Троих украинцев, приехавших в тундру на строительство российских газопроводов, работодатели превратили в бесправных каторжников
Пришедшее в редакцию из Каховки письмо начиналось словами: «Пишут вам современные невольники, бесправные рабы нефтяных магнатов». Речь в нем шла о том, как украинцев, завербовавшихся весной прошлого года на заработки в «газодобывающую столицу» России — Новый Уренгой, работодатели превратили в бесправных каторжников. «ФАКТЫ» встретились с авторами послания, которые хоть и вернулись домой без копейки в кармане, зато счастливы уже потому, что все-таки вырвались из современного «концлагеря».
«Зачем вам баня? Тритесь, как медведи, о дерево — грязь сама отвалится»
46-летний Владимир Гетьман, житель одного из сел рядом с Каховкой, на российском Севере бывал и раньше: Уренгой, центр крупнейшего газоносного района, давно держится на трудовой силе из Украины.
- Ханты-Мансийский округ в шутку называют Хохло-Мансийским: почти 80 процентов тамошних так называемых русских — это наши земляки, приехавшие в регион работать еще во времена СССР, — объясняет Владимир Константинович. — Мне и самому после армии друзья предлагали податься в Уренгой. Тогда не захотел, а теперь вот жалею. Знакомый парень из Мариуполя, дослужившийся до начальника пожарной службы в маленьком поселке Лимбя-Яха, что в 60 километрах от Нового Уренгоя, уже имеет там две квартиры, еще две — в Тюмени, каждый год отдыхает на Канарах, да и вообще живет на широкую ногу. А такие, как я, — кто мы там? Современные рабы.
В Новый Уренгой Гетьман минувшей весной отправился не один.
(На фото) Виктор Дяченко (справа), Виталий Мартыненко (в центре) и Владимир Гетьман, уехав за тысячи километров от дома, никак не ожидали, что станут жертвами нечистоплотных работодателей. Ведь мужчины уже имели опыт работы на Севере и считали, что в соседней стране украинцы достаточно хорошо защищены
— Ехали большим составом, — вспоминает Владимир, — человек 15. Все — отличные специалисты, каждый из которых в сезон полярного лета, когда идет интенсивная прокладка новых веток трубопроводов, на вес золота.
— У меня даже имеется несколько официальных записей в трудовой книжке о том, что ранее уже работал на «Югсевгаз-строе», — замечает 42-летний каховчанин Виктор Дяченко. - То есть это не та ситуация, когда, не зная броду, не стоит лезть в воду.
Дяченко до поездки на Север трудился электромонтером на одном из каховских заводов, жена там же — инженером-технологом. Когда зарплаты на предприятии упали до 400-500 гривен в месяц, супруги вместе решили искать другую работу, ведь в семье подрастают две дочери. «Да разве нынче что-то стоящее найдешь?» — машет в сердцах рукой мужчина. Собеседник утверждает: много лет подряд в их доме каждая копейка была на счету.
— Есть правило: при работе за границей не связывайся с соотечественниками, — говорит Виктор. — Мы его проигнорировали, а зря. 50-летний каховчанин, некто Вишневый (фамилия изменена. — Авт. ), в середине 1990-х умудрился стать гендиректором одного из российских предприятий, специализирующихся на строительстве газопроводов. На руководящих постах у него тоже сплошь жители Каховки, так что мы ехали с ощущением, будто к себе домой. Вербовщики расписывали предстоящую работу в самых радужных красках. Мол, строящийся Северный поток, что пойдет по дну Балтийского моря, будет обслуживать сибирские месторождения. На прокладку каждого километра газопровода выделяется пять миллионов долларов, так что зарплаты у рабочих ожидаются высокие — до восьми тысяч долларов в месяц. «Не упустите момент», — зазывали работодатели.
35-летний Виталий Мартыненко, водитель одного из каховских ремонтно-строительных управлений, тоже имеет «северный» опыт: первый раз на газоразработки в Россию ездил еще в 2000-м году.
— У нас с женой подрастает десятилетняя дочка, — рассказал «ФАКТАМ» Виталий, — а живем до сих пор вместе с родителями. Хотелось привезти какие-то деньги и купить пусть маленькую, но отдельную квартирку. Десять лет назад заработанные деньги, хоть и с задержкой, но выплатили, поэтому никакого подвоха не ожидал. Да и Россию заграницей не считал: мне казалось, что украинцы там достаточно хорошо защищены уже хотя бы знанием русского языка. Понимал, конечно, что работа нас ждет не сахар, но каждый, кто вместе со мной садился в московский поезд, к тяжелому труду привычен с детства. А вот условия… Назвать их античеловеческими — ничего не сказать. Вряд ли найдется работяга, который на такое согласился бы добровольно.
