«Прошу прислать деньжонок: мои подходят к концу… » — подобные просьбы в обширной переписке, которую Володя вел с матерью и сестрами, встречались часто, даже когда Ленину было за 40
Вторая половина XIX века. В тихом губернском городе Симбирске много провинциальных уютных домиков, в которых ежевечерне ставят на стол самовар, вазочки с вишневым вареньем, пьют чай и играют на фортепьяно. В одном из таких домов с двумя застекленными верандами и антресолями, на которые ведут крутые деревянные лесенки, живет семья инспектора народных училищ Ильи Николаевича Ульянова. Этот государственный чиновник принадлежит к цвету местной интеллигенции: трудолюбивый, законопослушный и набожный человек из калмыцкой семьи. К тому же любящий и заботливый отец. В просторном доме, где у икон всегда горят лампадки, — шестеро детей. Самый непоседливый — третий ребенок в семье — Володя. Веснушчатый, с прилипшими ко лбу кудряшками мальчик любит шумно играть, залезать на растущий во дворе старый вяз и с удовольствием выкручивает ноги игрушечным лошадкам. У него два брата и три сестры. Душа семейства — заботливая и добрая мама Мария Александровна. Эта уравновешенная образованная женщина занимается с детьми иностранными языками, музыкой и чтением. Дочь крещеного еврея, полицейского врача Александра Бланка, — хорошая хозяйка, она мастерски штопает рубашки и вкусно готовит. Ей во всем помогает няня Варвара Григорьевна. Дети дарят нянечке картинки, которые она бережно хранит в своем сундучке.
«Строгий был, в некоторых вещах строже Сталина… Тамбовское восстание приказал подавить, сжигать все»
И вдруг, как гром среди ясного неба, старший сын, гордость и надежда семьи, Александр, проводивший дни напролет, наблюдая в микроскоп за кольчатыми червями, — бомбист! Но если Александр Ульянов собирался взорвать «всего лишь» государя Александра III, то Владимир сумел взорвать Российскую империю. Вдохновитель и вождь октябрьского большевистского переворота, не имеющий никакого отношения к рабочему классу, умудрился от его имени навязать стране чудовищный социальный эксперимент, массовый террор, репрессии и тиранию. А в июле 1918 года в Екатеринбурге не без его ведома и согласия будет зверски расстреляна вся семья Романовых: царь Николай II, его супруга и пятеро детей, а также лейб-медик Евгений Боткин и трое слуг.
«Вообще говоря, очень неорганизованно это было. Вот, например, Алексей (14-летний сын Николая II. — Авт. ) 11 пуль проглотил, пока наконец умер. Очень живучий парнишка… » — вспоминал один из участников расстрела царской семьи Радзинский. Брат Нико-
лая II, великий князь Михаил, щеголявший во время февральской революции красным бантом в петличке, напрасно просил Ленина разрешить ему сменить фамилию. Он тоже будет расстрелян, как и другие возможные претенденты на российский престол.
Вряд ли Ульяновы учили этому своих детей. Набожному Илье Николаевичу, скоропостижно скончавшемуся в 1886 году, даже в страшном сне не могло присниться, что при созданной сыном Владимиром государственной системе на его могиле разрушат крест и снесут Никольскую церковь, в которой супруги крестили своих детей. Как и то, что Владимир Ульянов, выросший в семье, где взрослые и дети соблюдали посты и читали молитву перед обедом, всегда присутствовали на богослужениях, а при торжественных песнопениях опускались на колени, распорядится уничтожить тысячи священнослужителей.
В ленинской записке от 1 мая 1919 года, адресованной Феликсу Дзержинскому, в частности, говорится: «… необходимо как можно скорее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатывать и превращать в склады».
До сих пор остается загадкой, как человек, воспитанный на шедеврах русской литературы, стал организатором расстрелов, массового террора и первых в истории XX века концлагерей для сограждан. (Декрет от 1919 года «О лагерях принудительных работ» положил начало советской лагерной системе, достигшей своего чудовищного апогея после создания Главного управления лагерей (ГУЛАГ). )
«… Повесить (непременно повесить), чтобы народ видел, не менее 100 зажиточных крестьян», — даст Владимир Ильич указание пензенским большевикам в августе 1918 года. А в Саратов в этом же месяце отпишет товарищу Пайкесу: «Расстреливать, никого не спрашивая и не допуская идиотской волокиты». «Любовь» Ленина к рабочим и крестьянам была такой же деспотичной, суровой и беспощадной, как у инквизиторов, столетия назад сжигавших людей ради их «спасения».
