своем уме? Неужели думаете, что мы будем наказывать своих?»
— Я побежала в райотдел, — продолжает Надежда Ткачук. — Спросила, в каком кабинете мой сын, но дежурная пожала плечами: «Не знаю. Вы лучше сядьте и подождите». «Подождать, пока его убьют?!» — возмутилась я. Прорвавшись в здание, пошла к начальнику уголовного розыска. Увидев меня, он покраснел и явно заволновался: «Что вам нужно?» Я спросила, где сын и почему они его так долго держат. «Сейчас придет ваш Иван, — все так же нервничая, сказал начальник. — Через пятнадцать минут будет». Прошло полчаса, но сына так и не привели. Я ходила по коридору и вдруг услышала: «Пиши: „Претензий к милиции не имею“. Пиши, кому сказал!» Голос доносился из 32-го кабинета. «Я не буду ничего писать», — послышался ответ. «Я тебе продиктую, — не унимался первый. — Если не напишешь — не отпустим». Через какое-то время двери кабинета открылись, и милиционер вывел оттуда… моего Ваню.
Сын не мог идти. Стоял, держась за стенку, и тяжело дышал. Руки в гематомах, глаза красные и как будто заплаканные. Ваня растерянно смотрел по сторонам и, казалось, в любой момент мог потерять сознание. Достав мобильный телефон, я начала его фотографировать. «Что вы делаете? — подняла крик дежурная. — Сейчас же прекратите!» Но я знала, что делаю — нужно было сфотографировать сына избитым именно в райотделе. Чтобы потом не сказали, что его побили где-то на улице. Не обращая внимания на крики дежурной, я все же сделала несколько фотографий, после чего мы с племянником под руки вывели Ваню на улицу.
Оставив избитого сына в машине, Надежда Ивановна вернулась в райотдел — будучи медработником, женщина знала, что в милиции нужно получить направление на судмедэкспертизу.
— Естественно, никакого направления милиционеры давать не собирались, — продолжает женщина. — Один сотрудник мне так и сказал: «Женщина, вы в своем уме? Неужели думаете, что мы будем наказывать своих?» Я поехала в прокуратуру.
Избитого Ивана Ткачука отвезли в больницу. По дороге он в подробностях рассказал матери, что с ним произошло.
— Как только мы с Ваней зашли в райотдел, нас развели по разным кабинетам, — вспоминает Иван. — Сказали, что раз нас опрашивают по одному и тому же делу, мы не должны слышать показания друг друга. Мы ничего не имели против. Я еще раз повторил, что в тот момент, когда дом соседки ограбили, я был в поле, и односельчане могут это подтвердить. Но начальник уголовного розыска заявил: «Признавайся. Все равно ведь сядешь — это уже решено». От его злого взгляда мне стало страшно. Я повторил, что не буду ни в чем признаваться. «Не будешь, значит?» — закричал начальник и, схватив за шиворот, ударил меня головой об стенку. Перед глазами все поплыло. «А сейчас?» — крикнул он. Я ничего не ответил. Милиционер еще раз ударил меня об стенку и бросил на пол: «Ручка и бумага на столе. Пиши явку с повинной». «Ничего не буду писать, — уперся я. — Мне есть куда на вас пожаловаться». Я врал. На самом деле у меня нет никаких влиятельных знакомых. Но я надеялся, что получится их припугнуть.
Не получилось. По словам Ивана Ткачука, после этих слов милиционеры (а их в кабинете было уже несколько) еще больше разозлились.
— Совсем озверели, — качает головой парень. — «Ты еще угрожать здесь будешь?» — кричали они и начали бить. Били ногами и пластмассовой бутылкой с водой. Было очень больно. После того как меня несколько раз с размаху ударили в грудь, начало тошнить. Потом посыпались удары по голове… Я держался и понимал: нельзя выпускать из рук мобильный телефон. Перед тем как заходить в райотдел, включил на мобильном диктофон. Если бы милиционеры увидели, что идет запись, меня бы точно убили. Я лежал на полу и, увертываясь от ударов, прятал телефон за спиной. «Эй, ты! — вдруг закричали милиционеры. — Дай сюда мобильный!»
«В маленьких райцентрах все осталось по-прежнему, и люди работают те же»
— Я быстро начал нажимать на кнопки, — продолжает Иван Ткачук. — И каким-то чудом успел отключить диктофон. Записи автоматически сохраняются. Схватив мобильный, один из милиционеров глянул на экран и положил телефон на стол. Я обрадовался. Но зря — через несколько минут меня принялись избивать с новой силой.
