Игорь Поклад: «Песня «Скрипка грає» мне приснилась — от первой ноты до последней»
Визитной карточкой композитора Игоря Поклада служат его песни «Кохана», «Дикi гуси», «Скрипка грає», «Чарiвна скрипка», «Глаза на песке» и многие другие. В разное время его произведения исполняли звезды первой величины: Муслим Магомаев, Юрий Гуляев, Иосиф Кобзон, Василий Зинкевич, Назарий Яремчук, София Ротару, Нина Матвиенко, Тамара Гвердцители…
«Я, 18-летний студент, угощал министра культуры коктейлем «Кремлевские куранты» — коньяком с шампанским»
— Игорь Дмитриевич, как собираетесь праздновать юбилей?
— Скорее всего, устрою на даче небольшое застолье для близких. Будут шашлыки, разные закуски под водочку и под виски. Под водочку хороши картошечка с селедочкой, соленые огурчики, сало… Под виски — сыр, виноград, рыба. А на традиционный юбилейный творческий вечер в Национальном дворце культуры и искусств «Украина» или во Дворце спорта, к сожалению, финансов нет. И премьера рок-оперы «Ирод» — над ней я работал последние десять лет и считаю своим лучшим произведением — тоже откладывается на неопределенное время все по той же причине: ни у государства, ни у спонсоров нет денег. Остается общаться с поклонниками моего творчества по интернету. На своем сайте я выкладываю
аудиозаписи песен, ноты. И от тех, кто любит мое творчество, получаю теплые, добрые письма…
*Игорь Поклад: «Светлана, жена моя, печет великолепные пирожки — с мясом, творогом, ягодами! От них все гости приходят в восторг» (фото Сергея ТУШИНСКОГО, «ФАКТЫ»)
— Известность пришла к вам довольно рано — в 15 лет.
— Да, и принесла мне ее первая моя «Песня не заблудится», написанная в соавторстве с Борисом Олийныком и исполненная Костей Огневым. Я учился в музыкальном училище, неподалеку находилась редакция газеты, где работал Боря Олийнык. Мне нравились его стихи. Я написал мелодию и зашел к нему с предложением сотрудничать. У нас получилось. Одна из самых замечательных наших песен, которую мы создали в соавторстве, — «Пiсня про матiр», уже давно считается народной.
Ну а на сцену меня в прямом смысле вывел Костя Огневой. Как и с Борисом Олийныком, я познакомился с ним без всяких протекций. Узнал адрес, пришел к нему домой и показал свои песни. А вскоре с его легкой руки попал в качестве аккомпаниатора прямо на правительственный концерт! Костя спел мою песню, и она имела большой успех.
После концерта главный режиссер Лева Силаев подвел меня к министру культуры со словами: «С тебя, Игоречек, причитается! Не каждому везет появиться с премьерой на правительственном концерте». Мы сели в машину к Леве Силаеву — я, 18-летний студент консерватории, Костя Огневой и… министр. И поехали в ближайшее кафе, где продавали на разлив.
— Что пили?
— Популярный в те времена коктейль «Кремлевские куранты» — коньяк с шампанским. Рассчитывался за всех я. А спустя какое-то время Костя Огневой познакомил меня с Юрой Гуляевым — они были друзья. И мы с Юрой начали общаться. Он, когда писал песни, бывало, позвонит мне: «Iгорьочку, ти можеш до мене заскочити? Я тут щось таке нашкрябав». Прихожу, он сидит с баяном. Ну, я как композитор кое-что помогал «подшлифовать».
Жил Юрий Гуляев в центре Киева, недалеко от театра русской драмы. А практически напротив — Женя Мирошниченко, с которой меня связывала громаднейшая дружба. Помню, перед своим 60-летним юбилеем я ее попросил: «Женя, спой в моем концерте». Она ответила: «Игорь, ну куда я? Уж сколько лет на сцену не выходила!». Я все-таки написал специально для нее два романса. Один в соавторстве с Колей Олялиным.
Великолепный человек был, мы с ним и фильмов штук пять сделали. Как-то он мне показал несколько стихотворений, я выбрал одно, так появился романс. Женя Мирошниченко приезжала репетировать ко мне домой. А в это время в нашем доме как раз шли ремонтные работы. Стук, скрежет целый день, петь и играть было невозможно. Моя жена спустилась к строителям и говорит: «Не шумите минут пять, пожалуйста, сейчас вы получите большое наслаждение». Женя ведь, когда пела, на весь дом было слышно.
