Александр Зацепин: «С Пугачевой мы поссорились на съемках фильма «Женщина, которая поет»
Нынешний год для популярного композитора Александра Зацепина втройне юбилейный. В январе он встал на ноги после серьезной автокатастрофы, в марте отпраздновал 85-й день рождения, а сейчас отмечает 55-летний юбилей творческой деятельности. За эти годы Александр Сергеевич сочинил столько музыки, что уже при жизни достоин Книги рекордов Гиннесса. На его счету более 300 хитов, несколько симфоний, музыка к 60 кинофильмам, среди которых успевшие стать классикой «Операция Ы», «12 стульев», «Иван Васильевич меняет профессию». Его песни «Волшебник-недоучка», «До свиданья, лето», «Этот мир», «Куда уходит детство» принесли начинающей певице Алле Пугачевой всесоюзную популярность.
Мы встретились с маэстро в Юрмале, на конкурсе молодых исполнителей «Новая волна». Несмотря на то что Александр Сергеевич был весь в хлопотах по подготовке юбилейного творческого вечера, согласился дать интервью «ФАКТАМ».
«Леонид Гайдай все время повторял: «Мне главное, чтобы песню пел народ»
— Александр Сергеевич, помните, какая песня рождалась труднее, чем остальные?
— Конечно. Это песня к «Бриллиантовой руке». Ну вот не получался у меня припев «А нам все равно». Был один, второй, третий вариант. Я всегда сначала пишу мелодию, а потом слова. Показываю Гайдаю, а он говорит: «Ну, может, ты еще подумаешь, возможно, поярче и попроще получится, чтобы сразу запоминалось». В конце концов получилось (смеется).
— Да еще как! С Гайдаем часто приходилось спорить?
— О, да! Особенно на нашей первой картине «Кавказская пленница». Вместо «Песенки о медведях» была записана другая композиция, называлась она «Первый день календаря». Но режиссер забраковал ее — не захотел. Как же, ведь впервые у него в фильме звучит песня. Он к ней так скрупулезно относился, все время повторял: «Мне главное, чтобы песню пел народ. Неважно, что там по радио, главное, чтобы люди пели на каждом углу, в ресторанах, во время застолий». Леонид Иович давал слушать «Первый день календаря» и друзьям, и недругам всяким. Потом сказал: «Одни говорят, хорошая песня, другие — так, средняя, так что давай новую». Я написал. Было пять вариантов, один из которых «Песенка о медведях» вошел в фильм и стал всенародным хитом.
— А что легче всего писалось?
— Песня к кинофильму «Земля Санникова» «Есть только миг». Очень быстро написал ее и после не менял ни одной ноты. Вот так сразу родилась мелодия. А бывает, что-то исправляешь, доделываешь бесконечно.
— Во сне музыка снится?
— Мелодия приходила не раз. Я даже ночью просыпался, быстро записывал ноты. Иногда ночью кажется, что это гениально, утром просыпаюсь — ерунда. Видимо, спросонья самокритики маловато. Ночью можно увидеть черт знает какой сон и все за правду принять.
— А сейчас сны снятся?
— Причем разные, всевозможные. Даже женщины иногда снятся (смеется).
— В свои 85 вы просто потрясающе выглядите, такой бодрячок, оптимист. Знаете какой-то секрет?
— Каждый день утром зарядку делаю минут 15. Немолодые кости надо разминать. Как старый двигатель. Сначала дымит, а потом все нормально. Ничего, не жалуюсь.
— Пьете, курите? Может, еще какие-то слабости или вредные привычки есть?
— Не курю. Выпить могу вина или пива, но не злоупотребляю.
— У вас в роду долгожители были?
— Папа умер от инфаркта в 78 лет. Мама прожила до 86-ти — и то недосмотрели, воспаление легких.
«Чтобы вытащить меня из машины после аварии, пришлось срезать крышу «Мерседеса»
— За границей медицина на более высоком уровне. Проходите плановые обследования, следите за здоровьем?
— Да, слава Богу, все нормально. Хотя не так давно был прикован к больничной койке. 31 октября прошлого года я попал в автокатастрофу. Вы, кстати, первый, кому рассказываю подробности. В левую дверь моего автомобиля на перекрестке въехала машина, несущаяся со скоростью 100 километров в час. Мы с женой в больнице три с половиной месяца пролежали. У меня левая нога сломана в двух местах (показывает на себе. — Авт.), металлический штырь даже поставили. Ну сейчас уже вроде ничего — полегче.
— Это случилось за кордоном?
— Да, под Парижем. Я был за рулем. Виноват водитель, ударивший нас. Нам, правда, страховая компания оплатила и лечение, и новую машину. Мое авто было в таком состоянии, что его оставалось только отправить на свалку — восстановлению не подлежало.
— Накануне трагедии не было никаких предчувствий?
— После столкновения я был в сознании, сработала подушка безопасности, спасшая мне и жене жизнь. Благо у меня была хорошая машина — «Мерседес». Если бы не она, наверное, на том свете уже был. Открывшаяся подушка уберегла мне голову, правда, дверца так прогнулась, что ногу просто размозжило. Я самостоятельно выбраться не мог, дверь заклинило. Ждал пожарных, к счастью, они быстро приехали. Но вытащить меня тоже не смогли. Пришлось выдавливать стекло, резать крышу. Только после этого меня вытащили и сразу же отправили в больницу на операцию.
— Супруга сильно пострадала?
— Пять ребер сломала, руку в нескольких местах и лодыжку.
— Вы живете на два дома: в Москве и Париже, по-прежнему много работаете. Как только все успеваете?
— Приходится. Во Франции я больше отдыхаю — у нас квартира в Париже и дача в пригороде, а вот в России в основном работаю. В Москве и связи, и музыканты, и вся база. Жаль, уже нет в живых ни поэта Леонида Дербенева, ни режиссера Леонида Гайдая, с которыми всю жизнь проработал.