Милиционеров было четверо. Они заходили в кабинет по очереди, и каждый, нанося мне несколько ударов, уходил. Потом пришел еще один милиционер. Я его никогда не видел. Оказалось, он из соседнего района. Избивавших меня милиционеров его появление абсолютно не смутило. «Работаем? — увидев меня, спросил приезжий. — Молодцы». «Да вот явку с повинной писать не хочет», — пожаловались «наши». «Учить вас и учить, — вздохнул незнакомец. — Сейчас покажу, как надо». С этими словами он поставил меня на колени и стал бить бутылкой по пяткам. Боль была адская. А когда я уже не чувствовал ног, приказал мне встать и приседать со стулом в руках. В какой-то момент я уронил стул. За это меня избили до потери сознания.
Пришел в себя через несколько минут. «Ну как? Еще хочешь?» — спросил тот же приезжий (потом я узнал, что его фамилия Портненко). Я отрицательно покачал головой. «Пиши явку, — приказал он. — Если не напишешь, подброшу тебе наркотики или патроны». Остальные милиционеры смотрели на Портненко с нескрываемым восхищением. Ему это явно льстило, и он продолжил рассказывать о моих «перспективах». Я вспомнил, что под райотделом меня ждет мама. Но как дать ей знать, что меня бьют?
Решил схитрить и притворился, что снова потерял сознание. Это сработало. Полагая, что мне можно и «отдохнуть», милиционеры вышли из кабинета на перекур. А я, удостоверившись, что в комнате никого нет, схватил со стола свой мобильный и отправил маме sms-ку.
— Это сообщение спасло Ване жизнь, — уверена Надежда Ткачук. — Явку с повинной сын так и не подписал. С тех пор на него больше ничего не пытались «навесить». Следующие 19 дней Ваня провел в больнице. Обследование показало, что ему отбили больные почки. Кроме этого, зафиксированы ушиб головного мозга, повреждение почти всех внутренних органов, гематомы… Сын долго лежал под капельницами. Чтобы никто не говорил, что я как медработник сфальсифицировала документы, мы отвезли Ваню в Черновицкую областную больницу. Позже судмедэксперт подтвердил диагноз.
Узнавая, кто так покалечил сына, врачи в больнице сокрушались: «Вы ничего не докажете. Сюда часто привозят таких пострадавших. На их жалобы в прокуратуре даже не смотрят». Я это понимала. Но не собиралась останавливаться — после обращения в прокуратуру пошла к районным властям. Во все возможные инстанции приносила заявления и сделанные в райотделе фотографии избитого сына. Одновременно жаловалась в центральный аппарат МВД и в Генеральную прокуратуру Украины. Каждый день ходила в райсовет и добилась, чтобы этот вопрос подняли на заседании. Вскоре избивавших сына милиционеров отстранили от должности, в отношении них открыли уголовное производство. Причем удалось привлечь к ответственности даже так называемого «гостя» Портненко, который учил своих коллег издеваться над моим сыном.
— Более того, Портненко арестовали, — уточняет депутат Василий Димитрюк. — Остальных отпустили под домашний арест. Но даже само открытие уголовного производства против милиционеров — это в последнее время большая редкость. Если бы не настойчивость Надежды Ивановны, этого не произошло бы. Спасибо и местной прессе — благодаря им дело получило резонанс.
— И односельчанам спасибо, — говорит Надежда Ткачук. — Они сразу встали на защиту моего сына. Даже митинг готовились устраивать… На днях начался суд. Портненко остается под стражей. Милиционеры, естественно, все отрицают, но прокурор настаивает на обвинении. Сейчас меня часто спрашивают, как я этого добилась. Да просто стучала во все двери. За это время меня чуть было не уволили с работы. А от милиционеров мне передавали недвусмысленные угрозы. «Они тут себя царями считают, — сетовали местные жители. — Ты понимаешь, что коллеги задержанных вам жизни не дадут?» Но я не испугалась.
— Сейчас все надеются, что после событий на столичном Майдане все изменится, милиция станет лучше, — размышляет Василий Димитрюк. — Но, думаю, это вряд ли произойдет само собой — даже если на должность начальника областного управления МВД придет другой человек. Ведь в маленьких райцентрах все осталось по-прежнему, и люди работают те же. Они точно так же чувствуют себя главными. Все может измениться, только если каждый из нас, как Надежда Ивановна, начнет бороться за свои права.
Как сообщили «ФАКТАМ» в пресс-службе прокуратуры Черновицкой области, бывших милиционеров обвиняют по двум статьям Уголовного Кодекса: «Превышение служебных полномочий» и «Пытки». «ФАКТЫ» продолжают следить за ходом судебного разбирательства, надеясь, что оно послужит делу реального очищения милиции.
P.S. Фамилия арестованного сотрудника милиции изменена.
8616Читайте нас у Facebook