И вот после репетиции пришли к нам эти работяги: «Ви знаєте, ми такого задоволення давно не отримували! А хто це був?» Я говорю: «Евгения Мирошниченко». «Та що ви кажете!» — восторг был неописуемый. Кстати, после всех этих репетиций Женя всерьез задумалась о том, чтобы снова выйти на сцену, вернуться к концертной деятельности. Но, к сожалению, осуществить планы не успела.
«Кобзон как-то сказал: «Ты знаешь, Игорь, не могу петь в неначищенной обуви»
— Среди исполнителей ваших песен легенды сцены: Муслим Магомаев, Юрий Гуляев, Иосиф Кобзон… Кого из этих людей вы могли бы назвать своим другом?
— Кобзона — он мне очень много помогал. Это удивительный человек и уникальный артист. Нет такой песни, которую не мог бы исполнить. Случалось, исполнитель по каким-то причинам не давал согласия приехать на мой авторский концерт. Я сокрушаюсь: «Вот беда. Так хотелось бы, чтобы эта песня прозвучала…» Кобзон мне и говорит: «Так я ее слова знаю. Исполню». Выручал меня таким образом несколько раз.
Память у него редкая. Как-то я предложил: «Иосиф, давай диск запишем». Он говорит: «Сейчас прямо и договоримся о дате». Полистал свой блокнот: «Встречаемся через полгода — в такой-то день в такое-то время — в студии звукозаписи на Левобережной». И сделал у себя пометку. За это время мы ни разу не связывались — певец постоянно гастролировал по миру.
Я пришел в оговоренное время в студию и жду с ребятами полчаса, час… А сам думаю: скорее всего, не приедет. И вдруг по коридору чьи-то шаги. Дверь открывается: Кобзон! Извинился, что опоздал, откуда-то добирался с двумя пересадками. С ходу говорит: «Ну, я готов!». Становится за микрофон. И надо же — не идет что-то… А он, нужно сказать, обычно все поет с первого дубля. «Ты знаешь, Игорь, не могу петь в неначищенной обуви», — вдруг говорит. Тут же зовет своего водителя и просит его купить щетку и крем. Иосиф привел обувь в порядок, и работа пошла, как по маслу. За два часа мы записали 12 песен!
— Об аккуратности Кобзона ходят легенды. Говорят, до того как выйти на сцену, никогда за кулисами не сядет в сценических брюках, чтобы не помялись.
— Великий артист! Великим был и мой близкий друг Юра Богатиков, первый исполнитель моей песни «Кохана», которую я написал в 16 лет. Она имела всесоюзную славу. А сейчас вспоминается почему-то один из последних концертов Богатикова в Национальном дворце «Украина». Юра поет — грудь вперед, плечи расправлены, голос звучит потрясающе. Я в зале слушаю, наслаждаюсь.
Захожу в перерыве за кулисы, а он сидит и ноги в тазу парит, весь разбитый такой, простуженный… Я вижу перед собой старого изможденного человека. Говорю ему: «Юрочка, как же ты будешь петь во втором отделении? Откажись, тебе же плохо!» А он смотрит на меня так и говорит: «Ничего — надо допеть». И вот я снова в зале, выходит он — опять грудь и плечи расправлены, голос звучит. На сцене тот Богатиков, которого все мы знаем, а уходит со сцены — превращается в старика…
«Позвонил Вася Зинкевич из Италии прямо с концерта: «Iгор, чуєш вигуки «Браво!»? Це вiтають твою пiсню»
— Игорь Дмитриевич, а правда, что некоторые из ваших песен вам явились во сне?
— Мне действительно снилось много хороших песен. Но утром встанешь и… ничего не остается. Но одну-единственную песню я все-таки записать успел. «Скрипка грає», которую сейчас исполняют Дмитрий Гордон и Тамара Гвердцители, приснилась мне по-о-олностью — от первой ноты до последней! Первым ее исполнителем был Назарий Яремчук, потом сделал из нее шедевр Вася Зинкевич… К слову, примерно месяц назад Вася мне позвонил из-за границы с гастролей. Прямо с концерта: «Iгор, чуєш вигуки «Браво!»? Це в Iталiї вiтають твою пiсню «Скрипка грає»! Рассказал, что в последнее время успешно выступает во Франции, в Италии. Я его спрашиваю: «Вася, чего тебя понесло за границу?» Он отвечает: «А менi на нашому телебаченнi сказали, що я вже не їхнiй формат».
