«Ты никогда не заберешь у меня сына. Мне хватит денег для подкупа украинских судей и прокуроров!»
Внешне хрупкая Юля — очень сильная женщина. И самоотверженная мать. В надежде на встречу с украденным сыном она ежемесячно летает из Германии в Украину и обратно. Но каждый раз в Кременчуге ее ждет разочарование.
— Однажды муж Андрей (имя изменено. — Авт.) во время ссоры заявил мне: «Ты никогда не заберешь ребенка. Денег, снятых мной со счета нашей фирмы, хватит на подкуп судей и прокуроров в Украине», — говорит Юлия. — Муж взял с нашего общего банковского счета около 75 тысяч евро. На них он вместе с мамой строит особняк в Кременчуге и, видимо, хорошо заплатил за вынесение нужных для него постановлений…
«Муж меня буквально убивал, требуя переписать на него все имущество и отказаться от ребенка»
Последний раз Юля видела своего сына 27 июля прошлого года. В тот день мальчик в сопровождении папы вылетел из Германии к бабушке с дедушкой в Кременчуг Полтавской области, где должен был провести две недели летних каникул.
*Это одна из немногих фотографий, оставшихся у Юлии, на которых она вместе с сыном
— Мне даже в кошмарном сне не могло присниться, чем обернется эта поездка, — рассказывает Юлия Лыба. — Через несколько дней муж вернулся в Аугсбург (земля Бавария, Германия. — Авт.), где у нас есть собственный дом. В тот же вечер мы снова крупно поскандалили из-за денег, ранее взятых Андреем со счета нашей фирмы, соучредителями которой мы оба являлись. Муж объяснил, что отдал их маме, которая нуждается в его поддержке. Когда я возмутилась, Андрей попытался меня ударить. Правда, он был слишком пьян, и у него ничего не получилось. Зато через день супруг отыгрался на мне сполна. С двенадцати до половины второго ночи Андрей меня буквально убивал. В нем сто с лишним килограммов, во мне — 55. Он бросал меня по спальне, словно мячик, сжимал руки на моем горле, душил подушкой… Мне удалось выбежать на улицу. На мои отчаянные мольбы о помощи откликнулись пожилые супруги, живущие по соседству. Они предлагали вызвать полицию, но я отказалась. В тот раз до суда дело не дошло.
— Скажите, насколько правомерны финансовые претензии мужа к вам?
— Когда мы переехали с родителями в Германию, мне было всего 19 лет. Через несколько лет, имея образование медсестры, я открыла фирму по обслуживанию на дому пожилых и больных людей, начала неплохо зарабатывать. Андрей работал на фирме, занимавшейся кабелями. Когда оттуда уволили, я забрала его к себе. А в 2009 году по настоянию супруга и свекрови сделала его соучредителем своей фирмы, отписав на него часть имущества. В ту ночь, когда мне пришлось убегать из дома, муж требовал подписать имущественные бумаги и письменно отказаться от ребенка. В тот момент я была настолько сломлена и подавлена происходящим, что по глупости подписала подсунутую бумагу. Именно эту «бумагу» спустя месяц,
31 августа 2010 года, судья Автозаводского райсуда города Кременчуга Лина Обревко приняла за чистую монету и удовлетворила иск родителей Андрея об отобрании ребенка у невестки и сына, временно возложив обязанности по содержанию и воспитанию девятилетнего мальчика на 64-летнего отца Андрея — Никиту Пушко (имя изменено). Через месяц же и вовсе наделила стариков постоянными правами на внука. А суд Кировского районного суда Кировограда за это время успел развести Андрея Пушко и Юлию Лыбу, почти мгновенно — на шестой день после подачи Андреем искового заявления о расторжении брака «из-за потери чувства любви и уважения».
— О нашем скоропалительном «разводе» я узнала случайно, — продолжает моя собеседница. — Выяснилось, что муж со своего телефона, но от моего имени, отправил в Кировоград телеграмму, что, мол, я не возражаю против развода, однако присутствовать на суде не смогу. К счастью, телеграмма не прошла…
Решение о расторжении брака апелляционным судом Кировоградской области было отменено. А вот с возвращением сына все оказалось гораздо сложнее.
«Украинское правосудие «защищает» малолетнего гражданина от… его родной матери»
— Тринадцатого августа прошлого года наше с Келвином общение прекратилось, — тяжело вздыхает Юлия. — Моя мама звонила ему еще два дня, а потом их связь тоже оборвалась. Последнее, что Келвин сказал маме, — что дедушка Никита забрал у него телефон… Только месяц назад я впервые с тех пор пообщалась с сыном по телефону — такую возможность мне предоставили в городской прокуратуре Кременчуга. Однако ребенок настолько запуган, что только повторяет подсказки родителей Андрея.