В книге писателя и журналиста Феликса Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым» бывший министр иностранных дел СССР рассуждает о Ленине: «Строгий был, в некоторых вещах строже Сталина… Тамбовское восстание (одно из самых крупных крестьянских восстаний против большевиков 1920-1921 годов. Для усмирения крестьян доблестная Красная армия использовала авиацию, бронетехнику, артиллерию и даже химическое оружие. — Авт. ) приказал подавить, сжигать все. Помню, как он упрекал Сталина в мягкотелости и либерализме. «Какая у нас диктатура? У нас же кисельная власть, а не диктатура!» После смерти Владимира Ульянова в 1924 году советские газеты написали: «Над гробом Ленина Сталин дал клятву свято исполнять заветы Ильича». Судя по всему, выполнил…
«Обед и ужин в Шушенском был простоват: для Владимира Ильича убивали барана, которым и кормили его изо дня в день, пока не съест»
Но все это будет позже, а пока… В 1887 году Александр Ульянов, отказавшийся подать царю прошение о помиловании, казнен. И Владимир Ульянов на волне сочувствия передовой молодежи того времени становится чрезвычайно популярным. Студенты Казанского университета, на первом курсе юридического факультета которого учился Володя, прислушивались к каждому его слову. Правда, университетская жизнь закончилась для Владимира в 17 лет. За участие в студенческих беспорядках он был отчислен из университета и выслан из Казани в… имение деда, деревню Кокушкино. Через пять лет Владимир Ульянов экстерном сдаст выпускные экзамены, получит специальность адвоката и переедет в Петербург, где станет членом общества местных марксистов.
Один из первых невозвращенцев, большевик Георгий Соломон, вхожий в свое время в семью Ульяновых, писал в мемуарах: «Все семейство Ульяновых, до тех пор пока Ленин не стал еще играть видной роли в российском революционном движении, пользовалось в радикально-революционных и просто либеральных кругах общества большой известностью и даже престижем. Причиною этого была трагическая смерть погибшего на виселице в юном возрасте талантливого Александра Ульянова».
Как бы там ни было, но от юридической карьеры Владимир Ульянов отказался и собственным трудом денег практически не зарабатывал. Зато частенько просил о помощи мать. Например, в 1893 году новоявленный петербуржец Ульянов пишет маме: «Попрошу прислать деньжонок: мои подходят к концу… Вел приходно-расходную книгу, чтобы посмотреть, сколько я в действительности проживаю. Оказалось, что за месяц, с 28 августа по 27 сентября, израсходовал всего 54 рубля 30 копеек, не считая платы за вещи (около 10 рублей) и расходов по одному судебному делу (тоже около 10 рублей)». Завидная бережливость, если учесть, что любимая Лениным кухарка, которой он прочил руководство государством, получала в то время 35-40 рублей в год(!) на хозяйской одежде. Курочку же, к примеру, тогда можно было купить всего за 40 копеек, а петушка — за 30 копеек.
Впрочем, семья Ульяновых могла позволить себе дополнительные расходы, благо, имела три источника дохода: пенсия матери, наследство отца и земельная рента. Правительство Николая II аккуратно выплачивало содержание вдове действительного статского советника Ильи Николаевича Ульянова в размере ста рублей. Дом в Симбирске Мария Александровна продала и купила хутор под Самарой. Землю сдавали арендатору, а уж тот в зависимости от урожая выплачивал Ульяновым каждый год некий доход, о размере которого, естественно, нигде не упоминалось. Марии Александровне принадлежала также часть имения в Кокушкино. Исправно получая деньги от матери, Владимир Ульянов пишет экономические статьи о кулацких элементах, «арендующих землю в размере, далеко превышающем потребность», которые «отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие».
Материальная помощь исправно приходила и в Шушенское, куда в 1897-м Владимира Ульянова выслали на три года за активное участие в марксистских организациях. Здесь он обвенчался в церкви с соратницей по революционной борьбе Надеждой Крупской. Помимо казенного пособия — 8 рублей в месяц — Владимир Ильич получал от своей семьи дорогие книги, охотничьи ружья и многое другое. Пройдет немного времени, и репрессированным в СССР жизнь ссыльных революционеров покажется отдыхом в санатории.
Как вспоминала Надежда Крупская: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое жалованье — восьмирублевое пособие — имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья… Правда, обед и ужин был простоват: одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока не съест; покупали на неделю мяса, работница во дворе в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича, тоже на целую неделю. Но молока и шанег (пирожки в виде ватрушек с разнообразной начинкой. — Авт. ) было вдоволь и для Владимира Ильича, и для его собаки Женьки, которую он выучил и поноску носить, и стойку делать, и всякой другой собачьей науке».