— Песню «Скрипка грає» вы написали в соавторстве с вашим давним другом поэтом Юрием Рыбчинским. Правда, что вы познакомились в армии?
— Мы были знакомы и раньше, но тесно общаться стали именно в армии — в ансамбле. В соавторстве мы создали много хороших песен: «Чарiвна скрипка», «Дикi гуси», «Скрипка грає», «Глаза на песке»… А сколько всего интересного в нашей жизни происходило!
— В Доме творчества в Ворзеле вы слыли мастерами розыгрышей…
— Самый громкий розыгрыш, который мы устроили с Юрой, долго не сходил с уст у композиторов и поэтов (улыбается). Как-то, проникнув в домик одного из колег, рыболовной леской мы соединили молоточек басовой струны рояля с форточкой. Инструмент стоял прямо у окна, так что заметить леску было практически невозможно.
Дождались полуночи. И только коллега лег спать, мы за форточку как дернем! Раз, второй… «Бам-м! Бам-м!» — прозвучало низко и устрашающе. Глядим: свет зажегся. Наш товарищ обошел комнату с выражением крайнего недоумения на лице. Ничего не обнаружив, улегся опять. Минута, две… мы опять дернули форточку. Коллега вскочил с койки, как ошпаренный. Снова походил туда-сюда по комнате — ничего не нашел. Только лег — мы снова…
Наутро разыгранный нами поведал о ночном происшествии приятелю. Тот, конечно, ни в какое привидение не поверил, но ради интереса ближе к ночи наведался к «потерпевшему». И мы тут как тут! Они выключили свет и затаились. И вдруг: бам-м!.. На следующий день о привидении в Доме творчества говорили все отдыхающие…
— А вас разыгрывали?
— Нас разыграть было непросто. А вот обчистить воры однажды сумели. Случилось это накануне Нового года там же, в Ворзеле. Мы накупили продуктов, выпивки. А вечером подходим к нашему жилищу — дверь не открывается. Мы и так, и сяк. Я говорю: «Юра, лезь в форточку — откроешь изнутри». Он полез, отворяет дверь, а сам бледный: «Нас ограбили!»
Входим, о ужас! Стекла разбиты, на полу финка лежит. Мы — в милицию! Милиция — к нам! Всю ночь по Ворзелю гоняли милицейские газики в поисках злоумышленников. И похищенное нам-таки вернули! Практически всю еду и выпивку мы тут же и приговорили со стражами правопорядка. Я с ними тогда подружился крепко, и когда в милиции не хватало машин, они брали меня с собой на задержания.
— А сегодня чем увлекаетесь?
— Люблю все, что связано с природой: рыбалку, грибы собирать… В этом смысле обожаю Карпаты. Нравится путешествовать, хотя за границей уже давно не был. Еще в советское время много поездил с вокально-инструментальным ансамблем «Мрiя», которым руководил. Помню, в Чехословакии мне предлагали: «Что вам делать в Советском Союзе? Оставайтесь у нас! Перед вами будет вся Европа». И в Югославии примерно то же говорили. Но об этом и речи быть не могло!
Очень много гастролировал и по Советскому Союзу. К слову, от Украины во всесоюзном гастрольном графике было только два коллектива — Тарапунька со Штепселем и «Мрiя». С Тарапунькой — Юрием Тимошенко — мы были в очень хороших отношениях. Он у меня в гостях бывал, я — у него. Дома у артиста было все необыкновенное: старинный камин, облицованный изразцовой плиткой. Дорогой, изысканный! А ступеньки, ведущие на второй этаж, играли «Вечерний зво-о-о-он, вече-е-ерний зво-о-он…» Наступаешь на ступеньку, звучит одна нота, становишься на следующую — другая. Такое чудо Тарапунька сам придумал.
Остроумный человек был во всех смыслах! Рассказывали, как на одном заседании министр культуры развернул критику: «Надо избавляться от засилия иностранных слов. Например, мюзик-холл. Неужели у нас в языке нет никакого соответствия?» На что Тарапунька отреагировал молниеносно: «Мiнiстр, мiж iншим, теж слово iншомовне…»
— Игорь Дмитриевич, о чем мечтаете накануне юбилея?
— Чтобы моя опера «Ирод» была наконец поставлена…
Читайте нас у Facebook