В сентябре Келвину нужно было идти в школу, поэтому Юлия упрашивала мужа привезти сына в Германию. Однако Андрей предоставил своему немецкому адвокату определение Автозаводского райсуда Кременчуга от 31 августа 2010 года о передаче Келвина на воспитание Пушко-старшим. Ситуация приобрела общественный резонанс. В социальной службе Аусбурга супругов предупредили: если в ближайшее время они не придут к обоюдному согласию относительно места нахождения ребенка, он будет у них отобран и передан в реабилитационный центр. На защиту матери стала местная прокуратура, куда Юлия обратилась с заявлением о незаконном удержании сына мужем и его родителями. В связи с этим против Пушко-младшего в Германии возбудили уголовное дело, и с первого по 24 марта нынешнего года он содержался под стражей. В настоящее время Андрей находится на подписке о невыезде. За совершенное им преступление ему грозит лишение свободы сроком до пяти лет.
«Поскольку право определения местонахождения ребенка имеют оба родителя обоюдно, то если один из них не принимает во внимание и нарушает право другого, право второго родителя подлежит защите», — гласит немецкое законодательство. Почти то же самое записано и в Семейном кодексе Украины. А в Декларации прав ребенка говорится, что малолетний ребенок не может быть разлучен с матерью, кроме исключительных на то обстоятельств.
*Адвокат Станислав Туровский: «Взявшись за дело Юлии Лыбы, я столкнулся с грубейшим нарушением норм Семейного и Гражданско-процессуального кодексов Украины»
— Проблема давно могла бы быть решена, а моральные страдания матери и ее сына прекращены, — подключается к разговору представитель Юлии Лыбы адвокат Станислав Туровский. — В октябре 2010 года, взявшись за дело своей доверительницы, я столкнулся с грубейшим нарушением норм Семейного и Гражданско-процессуального кодексов Украины. Рассматривая исковое заявление Николая и Татьяны Пушко к Юлии Лыбе и собственному сыну об отобрании ребенка, судья Автозаводского райсуда Кременчуга Лина Обревко без каких-либо оснований передала Келвина на воспитание истцам, перешагнувшим 64-летний рубеж, да еще и инвалидам.
В действиях судьи я усмотрел уголовно наказуемое деяние, поэтому от имени Юлии мы подали Генпрокурору Украины заявление о возбуждении уголовного дела в отношении Лины Обревко. Чтобы избежать скандала, 14 декабря 2010-го она исправила ошибку и новым определением отменила свое же определение от 31 августа — о передаче ребенка на воспитание пожилым супругам Пушко.
После этого родители Андрея должны были передать внука его матери, однако они этого не сделали. Зато подали апелляцию. И хотя суд оставил ее без удовлетворения, Никита Никитович и Татьяна Ивановна до сих пор незаконно удерживают мальчика и прячут его от мамы.
Трижды выносил решения в пользу Юлии Лыбы и Аугсбургский участковый суд Германии — 3 января, 4 и 14 февраля текущего года. Оставить ребенка с матерью Автозаводскому райсуду рекомендовал также орган опеки и попечительства исполкома райсовета. Но в Кременчуге все решения и рекомендации либо игнорировались, либо опротестовывались. Акцент делается на том, что малолетний Келвин, как и его родители, — гражданин Украины, поэтому страна обязана его защитить. Но неужели ребенка нужно защищать от родной матери?!
Туровский рассказывает, что его доверительница неоднократно обращалась в правоохранительные органы Кременчуга с соответствующими заявлениями. 20 июня нынешнего года следователь Автозаводского райотдела милиции Юлия Резник вынесла постановление о возбуждении уголовного дела по факту незаконного лишения малолетнего ребенка свободы. Однако ровно через неделю в возбуждении уголовного дела в отношении семейства Пушко было отказано на основании сообщения Никиты Никитовича о том, что он… «очень любит внука и имеет намерение дальше общаться с ним».
— Налицо грубое нарушение процессуально-правовых норм. Ведь постановление о возбуждении уголовного дела прокурор официально не отменял, — возмущен Станислав Туровский.
— Келвин стал разменной монетой в наших с мужем отношениях, в которые грубо вмешались его родители, — едва сдерживает слезы Юлия. — В моем доме почти нет фотографий сына: Андрей их все порезал на мелкие кусочки.