— Ветку трубопровода тянут по едва подтаявшему болоту: слесарь должен уложить в эту жижу секцию, опрессовать трубу, подкопать землю, — объясняет Виктор Дяченко. — Температура грязюки — плюс один, и ты в резиновых сапогах по пояс возишься в траншее с семи утра до девяти вечера. Северное лето короткое, поэтому рабочий день максимально длинный — по 15 часов. Возвращаешься никакой — скорее бы прилечь. В домиках, где мы жили по шесть-восемь человек, горячей воды нет — ее на лето отключают «для профилактики». И вот поздно вечером бригада болотных чертей, как мы сами себя называли, начинает по очереди греть воду — хотя бы по ведру на брата. Пока очередь до тебя дойдет, сто раз уснешь немытый. Русским бригадам баню топили каждую неделю, а мы, помню, уже три месяца не купаные, начали возмущаться. «Потритесь о дерево, грязь сама отпадет, — посоветовало нам начальство. — Медведи именно так и чистятся». Еду себе мы опять же готовили сами. Надо ли объяснять, как хочется стоять у плиты едва держащимся на ногах мужикам после 15-часовой смены. Но все это еще можно как-то терпеть, если платят нормально. А нам за первый месяц выдали сущие копейки, которые мы быстро проели (продукты на Севере страшно дорогие). Время шло, и получалось, что вкалываем исключительно за кашу и бутерброды. Зарплату сперва обещали через месяц, потом через два, три. Начали поговаривать, что всю сумму перешлют в Каховку, когда вернемся домой. Стало очевидным, что украинцев просто водят за нос, потому что с русскими бригадами за каторжную (без преувеличения!) работу рассчитывались в полном объеме и вовремя.
«Если от нас в ближайшие дни не будет вестей, заявляйте в милицию»
Каховчане решили бастовать.
— Договорились, что вся бригада на работу не выйдет, — вспоминает Владимир Гетьман. — Так и сделали. Бастуем день, два, три. Тут следует заметить: если летом, в разгар сезона, по каким-либо причинам приостанавливается строительство, начальство рискует получить по шапке. Если о простое узнают в Москве, многим не сносить головы. К нам то и дело засылают переговорщиков, но мы дружно стоим на своем: «Заработок на стол, и завтра утром все снова на рабочих местах». Платить все равно не спешат. Когда в очередной раз к нам пришел начальник участка, мы ему пригрозили, что пойдем в тамошнюю прокуратуру «сдаваться», ведь работаем нелегально, а за это газостроительные управления наказываются серьезными штрафами. Начальник участка позвонил Вишневому: дескать, хохлы взяли меня в заложники и собираются на руках нести в прокуратуру.
— «Хозяин» отреагировал мгновенно: стал угрожать нам, — продолжает рассказ Дяченко. — Мол, за захват заложника получим по пять лет тюрьмы. Мы вернули переговорщика, но, тем не менее, забастовку решили продолжить. Было понятно, что вот-вот ситуацию удастся переломить. Однако утром всех нас ждал неприятный сюрприз: несколько штрейкбрехеров (в том числе машинист передвижной сварочной станции из Новой Каховки) тайком от всех отправились работать. А когда на стройке появляются такие спецы, то слесарей-чернорабочих набрать несложно. Земляков попросту купили, втихаря выплатив им половину заработка. Как быть? Мы обошли в Новом Уренгое с десяток фирм, чтобы найти уже любую работу — хотя бы на обратный билет скопить. Но на календаре — середина сезона, люди везде набраны. Состояние плачевное: нас не закрыли, не лишили свободы, но пешком в Украину тоже ведь не уйдешь. В тундре не нужно содержать охрану — бежать все равно некуда.
— Самое обидное, что один из «предателей» — из моего села, — разводит руками Владимир Гетьман. — Я уверен, что, если бы мы дружно держались до конца, деньги удалось бы выбить… В тот же день руководство сказало: «Валите домой! Нам тут майданы не нужны! А то вообще растворим в кислоте, костей ваших не найдут». Угрозы сыпались, как горох. Пришлось сообщить домой женам, в какой ситуации оказались. Не хотелось волновать родных, тем более пугать, но всерьез опасались, что живыми в Украину не доберемся. Я сказал своей супруге так: «Ищем деньги на обратную дорогу, ничего не заработали. Более того, не знаю, сможем ли уехать. Если от нас в ближайшие дни не будет вестей, заявляйте в милицию». Обращаться в правоохранительные органы на месте мы не хотели, иначе — штраф и выдворение из страны. А каждый в душе надеялся, что, возможно, в следующий раз найдет на Севере фирму более порядочную и снова отправится за «длинным» рублем.
