«В Барвихе мы в полной тишине выступили перед ворами в законе, и бледный организатор попросил: «Не уезжайте. Хотят еще раз. То же самое»
Анатолий Евдокимов переодевается в известных женщин минимум десять раз за вечер, тонко подчеркивая индивидуальность каждой. Его травести-шоу — самое дорогое и известное в СНГ, а создание одного номера может запросто стоить как хорошая иномарка — около ста тысяч долларов. «Евдокимов-шоу» — это театр и балет, около ста номеров с оригинальными сюжетами, роскошными костюмами и дорогими спецэффектами. Корсеты, платья и эксклюзивные шляпы от ведущих дизайнеров вроде Джона Гальяно и Жана-Поля Готье, усыпанные кристаллами Swarovski, десятки пар обуви на каблуках или даже шпильках, на которых Анатолий уже десять лет держится увереннее, чем иная женщина.
Шоу Евдокимова — это череда фееричных пародий на знаменитых певиц: Тину Тернер, Мадонну, Леди Гага, Эдит Пиаф, Уитни Хьюстон, а также Людмилу Гурченко, Эдиту Пьеху, Софию Ротару. «Думаю, каждый хороший актер хочет сыграть персонажа противоположного пола — вспомните хотя бы Калягина и Табакова, Дастина Хоффмана и даже Арнольда Шварценеггера, — говорит Анатолий. — На сцене много стильных женщин, див, которых интересно пародировать, а вот ярких мужчин там практически нет — просто дядьки в костюмах перед микрофоном».
«Наоми долго слушала, как Доронин переводит наши шутки, а потом как начнет хохотать!»
Анатолий со своим шоу — частый гость на корпоративах Москвы и других городов России, его заказывают и чиновники, и интеллигенция, и сексуальные меньшинства, и воры в законе. А недавно Евдокимова пригласили на закрытую vip-вечеринку европейской аристократии в Швейцарии. Интересно, что из всех россиян вход в это общество открыт только Владиславу Доронину и его «черной пантере» Наоми Кэмпбелл.
*Анатолий Евдокимов: «Я показываю те моменты жизни, когда женщина сияет, стараюсь максимально передать ее энергетику. В этом мой талант»
— Как Наоми, Доронин и вы оказались на закрытой вечеринке европейских аристократов? Благодаря выступлению некоторых травести-див в гей-клубах у многих сложилось скептическое отношение к этому жанру…
— А некоторые даже не видят разницы между травести и транссексуалами, трансвеститами. Хотя мы не имеем ничего общего со сменой пола, операциями по удалению гениталий. До сих пор бывает, что нас представляют в клубе «А теперь выступит шоу трансвеститов!», и мы за кулисами только за голову хватаемся от ужаса.
Что касается Кэмпбелл и Доронина, то наше знакомство началось со дня рождения певицы Аниты Цой, поклонницы нашего шоу. На празднике присутствовали Наоми и Владислав. Они сидели в первом ряду, мы выступали, и, когда пошел русский блок (Пьеха, Гурченко), Доронин стал активно переводить для Наоми, объяснять ей, что означает наше представление. Что мы говорим, почему так шутим, о чем поется в песне. Она внимательно слушала, а потом как начнет хохотать!
Спустя какое-то время нам позвонили и пригласили выступить на закрытой вечеринке в Альпах. Это собрание знати: принцы, короли, маркизы, бароны, князья и так далее. Причем аристократы сидели не в бриллиантах, а в зимних свитерах с оленями. Будто только что расстегнули лыжи и зашли погреться. Под нами плыли облака — домик, где проходила вечеринка, расположен на огромной высоте, на одном из пиков знаменитого лыжного курорта.
Число членов этого клуба строго определено. Попасть туда людям со стороны абсолютно невозможно. Если в результате смерти одного из членов клуба освобождается место, то остальные путем голосования выбирают нового коллегу. Каким чудом туда попал Доронин — это, наверное, только ему известно. Очень красивое мероприятие. Ежегодно там выбирается королева бала — обычно одна из жен или девушек членов клуба. В прошлом году королевой стала Наоми Кэмпбелл. Для меня было удивительно, что нашу программу фотографировали, что принцы и князья бурно реагировали, аплодировали!
— Возможна ли дружба между олигархом и артистом?