— Ваш обычный день в Париже как проходит?
— После зарядки душ и завтрак. Есть работа или нет, все равно сажусь за пианино, что-то сочиняю. Занятие всегда находится. В октябре в Москве у меня выходит мюзикл. В нем звучат около 30 моих композиций. Написан сценарий, уже готовы декорации, костюмы. Сотрудничаю с питерским музыкальным театром «Карамболь», который тоже хочет мюзикл поставить. Созваниваемся, договариваемся о сроках, но это уже на следующий год.
— Наверное, приятно быть востребованным в таком возрасте. А ваши родные тоже живут за границей?
— Дочь Елена и внук Александр — в Женеве. Мой зять был как-то откомандирован РАО (Российское авторское общество) в Женеву, в Международную организацию по охране интеллектуальной собственности. Там он проработал 12 лет, вышел на пенсию. Пока они живут в Швейцарии, но у всех членов семьи российские паспорта.
— А у вас какой паспорт?
— У меня их два: российский и французский. В России и во Франции разрешено законом двойное гражданство.
«Наши люди тянули из-за бугра джинсы и жвачки, а я — музыкальные инструменты»
— Помните свои впечатления, когда впервые попали в Париж?
— В Париж мы ездили с группой еще в советское время от Союза композиторов. Помню, в столице Франции в тот день шел дождь… Это было в конце 60-х-начале 70-х годов прошлого века. Поездка очень быстро пролетела, мы были по три дня в Париже, Марселе и Экс-ан- Провансе. А я до этого уже съездил в Америку от Союза кинематографии, посмотрел и Нью-Йорк, и Лос-Анджелес, и Вашингтон, и Сан-Франциско, поэтому заграница не была для меня диковинкой. Но представить тогда, что когда-то буду там жить, не мог, конечно.
— За границей советского человека что тогда больше всего удивляло? Количество сортов колбасы в магазине?
— Не без этого. Меня поражало обилие автомобилей. Для меня Америка — огромные здания, отвратительное метро, страшное, грязное, с запахом, который запоминается на всю жизнь. В Париже метро такое же, как в туалет заходишь. Белый кафель… Современные станции получше, конечно, вагоны новые.
Помню, когда ездил в Штаты, мы были в гостях у кого-то на 60-м этаже небоскреба. Без десяти десять вечера поставили пластинку, а в 22.00 раздался телефонный звонок. Это был сосед, сказал, что в 10 часов вечера нельзя шуметь. Оказывается, слышимость в этих небоскребах стопроцентная. И в Париже стены тонюсенькие. Мы тогда смеялись, что наши хрущевские пятиэтажки просто шикарные в этом плане.
— Свою московскую квартиру вы превратили в настоящую студию.
— Обменял две квартиры на одну большую и полностью переоборудовал под студию звукозаписи. По советским меркам, квартира немаленькая — 180 квадратных метров, вот и студия получилась огромная. Акустика улучшена, зал на 42 места, где музыканты сидели, стояла ударная установка. Еще была аппаратная. Моя студия тогда считалась лучшей в Москве. Песни к фильму «31 июня», первые хиты Аллы Пугачевой записывал у себя дома.
*Благодаря песням Александра Зацепина молодая певица Алла Пугачева снискала всесоюзную славу.
В то время, когда наши люди из-за бугра везли джинсы и жвачки, я покупал всевозможные музыкальные инструменты. Какие-то необычные кубинские свистульки, мексиканские маракасы. Мне это нужно было для записей. Синтезаторов и компьютеров ведь не было, поэтому звуки приходилось извлекать из всего, что под руку попадалось.
— Почему вы какое-то время не общались с Аллой Борисовной?
— Рассорились с Аллой на съемках фильма «Женщина, которая поет» из-за того, что Пугачева часть моих песен из картины выбросила, а свои, написанные под псевдонимом Борис Горбонос, вставила. Причем не сказала ни слова. Но мы друг другу давно простили старые обиды. Дали слово все забыть и не говорить про это. На нынешней «Новой волне» вместе вели мой юбилейный творческий вечер.
— Александр Сергеевич, вы свою родословную знаете? Кто были ваши предки?
— По материнской линии у меня дед поляк, а по отцовской — все русские.
— Бытует мнение, что лучшие композиторы — евреи.
— Я, наверное, исключение (смеется). Хотя примером для меня в музыке был Дунаевский, еврей по национальности. Я имею в виду Исаака Дунаевского. Его песни пели на улице, мелодии настолько яркие, что не могли оставить равнодушным никого.
— В прежние времена вам доставалось от худсовета?
— Ну, конечно, а как же?! Из кинофильма «31 июня» даже песню вырезали. Она появилась на диске позже, но в фильм так и не вошла. Я расстраивался, но что делать. Вон гайдаевская комедия «Бриллиантовая рука» вышла в свет только по счастливой случайности. Фильм вообще «зарубили», сказали, песни в картине криминальные. Возможно, все закончилось бы тем, что мои песни вырезали, если бы фильм не увидел сам товарищ Брежнев. Он очень любил у себя на даче смотреть новые картины. Позвонил как-то генсек в пятницу и попросил прислать на выходные хорошую комедию. Ему дали «Бриллиантовую руку». За выходные Леонид Ильич посмотрел ее несколько раз, сильно смеялся, а в понедельник сказал: «Выпускайте немедленно этот фильм!»
— Я думал, песня «Постой паровоз, не стучите колеса» народная, а оказалось, это вы к ней руку приложили?
— Она действительно народная, только обработка моя. Не хочу присваивать себе чужие лавры (смеется).
8298Читайте нас у Facebook
