Георгий Мовсесян: «Как-то пришел в гости к Шульженко, а Клавдия Ивановна моет пол. Сама»
Таких композиторов, как Георгий Мовсесян, называют народными. Его песни исполняли Иосиф Кобзон, Майя Кристалинская, Лев Лещенко, Эдуард Хиль, Муслим Магомаев, Анне Вески, Нани Брегвадзе, Вахтанг Кикабидзе, польская певица Анна Герман, вокально-инструментальный ансамбль «Пламя». Совершенно неповторимо свои песни исполнял и сам Георгий Викторович. Он был настоящим виртуозом игры на аккордеоне. В Мовсесяне сочетались большая скромность и умение быть душой компании. Неслучайно его последний диск называется «Победа навсегда». «ФАКТЫ» предлагают своим читателям одно из последних интервью композитора.
«Сегодня некоторые «звезды» живут не по таланту»
— Я бесконечно люблю свое детство и часто вспоминаю его, — признавался Георгий Мовсесян. — Переполняюсь таким трепетом, когда подхожу к окнам нашей харьковской коммуналки. Не знаю, кто там сейчас живет, но эти два окошка для меня очень дороги. А напротив жила моя любовь, которую помню всю жизнь. Там было все впервые. Лет в 15 я уехал в Москву, но часто бываю в Украине. 25 лет назад мы с Робертом Рождественским написали песню «Днепропетровск — мой дом родной», которая до сих пор каждый день на вокзале Днепропетровска встречает поезда и считается гимном города.
— Георгий Викторович, знающие вас люди говорят, что Мовсесян умеет дружить. А дружат ли между собой харьковские «москвичи»?
— Часто встречаемся с кинорежиссером Володей Фокиным и писателем Аркашей Ининым. Видимся с Наташей Фатеевой, как-то ездили в Харьков на конкурс имени Клавдии Шульженко. Там такие голосистые люди, просто чудо! В свое время на правах земляка я даже был дома у Шульженко. Она потрясающая! Пришел, а Клавдия Ивановна моет пол. Сама. Я обалдел. У меня осталось в памяти, как скромно эта царица жила. Вот мы сегодня видим, как некоторые «звезды» живут не по таланту. И мне неприятно, что их, жирующих, выставляют напоказ. Это неприлично. К тому же я знаю им цену как певцам.
— Вас сложно представить без аккордеона. Свой первый инструмент помните?
— Отец мой был чтецом и как-то привез с гастролей маленький аккордеон. Друг папы научил меня играть. Я аккордеону всю жизнь благодарен — он мой кормилец. С аккордеоном и жизнь другая. В армии я служил с Давидом Тухмановым и Володей Винокуром. Мы благодаря своим умениям очень неплохо отслужили. Помню, как заработал свои первые деньги. Мне было лет 12, сидел я в палисаднике Ялты, наигрывал, кажется, «Полонез» Огинского. Подошли какие-то люди: «У нас в Доме моряка радиола сломалась. Пока ее отремонтируют, может, поиграешь? Мы деньги тебе дадим». И я играл в этом клубе. Если выбросить из моей жизни аккордеон, то, наверное, надо убрать все самое интересное.
— Отец ваш и два его брата имели отношение к театру. Конечно же, и вы не могли быть вне искусства. А почему выбрали музыку?
— Мне очень нравилась учеба в музучилище. Пока не стал зарабатывать. Как только появились свои деньги, сразу же утратил интерес к учебе. Мы тогда учили кучу ненужных предметов, включая партийные истории. Я, кстати, никогда не был ни в какой партии, а в дни молодости была одна — коммунистическая. И хотя она мне ничего плохого не сделала, но состоять в ней было совсем неинтересно. Куда интереснее наше дело.
— Дочь не увлеклась вашим делом?
— Наташа здорово играла на рояле, занималась хореографией. Но, слава Богу, пошла в институт иностранных языков. По нынешним временам, я бы не хотел, чтобы ее профессией стало искусство, так как люди, им занимающиеся, часто невостребованны. Это я везучий. Со мной в «Гнесинке» учились просто гении. И где они? В лучшем случае кто-то из них сегодня преподает. Везет единицам.