«Жалобы от рабов на господ не принимаются?»
Украинских гастарбайтеров не бросили в кислоту. Работодатель, смилостивившись, все-таки выдал им деньги на обратные билеты. Можно считать, все закончилось благополучно.
— Как это — «благополучно»? — возмущается 47-летний житель Каховки Сергей Доценко. — Я ездил на газоразработки впервые, но по здоровью мне поездка так ударила, что не приведи господи. «Заработал» ревматизм — теперь каждая косточка на перемену погоды ноет, да и от кашля до сих пор не могу избавиться. Вахтовый метод не зря придумали: два месяца работаешь — столько же отдыхаешь. Мы вкалывали за «спасибо» намного больше, подчас выходили на работу с температурой. Из депрессии до сих пор не выкарабкались. Конечно, современные рабы не носят кандалы, их не продают на рынках — приезжай в Украину и вербуй, сколько хочешь. Недавно те, кто сманил нас в Новый Уренгой, набрали в Каховке и Новой Каховке очередную партию доверчивых парней, пообещали им высокооплачиваемую работу и повезли в знакомые нам уже края. Каждый почему-то надеется, что ему повезет больше, что с ним ничего плохого не случится.
Сергей, вернувшись домой, вынужден заняться частным извозом.
— У нас тут, по-моему, таксистов больше, чем пешеходов, — невесело улыбается мужчина. — Зарабатываем копейки. Жена — воспитатель в детском садике, тоже получает мизер, а у нас две дочки, младшей 15 лет. Кроме всего прочего, мне стыдно перед семьей, друзьями. Получается, тебя использовали, как дурака, и вышвырнули.
От этой-то обиды, а вовсе не в надежде все-таки вернуть заработанные деньги, пострадавшие от современного рабства обратились в отдел по торговле людьми херсонской областной милиции.
— Я считаю, они абсолютно правильно сделали, — комментирует ситуацию Анжела Литвиненко, директор Херсонского транзитно-интеграционного центра потерпевших от торговли людьми. — Случаи, когда в кабалу попадают мужчины, пытающиеся найти работу за рубежом, стали сейчас если и не массовыми, то уж точно не единичными. Современных невольников превращают в бесплатную рабочую силу. А доход, который приносит своим хозяевам бесправное существо, по прибыли сравним с торговлей оружием и наркотиками.
- Анжела, некоторые склонны считать, что каховчане и сами виноваты: несколько месяцев работали исключительно «за еду» — их ведь никто не заставлял, не отбивал почки… Да и вообще изначально согласились на «черную», то есть нелегальную работу.
— Не от хорошей жизни люди вынуждены за тысячи километров ехать в поисках хоть каких-то средств. Все не могут найти легальную работу — соглашаются на ту, что есть. А что касается рабства, то никакого преувеличения здесь нет — это классический пример невольничества: труд, во-первых, не оплачивается, во-вторых, вернуться домой невозможно, к тому же, каховчан запугивали. А как иначе воспринимать обещание «утопить в кислоте»? То есть деятельность человека контролируется с помощью насилия или угроз. Налицо все признаки рабства. Такие случаи обязательно нужно расследовать, находить виновных и добиваться наказания, иначе современное рабство не остановить.
— Как вы думаете, раб имеет право обращаться за защитой в правоохранительные органы? — осторожно интересуется у меня Виталий Мартыненко и, не дожидаясь ответа, продолжает: — Еще в сентябре нас выслушали два следователя из отдела по торговле людьми областного управления милиции. На этом все и закончилось. То ли на российских рабовладельцев не распространяется юрисдикция Украины, то ли причина в чем-то другом — не знаем, ответ мы не получили до сих пор. Но ведь те, кто нас эксплуатировал, живут в Каховке, тут их семьи, мы сообщили правоохранителям конкретные адреса. Опять же в Каховке у них свой бизнес — кафе, киоски, пансионаты. То есть это не та, как нам кажется, ситуация, когда необходимо ехать что-то расследовать в Тюменскую область. Получается, жалобы от рабов на господ не принимаются? Какие у раба права? Никаких. Поэтому, наверное, мы до сих пор так и не признаны потерпевшими.
4345Читайте нас у Facebook
