За отказ подписать клевету на Сидора Ковпака Лаврентий Берия дал партизанскому командиру Ивану Хитриченко вместо звания Героя Советского Союза и поста заместителя наркома внутренних дел Украины… десять лет тюрьмы
В начале августа 1943 года командир Киевского партизанского соединения Иван Хитриченко позволил себе неслыханную выходку — вместе с бойцами захватил город Радомышль, находившийся между Киевом и Житомиром, совсем недалеко от автомобильной и железной дорог, по которым фашисты перебрасывали подкрепление своим частям, потерпевшим поражение на Курской дуге.
.jpg)
*За взятие города Радомышль партизанский командир Иван Хитриченко был представлен к званию Героя Советского Союза
До этого совершить подобное мог только знаменитый Сидор Ковпак, весной 1942 года в свой день рождения захвативший родной Путивль. Почему же судьбы двух героев сложились по-разному: Ковпака и других партизанских командиров ждали слава и высокие должности, а Хитриченко — тюрьма и почти полное забвение?
На этот вопрос «ФАКТАМ» ответила дочь народного героя Людмила Хитриченко-Болилая.
«Гитлеровские генералы называли Хитриченко бандитом, наш главный партизан Алексей Федоров — полицаем, а академик Петр Тронько — мучеником»
— До войны Иван Хитриченко работал начальником 10-го столичного отделения милиции на Демиевке, — рассказывает Людмила Ивановна. — В дни обороны Киева милиционеры следили за порядком, ловили вражеских диверсантов и шпионов, по ночам наводивших ракетами на важные объекты вражескую авиацию. Отец уходил из города одним из последних. Еще 19 сентября 1941 года, перед самым приходом немцев, успел во дворе милиции сжечь домовые книги. По ним фашисты могли узнать адреса семей коммунистов и советских работников, не успевших выбраться из города, а также тех, кого оставили для подпольной работы.
*Дочь Ивана Хитриченко Людмила Ивановна: «За голову отца фашисты давали целое состояние…»
За Днепром Иван Александрович с товарищами попал в окружение и вынужден был вернуться. Надо было думать о хлебе насущном. Хитриченко раздобыл инструменты жестянщика и пошел по селам чинить людям ведра и кастрюли. Местность он знал неплохо. Родился и вырос в селе Веприн Радомышльского района. Приглядывался к людям, изучал настроения. И осенью 1941 года организовал первый партизанский отряд.
Но нашлись предатели. У партизан должного опыта еще не было, и немцы отряд разбили. В родное село возвращаться было нельзя — там Ивана хорошо знали. Он отправился в Киев. В большом городе легче затеряться. Отец устроился в полицейское подразделение, охранявшее пленных советских офицеров, которые восстанавливали железнодорожный мост.
Впоследствии другой знаменитый партизан — дважды Герой Советского Союза Алексей Алексеевич Федоров, ставший после войны крупным начальником, никак не хотел понять, что идти служить в полицию советские люди могли с разной целью. И считал Хитриченко чуть ли не фашистским прихвостнем! Внимательно разобравшись в обстоятельствах, известный историк и государственный деятель, недавно умерший академик Петр Тимофеевич Тронько назвал отца мучеником. Ведь отец в полиции занимался саботажем, устраивал побеги, установил связь с подпольем. Когда почувствовал, что немцы заподозрили неладное, ушел и увел с собой пленных — почти триста офицеров! Они впоследствии стали командным ядром многих партизанских отрядов.
Киевское соединение было едва ли не самым крупным партизанским формированием не только на Украине — в нем насчитывалось около пяти тысяч бойцов и командиров. Его отряды не ходили в дальние рейды — действовали в основном на территории Киевской и Житомирской областей, поблизости от крупных вражеских гарнизонов, постоянно рискуя оказаться окруженными.
Но еще до конфликта с «бдительным» Федоровым в 1943 году у Хитриченко произошел конфликт с одним из партийных чинов, прибывшим из Москвы. Партизанские разведчики должны были проводить его в Киев для возобновления подпольной работы. Однако, узнав, что в городе в застенках гестапо погибли два поколения подпольщиков, в том числе Кудря и Кудряшов (ставшие посмертно Героями Советского Союза), товарищ испугался и решил остаться в лесу. И начал плести интриги. Требовал у Москвы, чтобы его назначили если не командиром, то хотя бы комиссаром соединения. И московское руководство сделало его комиссаром.
«Берия пытался обвинить Ковпака в сотрудничестве с бандеровцами»
— Хитриченко не любил трусливых, — продолжает Людмила Ивановна. — Приказать большому чину выполнять задание он не мог. В то же время, будучи человеком прямым, высказал комиссару все, что думал. Тот начал мстить и подсиживать командира, назначенного, кстати, на эту должность не кем иным, как Сидором Артемовичем Ковпаком, который был членом подпольного ЦК ВКП(б) Украины. Ведь поначалу партизанские отряды Киевщины действовали в основном порознь. Деду, как называли Ковпака, надо было идти со своим соединением в Карпатский рейд. А Ивану Хитриченко, хорошо знающему Киевщину, Ковпак велел собрать все отряды в один кулак и громить фашистов под Киевом.
Был еще один эпизод, который тоже сыграл не лучшую роль в судьбе отца. Об этом рассказывал бывший командир Радомышльского партизанского отряда заслуженный учитель Украины Петр Жудра. Партизаны остановились на отдых в одном селе. Выставили, как положено, посты. И вдруг в селе появились немцы. Партизан, который должен был предупредить товарищей о приближении противника, удрал!
Отряд, конечно, принял бой. Были потери. Когда труса поймали и о нем узнал Хитриченко, он приказал предать его партизанскому суду. Подлеца расстреляли. А он, оказалось, был каким-то дальним родственником Берии.