— Я не из тех артистов, которые, выступив, садятся за столы с гостями. Отношения с олигархами возможны только в качестве Петрушки на свадьбе, клоуна. Глупо полагать, что если садишься за один стол с олигархом, то он принимает тебя. Он ждет от тебя шуток и развлечения. Многие артисты это прекрасно осознают и просто хладнокровно получают выгоду. Они веселят — им за это дают деньги на проекты. Я же не могу себя пересилить.
— Часто сталкиваетесь с непониманием публики?
— Знаете, из-за того, что в России (а особенно в Москве) очень тяжелая публика, я и достиг такого уровня профессионализма — во многом благодаря своему желанию во что бы то ни стало завести тех, кто ходит на концерты с каменными лицами, кому все наскучило.
У нас вообще какой-то менталитет странный. Публика закрыта для удовольствия, она уверена, что ей что-то должны. На Западе, когда выступаешь, зрители понимают, что к ним пришли создать хорошее настроение. Раскрываются, впускают в себя праздник, поддерживают волну радости. А наши реагируют по принципу: «Ну-ка, ну-ка, давайте, мальчики, удивите нас, а мы посмотрим, стоите ли вы аплодисментов!»
Бывает, перед нами выступают известные музыканты, певцы. Они играют, поют, а публика ест свои салаты, не замечает, стучит приборами, разговаривает между собой. Не аплодируя. И я рад, что, когда начинается мое яркое шоу, люди волей-неволей прекращают беседовать и жевать, смотрят на сцену. И моя задача — чтобы к середине программы зал был мой. Я к этому долго шел. Но вряд ли достиг бы такого уровня, если бы не жил в Москве и не ездил по vip-клубам и салонам, где дамы в бриллиантах, повидавшие всех и вся, у которых недавно на корпоративе работали Бейонсе или Дженнифер Лопес, не удивляются ничему. Тому, кто прошел подобную школу, уже никто не страшен…
«В Лас-Вегасе здоровые дядьки плакали, когда я пел песню Мэри Поппинс «Завтра ветер переменится»
— Не боитесь даже тех зрителей, кто в переодетом мужчине видит гомосексуала, кому претит сама мысль о мужчине с ярким макияжем и на каблуках?
— Помню, на заре карьеры было такое: нас заказали на вечеринку, мы, не уточнив, к кому приехали, зашли и… оторопели. Стоят одни мужчины, все распальцованные, в ярких пиджаках, с золотыми цепями и крестами. А мы с накладными ресницами, разрисованные, манерные… Я чувствовал себя, как в середине волчьей стаи. В голове одна мысль: «Как мы отсюда ноги унесем?» Но все прошло хорошо — нам даже хлопали, сигаретками угощали.
А недавно в Барвихе (богатейший пригород Москвы) нас пригласили развлечь воров в законе. Мы об этом знали заранее, но приехали. Выступили в полной тишине — никто даже бровью не повел. Один сидел и перебирал четки… прямо как в фильме про гангстеров. Мы закончили, я даю команду своим ребятам «сваливать отсюда бегом». И тут заходит бледный организатор и говорит: «Не уезжайте. Хотят еще раз. То же самое». И мы перед ними повторно ту же самую программу отработали…
Нас заказывают самые разные люди. Ездили в гей- и лесби-клубы, в бордели, а в последнее время почему-то… на детские утренники. Приезжаем как-то — нас встречают детки, шарики, клоуны. А мы привезли «Мулен Руж», корсеты, подвязки, каблуки… Оказывается, нас мама именинницы заказала. Чтобы родителям скучно не было.
Выступали и в Лас-Вегасе. Съехались русские — дамы в бриллиантах, мужчины в смокингах. Роскошный банкетный зал. Оказалось, это русская диаспора — те, кто по 10-15 лет не был в России, — решила гульнуть. Мы стали показывать русскую программу. Когда я вышел с номером Мэри Поппинс и запел «Завтра ветер переменится», смотрю — мужчины в зале плачут. Растрогались. Здоровые дядьки — и плачут от моего шоу, представляете?
*Шоу Анатолия так понравилось российскому бизнесмену Владиславу Доронину (в центре) и его «черной жемчужине» Наоми Кэмпбелл, что они пригласили Евдокимова на закрытую вечеринку для знати в Альпах
— Как вы связали свою судьбу с травести-жанром?
— Поступил в вуз и, чтобы оплачивать учебу, пошел на рынок торговать всякими товарами для нарезки овощей. Стоял, артистично зазывал покупателей — свою первую публику. А потом устроился барменом в клуб, который переживал сложные времена. Вместе с менеджером и поваром мы решили реанимировать заведение, создав яркое шоу. С этого все и началось.
