«В карете, как и в антикварном автомобиле, должно быть все подлинное — от кузова до колес»
В свободное от основной работы время житомирянин Петр Марковский копошится в своем большущем гараже: гремит металлом, жужжит механизмами... Он может неделями не отрываться от своего занятия. И вот, наконец, открываются ворота, и на свет Божий выкатывается очередная... карета.
Петр Иванович страстно увлекается реставрацией старинных экипажей. Выискивает их и приводит в первозданный вид. Кто-то коллекционирует спичечные коробки, кто-то — автомобили. А Петр Марковский — кареты. Недешевая блажь. Хотя... Он полагает, что конные экипажи вполне могут приносить доход. Свадебным лимузином сейчас никого не удивишь. Но если молодые прокатятся по городу на рессорном экипаже, запряженном шестеркой лошадей, весь город ахнет. «Я люблю кареты. Эта любовь передалась мне от отца — он тоже занимался реставрацией экипажей», — говорит Петр Иванович. Но, пожалуй, тяга к повозкам, упряжи и лошадям у него еще и генетическая — ведь он цыган.
Реставрации австрийского фиакра начала XX века мастер посвятил около года
*Шестиместный фиакр — одно из новоиспеченных детищ Петра Марковского
В поиске карет Петру помогает его профессия: он работает заготовителем скота для одного из мясокомбинатов в Хмельницкой области. Колесит по стране в поисках упитанных бычков, а заодно — и поддающихся реставрации фиакров и фаэтонов.
— Сегодня моя профессия в почете. Я опытный заготовитель. Мне не нужно долго осматривать бычка, чтобы понять, сколько он весит и какая его стоимость. А что касается лошадей, то если животному меньше пяти лет, я после нескольких минут осмотра расскажу обо всех его проблемах, даже не исследуя зубы. Меня на комбинате ценят, премируют. Но это теперь. А в начале
Через руки Петра Ивановича прошло 12 экипажей. На кареты и сегодня неплохой спрос.
— Я их восстанавливаю, любуюсь ими и, если находится хороший покупатель, продаю. Две мои кареты в Черновцах возят свадьбы. Надеюсь, что и в Житомире эта традиция приживется, — продолжает он.
Разговаривая с журналистом, Петр Иванович подходит к гаражу, открывает ворота. И с гордой улыбкой предъявляет шикарный фиакр (шестиместный экипаж, который приводится в движение парой, четверкой или шестеркой лошадей, запрягаемых цугом, то есть пара за парой).
— Где вы раздобыли этот фиакр?
— Нашел его в Черновцах. Им владел мой знакомый — он тоже любит старинные вещи, но не умеет их реставрировать. Я ходил за ним — вы не поверите — 20 лет! Он не продавал. Но год назад мне сообщили, что ему срочно нужны деньги и он готов продать фиакр. Я бросил все и помчался на Буковину... Это редкостный экипаж. До этого мне попадались только двухместные фаэтоны. Посмотрите, какой красавец! Несмотря на то что колеса окованы сталью, рессоры поглощают все колебания, едешь мягко, словно плывешь.
Это, скорее всего, австрийский экземпляр начала ХХ века. Я над ним трудился около года. Здесь все оригинальное, включая кузов, рессоры, болты, шкворни.
— Кто их покупает у вас?
— Богатые люди. Вот и недавно я продал фаэтон, над которым работал больше года, одному богатому человеку.
— Сколько может стоить карета «после капремонта, на ходу, с родными комплектующими»?
— За карету, которую вы видели, мне уже дают десять тысяч долларов, но реставрация еще не закончена. Причем окончания работы ждут два потенциальных покупателя.
— Где вы находите экипажи?