«Песню «Как будто в океан могучие ветра нас вынесли…» мы с Робертом Рождественским написали, находясь в Бермудском треугольнике»
— Не обидно, что в фильме «Я шагаю по Москве» Данелии вы виртуозно играете на аккордеоне, а никто об этом не знает?
— Я же одно время работал в оркестре «Мосфильма». Андрей Петров написал аккомпанемент песни «Я шагаю по Москве» на два аккордеона. Но во время записи я был один и говорю: «Попробую сыграть за двоих».
— Вас взяли музыкантом в Театр киноактера, когда был расцвет советского кино.
— Знаете, как меня взяли? Я возле «Гнесинки» прочитал объявление, что в Театр киноактера на гастроли нужен аккордеонист. Пришел с аккордеоном, а там в буфете сидели Эраст Павлович Гарин и Борис Федорович Андреев — всенародные любимцы, которые спросили меня: «А «Карусель» можешь сыграть?» Я как шарахнул эту «Карусель»! И поскольку они мне сразу дали денег и за водкой послали, я понял, что пришелся ко двору. У меня начались первые серьезные заработки. Представьте, я, 16-летний мальчишка, поехал выступать где-то по северам, по тюрьмам, куда не мог выехать оркестр или не было фортепиано. А аккордеон может все что угодно. Потом у меня были с украинскими театрами, называвшимися муздрамтеатрами, несколько спектаклей, которые до сих пор помню наизусть. Я и сам начал писать для театра, и несколько моих пьес лихо шли в Украине.
— Кто из известных актеров пел ваши песни?
— Уже не помню, в каком фильме пел Борис Чирков: «Помним день мы вчерашний, видим свет впереди, знаем, что станет нашим все, что мы отдадим». Он не пел, а почти говорил. Мои песни исполняли Сережа Шакуров, Валера Золотухин. Мне нравится, как поют драматические актеры. Под актерское пение можно влюбиться, напиться. В картине «По данным уголовного розыска» звучала одна моя песня блатная — «Ветер северный хлеснет, боль по серцу полоснет». А вторая — такая серьезная, умная — «Память, память за собою позови». В фильме ее спел Иосиф Кобзон, а потом через какие-то годы 
это здорово сделал Глеб Стриженов. Я с детства очень люблю его брата Олега, выдающегося актера. И он ко мне хорошо относился. Он мне как-то сказал: «Давай эту песню Глебу покажем».
* Георгий Мовсесян (за роялем) активно сотрудничал со многими поэтами и исполнителями. На снимке: Андрей Вознесенский (крайний слева) и чешский певец Карел Готт. 1978 год
— Вы работали с такими великими поэтами, как Лев Ошанин, Михаил Танич, Евгений Евтушенко, Игорь Шаферан. Но, наверное, больше всего с Робертом Рождественским?
— С Ошаниным мы написали «Это песня, дружище, твоя и моя», «Тихоокеанский флот», я был рядом с ним многие годы. Помню, как Лев Иванович тащил меня на Дальний Восток. Тогда туда же приехал и Юра Богатиков, с которым мы дружили. Вот если бы я сегодня написал песни, которые пел Юра, не знаю, кому бы их отдал. На стихи Евтушенко мне нравится песня «Плечи я под эпоху подставил». Но так, как работалось с Робертом, ни с кем больше не творили. Он писал, будто это я сам себе сочинял. Рождественский мог всегда спокойно что-то исправить. Попробовали бы вы Таничу предложить это, хотя он был очаровательный человек. И Евтушенко не любил править свои тексты, он тоже непростой. А вот Роберт! Помню, как мы с ним в составе молодежной делегации на пароходе 19 дней плыли на Кубу. И попали в Бермудский треугольник. Это такой кошмар! Мы так боялись! Почему-то запомнилось, что звезды на ночном небе располагались как-то странно — они были слишком низко, прямо над тобой. У меня была готова одна мелодия, и Роберт, зайдя в каюту, минут через десять вышел с готовым текстом: «Как будто в океан могучие ветра нас вынесли…» А дальше: «И пусть учащается наш пульс — начинается наш путь». В свое время поэт Боря Вахнюк, с которым мы дружили, на эту же музыку писал свой текст. Но песню у меня никто не брал — что-то было не то. А Рождественский в этом безумном треугольнике так точно написал.