Я понимаю, что кременчугские бабушка с дедушкой заботятся о Келвине. Его никто не бьет, не обижает. Но ведь этого недостаточно! Сын, с детства разговаривающий по-немецки, не ходит в школу. Врачи обнаружили у него невроз детского возраста, но я не знаю, лечат сына или нет. А главное — Татьяна Ивановна и Никита Никитович убедили Келвина в том, что я хочу посадить его папу в тюрьму, а о нем самом просто забыла, потому и не звоню, и не приезжаю. Но ведь это все не так! Сколько раз я искала встречи с Келвином в Кременчуге, но тщетно…
«Мамочка, приезжай скорее, забери меня домой!»
— Мне кажется очень странным, что ни милиция, ни прокуратура Кременчуга не прикладывают усилий к тому, чтобы установить местонахождение похищенного ребенка, — возмущается Юлия. — Как только я приезжаю, сын становится недосягаемым ни для одного из органов правосудия или опеки. Не потому ли, что Никита Никитович занимает солидную должность? «У меня тут все куплено, ты ничего не добьешься», — цинично заявил мне свекор.
Одиннадцатого июля в Автозаводском районном суде Кременчуга состоялось очередное заседание по иску Андрея Пушко к своим родителям и жене об установлении места проживания девятилетнего Келвина Пушко. Поскольку сам Андрей явиться в судебное заседание не смог, его представитель заявил ходатайство о запрете на вывоз Келвина за пределы Украины как его матерью, так и близкими родственниками и знакомыми. Судья Сергей Нестеренко это ходатайство удовлетворил. По словам Юлии, он проявляет явную заинтересованность в деле и прямо заявил ей, что не выпустит ребенка из страны.
Корреспондент «ФАКТОВ» попыталась отыскать Татьяну Ивановну и Никиту Никитовича.
По адресу, который бабушка Келвина указывает в исковых заявлениях как место своей регистрации, никто не живет. Правда, идет стройка огромного добротного дома… По телефону договориться о встрече с Татьяной Ивановной тоже не удалось. Она сразу же обвинила меня в сговоре с Юлией и ее адвокатом, от встречи отказалась, сославшись на то, что «вывезла внука из города на солнышке позагорать, свежих фруктов покушать». И Никита Никитович оказался неуловим. Его не было ни на рабочем месте, ни там, куда он якобы уехал, а все звонки переадресовывались на голосовую почту.
Размышляя, к кому еще обратиться, я присела отдохнуть в одном из летних кафе на территории парка отдыха. В поле моего зрения попал худенький смуглый мальчуган в пятнистых шортах и красной майке. Он спускался с надувной горки. Неподалеку стоял статный седовласый мужчина с небольшой бородкой. «Вот вам и Никита Никитович с Келвином», — ошарашил меня водитель Станислава Туровского, хорошо знающий Пушко-старшего в лицо. В этот момент дедушка взял внука за руку, и они поспешили к выходу из парка. Я догнала их уже возле серебристой иномарки. Представившись, попыталась завести беседу.
— Закончится суд, тогда и поговорим, — резко ответил мне Никита Никитович Пушко и, заведя двигатель, нажал на газ…
В тот же вечер я связалась по скайп-связи с Юлией, дабы сообщить, что ее сын жив-здоров и даже весел.
— А я три дня назад тоже видела Келвина — выпросила у мужа свидание с ним по скайпу, — поделилась радостью моя собеседница. — Откровенно говоря, очень боялась этого разговора, ведь ребенок целый год меня не видел. Но сын меня не забыл! До сих пор стоит в ушах его голос: «Мамочка! Мамочка! Приезжай скорее, забери меня домой!» Я два дня проплакала, без конца прокручивая в памяти каждое слово Келвина…
P.S. Первого июля верховный суд Баварии принял постановление, которым лишил Юлию Лыбу и Андрея Пушко права на определение места жительства их совместного ребенка, передав это право районному управлению по делам несовершеннолетних окружного управления Аусбурга. Это значит, что если только Келвин окажется в Германии, он будет определен в реабилитационный центр. Сможет ли мальчик вернуться к одному из родителей, зависит от выводов психолога, который будет наблюдать за тем, как складываются отношения ребенка с ними, и от решения самого Келвина, с кем бы он хотел жить.
Поскольку определение, вынесенное судьей Автозаводского районного суда Сергеем Нестеренко, вступает в противоречие с постановлением немецкого суда, далее включаются нормы международного права. Согласно Гаагскому соглашению по защите детей от 19 октября 1996 года, к которому присоединилась и Украина, а также Европейскому постановлению о браке, ответственность по защите детей несут ведомства той страны, в которой ребенок проживал перед его непосредственным удержанием, и гражданство лиц при этом не имеет никакого значения.
2717Читайте нас у Facebook