— Разыскиваю по всей Украине, но их почти не осталось. С превеликим трудом можно найти их в Западной Украине, на территории, принадлежавшей в прошлом Австро-Венгрии. Там люди любят старые вещи и бережно к ним относятся. Но после присоединения этих территорий к советской Украине люди стали прятать свое добро, в том числе и экипажи, которые считались предметами роскоши. Их закапывали, топили в прудах. Как сказал мне один местный старик, «если бы в те времена у меня нашли такой фиакр, отправили бы к белым медведям». Но красивые крестьянские подводы и шикарную сбрую в тех краях увидеть можно и теперь. Это считается шиком, такие вещи повышают статус их хозяина. И когда я бываю в командировках, интересуюсь у стариков, может, где-то у кого в сарае стоит красивая повозка...
Я очень люблю общаться со старыми людьми — в разговорах с ними не просто слышу, а чувствую и вижу историю, тогдашние обычаи, образ жизни. Такого в книжках не прочитаешь. Я не просто восстанавливаю старинные повозки, но и погружаюсь в существовавший тогда мир. И когда начинаю работать над своей находкой, из гаража меня ничем не выманишь. Боюсь сделать что-то неправильно. Если специалист укажет на неточность, это для меня хуже пощечины. В реставрации карет тот же принцип, что и в реставрации антикварных автомобилей — все, в том числе и ходовая часть, должно быть подлинным, родным.
— Что будете делать, когда завершите работу над этим фиакром?
— Есть у меня на примете два экипажа, которые можно отреставрировать. Но я не только восстанавливаю старинные экипажи, еще и делаю новые подводы, красивые и удобные.
— А цыганскую кибитку не хочется найти и отреставрировать?
— Очень хочется! Ведь мои предки кочевали, а я родился в цыганском шатре. Правда, был еще очень маленьким, когда мои родители осели и занялись хозяйством, так что кочевую цыганскую жизнь не помню. А кибитку сейчас не найти... Как-то давно видел такую в Молдавии у старого цыгана, хотел купить, но он отказался ее продавать.
«Бог лес не выровнял, а людей — тем более!»
Петр Марковский и его семья — уважаемые в округе люди. А ведь нередко цыган ассоциируют с криминалом. Марковские — исключение?
— Мы, цыгане, очень разные и даже не всегда понимаем язык друг друга, — говорит он. — В нашем роду украинские цыгане, мы исповедуем православие. А есть и цыгане-мусульмане. Мы все делимся на племена. Я из племени гимпен, а есть еще сервы, ловари, кэлдэрары. К примеру, заходит ко мне незнакомый цыган, я угощаю его перво-наперво чаем, а потом спрашиваю, чей ты будешь, какого племени. Накормлю, а потом поинтересуюсь, есть ли у него деньги на кусок хлеба и на дорогу. Если нет — дам обязательно.
— А если нуждающийся в помощи — не цыган?
— Это не имеет значения...
— Почему цыган ассоциируют с криминалом, торговлей наркотиками, воровством, прочими темными делишками?
— Бог лес не выровнял, а людей — тем более. Разные бывают люди и среди цыган. В нашей семье любят очень много работать. Теперь это надежный путь к достатку. Когда началась горбачевская оттепель, я включился в семейный подряд: взял на откорм двенадцать бычков, двадцать две свиньи. Суток не хватало, чтобы все это тянуть. Но тянули всей семьей.
— Зачем вам лошади в стойле — запрягаете иногда?
— Бывает, но редко — ездить на них некуда.
— Так зачем же они вам?
— Не могу без лошадей. Это, наверное, запрограммировано в генах. Не будет у меня лошадей — я не буду чувствовать себя цыганом. Между прочим, наша семья снималась в фильме «Табор уходит в небо» в массовках (мы тогда жили в Каменец-Подольском). Когда вижу этот фильм, не могу удержать слез: вот мой дедушка, вот я молодой, мои кони, собаки... Наши старики показывали режиссеру и артистам, как правильно ставить шатер, как вести табор. Я люблю свой народ и свой язык. Люблю свою семью, свою работу и свои кареты. Думаю, если человек умеет любить, он и неприятности жизненные переносит легче.
2381Читайте нас у Facebook