Основополагающую роль в моем становлении травести-актера сыграла мама. Она красивая женщина, работала в агентстве печати «Новости». Каждый мамин визит на работу был как выход в высший свет — с прической, макияжем, в дорогих вещах. Она одевалась и подавала себя как истинная дива. Причем так туда приходили все. Когда пришло время играть женщину, я вспомнил, как мама наносила макияж, ее манеры, жесты и… воплотил. Она, когда узнала, сказала: «Если это будет пошлость, вульгарщина, я против». Грань-то тонкая. Я, к примеру, ругаю свой балет, когда он на репетициях начинает скатываться до непристойных движений. У нас есть номер с монашками, и вот они начинают хватать друг друга за грудь, между ног. И я понимаю: да, это может вызвать смех у зрителей, но второй раз они пригласить такой балет не захотят. Это очень обманное ощущение, которому нельзя не верить. Когда мама увидела, как я работаю, стала мне даже помогать — выбирать костюмы, ткани, аксессуары.
«В скольких гробах я только не перележал»
— Что помогает сыграть диву? Как глубоко нужно вживаться в образ, чтобы понимать женщину и выглядеть достоверно?
— Момент наложения грима — вот что мгновенно настраивает на победу, придает силу, уверенность, зажигает взгляд. Я смотрю на свой балет — как они меняются, когда накладывают грим. В лицах появляется яркость, индивидуальность. Грим позволяет делать то, чего раньше боялся, помогает набрать энергетику, а потом ты выходишь на сцену, все из себя выплескиваешь… и получается ярко, заразительно, искрометно.
Даже перевоплотившись в женщину, познать ее все равно не дано. Можно лишь грамотно скопировать внешние признаки, передать энергетику, не более. Агрессию Тины Тернер, ее квадратный рот, длинные ноги, которыми она крутит в разные стороны. Женственность Монро, то ли женщины, то ли девушки, соблазнительницы… В этом мой талант. Я показываю те моменты жизни, когда женщина сияет, а саму ее и не пытаюсь постичь.
Дива — она всегда хорошо понимает, чего от нее хочет публика. Марлен Дитрих, к примеру, в жизни была довольно проста, любила готовить, но, как только появлялась перед камерой и на публике, становилась той Дитрих, которую хотели видеть. И когда физически она была уже не в форме, то закрылась и никуда не выходила (как, кстати, и Грета Гарбо). Тина Тернер сама говорила, что предлагает людям то, из-за чего они пришли: пышную прическу, каблуки, рот и вокал. Причем вокал — это последнее. Мало создать свой образ, еще надо вынести его груз. Многие не выдерживают, ведь шоу-бизнес ломает. Вспомните Уитни Хьюстон, Далиду, Бритни Спирс. Слепить звезду нельзя, поэтому я не очень верю в Леди Гагу — лицо нашего цифрового времени, а вот в Мадонну верю: она сама себя сделала, она харизматична.
— Почему актеры-травести, трансвеститы, актеры бурлеска часто так несчастны?
— У артистов, которые работают по гей-клубам, потребляют наркотики и определенного вида любовь, очень сложная жизнь, часто безденежная. Я же сознательно и целеустремленно вырвался на уровень эстрадной звезды, потому что сразу решил, что хочу театральное шоу, а не только выступление по борделям. У меня было много друзей среди лучших представителей жанра травести. Многих, увы, уже нет на этом свете. Потому что если выступаешь только по клубам, не имеешь выход на корпоративы, большую сцену — это навязывает губительный образ жизни.
— У вас есть номер, в котором вы в роли Панночки лежите в гробу, а потом встаете из него и начинаете петь. Правда, что, когда вы с этим номером выступали на Кипре, весь город выбирал для шоу гроб?
— Да, они действительно очень озаботились поиском гроба, высылали мне разные варианты на выбор. Этот жуткий номер мы когда-то сделали для Хэллоуина. Но не таскать же с собой гроб? И так возим по два десятка чемоданов с костюмами! Вот и дали организаторам задание: ищите реквизит сами.
А вообще в скольких гробах я только не перележал! И в роскошных, как у царя, — из карельской березы, с золотыми ручками, крученый-перекрученый. И в гробах с высоченными стенками, из которых невозможно вылезти. После одного такого случая я стал просить гроб с дверкой, чтобы удобно было из него выходить.
2137Читайте нас у Facebook