«Не помню ни одного парада на Красной площади, чтобы там не звучали мои песни»
— Я счастлив, что был знаком с первыми космонавтами, — продолжил свой рассказ композитор. — Дружил с шикарным певцом Юрой Гуляевым. А Муслим Магомаев! У него была одна страсть, которая мне очень импонировала. Если выходила какая-то техническая новинка (компьютер, новая программа к нему, музыкальный инструмент), она тут же появлялась у Муслима.
— Вы только что по телефону и известного врача Льва Рошаля назвали Леней.
— Я говорю Леня, потому что мы с ним вместе лет 40. Он занимается непонятным мне делом — медициной. Лично я никогда не хожу к врачам.
— Это как в вашей песне «Если я заболею, к врачам обращаться не буду».
— Я не самый трусливый человек, но мне кажется, если приду к докторам, они обязательно чего-нибудь найдут. А тогда я уже могу и испугаться.
— Песня «Мои года — мое богатство» появилась при каких обстоятельствах?
— Роберт, уже будучи знаменитым поэтом, принес мне шесть вариантов этой песни, но с другой музыкой. Эти варианты уже набрали обороты, но он мне предложил написать свою музыку. Так и родилась песня.
— Тема войны, Родины, памяти востребована в вашем творчестве.
— Я, наверное, хвастун, но не помню ни одного парада на Красной площади, чтобы там не звучало что-то мое. Признаюсь, написал новую песню: «За днями дни идут, года, но этот день навечно в памяти народа». Я ее еще нигде не показывал, но на нее, что называется, «ставлю». Текст сочинил поэт Толя Поперечный (он киевский, но живет в Москве). Почему-то очень захотелось написать песню о войне именно сейчас, так как сегодняшние разговоры типа «если бы не второй фронт», просто неприличны. Столько людей погибло, и сегодня открывать рот!
— Названия фильмов, в которых звучит ваша музыка, все со смыслом: «Русское чудо», «Аферисты», «Менялы», «Хочу в Америку»…
— Иногда берешься, даже не читая сценарий. А бывает, прочтешь и говоришь: «Ребята, вы за позор доплатите?» И самое обидное, что ты-то свою часть работы должен делать безукоризненно. Если пришел в картину, нечего хитрить. Я, между прочим, написал музыку к песням «Родимая земля, дороже нет земли», «Недаром во все времена». Это для очень серьезного фильма «Правда великого народа», где снимались Вячеслав Тихонов и Михаил Ульянов. Помню, мои коллеги писали какие-то песни про секретарей ЦК. Я тоже имел честь писать музыку к фильмам «Малая земля», «Возрождение» и «Целина» по якобы книгам Леонида Брежнева. И, наверное, песням повезло больше, чем этим книгам. Мои произведения до сих пор исполняются, потому что человеческие. Как-то хватило ума и совести не воспевать то, что не нужно.
Но несмотря на фильмы и громко звучащие песни, меня долго не принимали в Союз композиторов. И когда на Красной площади во время праздников исполнялось по 6-7 моих песен, это только усугубляло ситуацию. Почему не принимали? Не знаю. Сказать, что ко мне плохо относились? Нет. Время такое было. Моего друга Давида Тухманова тоже семь лет не принимали. Мне разрешили купить машину «Волга», и я сказал в союзе: «Ребята, вы мне даете эту конфету, я куплю ее. Но мне бумажка нужна». Очень тогда переживал, хотя сегодня вовсе не обижен, ведь у меня есть все награды, как на выставке собаководства.
— Наше с вами знакомство началось с песни об Украине. Как она появилась?
— У меня есть несколько песен на украинском языке. Например, мне очень нравится «У веселого клена було листя зелене, а тепер золоте». Сейчас написал, как по мне, тоже симпатичную песню «Любов моя у дальній далині». Илюша Резник сделал для нее русский вариант, хотели дать Коле Баскову, но я не могу воспринять ее на другом языке.
2091Читайте нас у Facebook