«Я растолстел за лето, загорел и выгляжу совсем сибиряком»
В сентябре 1897 года Ульянов пишет матери Марии Александровне: «Я растолстел за лето, загорел и выгляжу совсем сибиряком». Будучи страстным охотником, Владимир Ильич разнообразил свое меню подстреленными им тетерками, утками, а также зайцами, которых порядка 20 штук однажды в весеннее половодье наглушил веслом. Зимой Владимир Ульянов тоже не скучает — катается на коньках по реке. Надежда Константиновна вспоминала: «Так как у Зыряновых (хозяева избы, в которой жил ссыльный. — Авт. ) мужики часто напивались пьяными, да и семейным образом жить там было во многих отношениях неудобно, мы перебрались вскоре на другую квартиру — полдома с огородом наняли за четыре рубля. Зажили семейно… В огороде выросла у нас всякая всячина — огурцы, морковь, свекла, тыква… Съездили мы с Ильичом в лес, хмелю привезли, сад соорудили. В октябре появилась помощница, тринадцатилетняя Паша, худющая, с острыми локтями, живо прибравшая к рукам все хозяйство».
Иначе говоря, две взрослые здоровые женщины — Надежда Крупская и ее заботливая мать, также приехавшая в Шушенское, — с хозяйством не справлялись, а вместо Владимира Ильича рубила дрова и потрошила добытых им зайцев 13-летняя девочка. Зато по вечерам, как вспоминала Надежда Константиновна, «мы с Ильичом никак не могли заснуть, мечтали о мощных рабочих демонстрациях, в которых мы когда-нибудь примем участие».
Не бедствовал Владимир Ильич и во время вынужденной 17-летней эмиграции в Европе. Пил вино, много путешествовал, отдыхал на лучших горных и морских курортах и завел трогательный роман с очаровательной француженкой, многодетной матерью, пламенной революционеркой и писательницей Иннесой Арманд. «Владимир Ильич совсем испортился, — жаловалась матери его родная сестра Анна из-за границы. — Вместо молока пьет кьянти». Из Женевы Ленин писал: «… все еще веду летний образ жизни, гуляю, купаюсь и бездельничаю». Из Финляндии: «Здесь отдых чудесный: купанье, прогулки, безлюдье, безделье. Безлюдье и безделье для меня лучше всего… » Из Франции: «Мы едем на отдых в Бретань, вероятно, в эту субботу… » Из Ниццы: «Роскошно здесь: солнце, тепло, сухо, море южное. Через несколько дней вернусь в Париж».
Мария Александровна, которая постоянно и трогательно заботилась о Володе, высылала сыну деньги до самой своей смерти в 1916 году. Во многих письмах Ленин благодарит ее за денежные переводы и гостинцы. В 1912 году сорокалетний сын пишет Марии Александровне: «Дорогая мамочка, на днях получили мы еще гостинец от вас — рыбу, икру, балык. Едим теперь эти деликатесы, лакомимся и вспоминаем Волгу… » Владимир Ильич никогда не отказывался от помощи матери, хотя и получал так называемое партийное жалованье. Для поддержки большевистского крыла Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), издательской, агитационной и другой революционной деятельности в распоряжении Ленина была партийная касса, которая пополнялась не только сочувствующими меценатами. Немалые деньги большевикам добывали так называемые боевые группы, занимавшиеся кровавыми грабежами, которые Владимир Ильич называл экспроприациями или сокращенно — эксами.
Писатель и журналист Александр Куприн, эмигрировавший в 1919 году и встречавшийся с Лениным, так охарактеризовал вождя пролетариата: «Этот человек — такой простой, вежливый и здоровый — гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же — нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути».
Ленин искренне верил в мировую революцию, но еще до смертельной болезни успел понять, что ей не суждено состояться. Последствия ранения и инсультов, атеросклероз, припадки с потерей сознания и онемением левой стороны тела привели к мучительной смерти 53-летнего Владимира Ульянова в Горках. Время кончины зафиксировано с точностью до минуты: 21 января 1924 года, 18 часов 50 минут по московскому времени. Тело Ленина забальзамировали и поместили в Мавзолей.
И хотя культ давно умер, жрецы остались. Накануне 140-летия пролетарского вождя современные коммунисты развесили в Луганске билборды, с которых строгий дедушка Ленин вопрошает: «Ну как вам живется при капитализме?» Лично Владимиру Ильичу при капитализме жилось хорошо.
1148Читайте нас у Facebook