Летом 1943 года партизаны Киевского соединения нанесли большой урон оккупантам на территории столичной и Житомирской областей. Они громили немцев, мадьяр и полицаев, регулярно выводили из строя линию связи Берлин — фронт, практически сорвали уборку урожая, а то, что фашистам удалось собрать, не дали вывезти в Германию. Осенью народные мстители оказали большую помощь советским войскам в освобождении столицы Украины и прилегающего к ней правобережного региона. Снабжали Красную Армию ценной разведывательной информацией, помогали защитникам днепровских плацдармов, наводили и защищали переправы.
Украинский штаб партизанского движения был доволен результатами деятельности соединения. Ивана Александровича представили к званию Героя Советского Союза. Руководство республики решило назначить его на пост заместителя наркома внутренних дел Украины.
*Знаменитый партизан Сидор Ковпак назначил героя нашего рассказа командиром Киевского соединения
И Хитриченко отправился на утверждение в Москву к наркому внутренних дел СССР Лаврентию Берии. В этом ведомстве партизанского командира тоже поначалу встретили хорошо. Потом начались расспросы вроде «а расскажите о таком-то…». От Хитриченко потребовали подписать компромат на Ковпака. Иван Александрович отказался. Три года партизанский командир сидел в карцере.
Всплыла история с расстрелом родственника Лаврентия Павловича. Службу в киевской полиции также истолковали чуть ли не как измену Родине. Затем бдительные органы докопались и до личной драмы партизанского командира, представили ее как моральное разложение. Дело в том, что еще до войны у Хитриченко была семья, росла дочь Галя. Когда враг подошел к Киеву, Иван Александрович отправил жену и дочь в эвакуацию. Вестей от них не было.
Вернувшись в Киев после того, как был разгромлен его первый отряд, Хитриченко встретил знакомого, который в начале осени тоже пытался эвакуироваться. По дороге на восток он видел разбомбленные эшелоны, и люди сказали, что в одном из них погибли жена и дочь Ивана Александровича. Отец очень переживал утрату. Говорили, людей он старался беречь, зря под пули не подставлять, но сам нередко действовал так, словно искал смерти.
Потом, аж в сорок третьем, в его штабе оказалась молодая женщина — красивая, умная, в разведку ходила. Между ними вспыхнула любовь. Многие ветераны рассказывали, что на войне, когда ходишь под смертью, чувства обостряются.
— Иван Хитриченко был еще молодым мужчиной — 39 лет, — рассказывает Людмила Ивановна. — Влюбленные стали жить как муж и жена, и товарищи радовались, что командир — раньше мрачный, хмурый и строгий мужик — помягчел, ожил. Он очень обрадовался, когда молодая жена забеременела. На рискованные задания ее больше не посылал. И 9 мая 1944 года в лесу под селом Кодра Макаровского района родилась я. Мама была уроженкой этого села. Ее дом сгорел. Она так и осталась жить в партизанской землянке.
А отец в это время уже сидел в застенках НКВД. День Победы встретил в тюрьме. Суд с подачи Берии дал ему десять лет. И никто ничего не мог сделать. Лишь после смерти Сталина отца освободили и реабилитировали. Спасибо, боевые товарищи — бывшие партизаны — и честные историки сумели восстановить его доброе имя.
В послевоенные годы неожиданно выяснилось, что его первая семья жива! Это была, как говорится, радость со слезами. Папа нашел родных аж в Забайкалье и во всем признался жене. Она была, конечно, не в восторге от новости. Но поняла и простила. Они с Галей, моей старшей сестрой, приняли меня как родную. Папа всю жизнь не забывал и нас с мамой, помогал. Моя мама до конца дней любила его, замуж больше не вышла. Мы с Галей и сейчас поддерживаем теплые отношения.
Отец очень страдал от того, что приходилось разрываться между двумя семьями. В 60-е годы о его судьбе узнал писатель Сергей Смирнов. Он приезжал в Киев к отцу, собирался написать книгу о героических делах партизан Киевщины. Ведь, пока отец сидел в тюрьме, его комиссар (тот самый!) умудрился переписать историю партизанского соединения и вычеркнуть из нее Хитриченко! Этому вопросу было посвящено даже специальное заседание бюро Киевского обкома партии. Справедливость была восстановлена. Но обещанное звание Героя (о высоких должностях вообще молчу, отец за ними никогда не гонялся, после освобождения работал скромным чиновником в трамвайном депо на Лукьяновке) ему так и не присвоили.
Когда отец рассказал писателю еще и о семейной драме, Сергей Сергеевич вспомнил, что у майора Петра Гаврилова — героя Брестской крепости — оказалась похожая судьба. Когда после войны вернулся на родину, ему тоже сообщили, что семья погибла. Он женился вторично. Через некоторое время нашлась первая семья. И не отреклась. Многие семьи так поломала война. И слава Богу, если остались живы.
К сожалению, из-за болезни и преждевременной смерти Сергей Сергеевич Смирнов успел написать только о Нине Сосниной и других героях малинского подполья, с которым тесно сотрудничали Хитриченко и другие партизаны. Товарищи уговорили отца сесть за книгу воспоминаний. Ивану Александровичу помог подготовить рукопись украинский писатель Валерий Грузин. Но книга «Тропой народного гнева» вышла, к сожалению, уже после смерти отца.
Не нашлось для отважного партизанского командира места даже для последнего приюта на киевских кладбищах. Ивана Хитриченко похоронили (и то благодаря товарищу — бывшему партизану) на погосте поселка Быковня. Хорошо, что его еще помнят боевые друзья. Но с каждым годом их становится все меньше и меньше.
5495Читайте нас у Facebook
