«На следующий день после заявления директора Института спирта о том, что его подчиненные алкоголем не злоупотребляют, в наш вытрезвитель попал научный сотрудник этого учреждения»
С зеленым змием борется любая власть. Не были исключением и большевики. После октября 1917 года злейшим врагом Страны Советов наряду с империализмом, белогвардейщиной и вредителями стало и… повальное питие. Когда-то на территории киевского завода «Красный экскаватор» даже висел лозунг: «За полгода наш завод из-за прогулов рабочих-пьяниц не выпустил восемь машин». Фельетонист газеты «Правда» развил эту мысль дальше: «А на авиазаводе «пропили» один самолет. Все на борьбу с пьянством!» Иногда мастера заложить за воротник набирались до такой степени, что им требовалась срочная медицинская помощь. С этой целью в СССР появилась специальная медицинская служба: в медвытрезвителях выпивохам помогали прийти в себя и пытались привить им трезвый образ жизни.
О наиболее интересных эпизодах в работе спецмедслужбы «ФАКТАМ» рассказал бывший начальник киевского вытрезвителя Управления внутренних дел Киевского горисполкома майор милиции в отставке Дмитрий Пинчук .
«Поступившие к нам руководители и работники ЦК партии умоляли: «Только не отсылай телегу на работу!»
- В Киеве в советское время работали четыре медвытрезвителя: на улицах Ярославской (Подол), Кировоградской (район автовокзала), Красноткацкой (метро «Дарница») и Щербакова (метро «Нивки»), которым я одно время руководил, — рассказывает бывший работник правоохранительных органов Дмитрий Пинчук. — В целях обеспечения охраны общественного порядка в эти спецмедучреждения доставляли с улиц граждан со средней и тяжелой степенью опьянения. Передвигавшихся держась за стенки между собой мы называли застенчивыми, а уже не способных подняться без посторонней помощи — лежачими. При имеющихся 30 кроватях за сутки мы пропускали до 60 человек: протрезвевшего выгоняли, поступившего укладывали…
- Среди тех, кого доставляли к вам милицейские бобики, прозванные в народе «Алло, мы ищем таланты», известные личности попадались?
- К нам привозили артистов и писателей, певцов и спортсменов, работников ЦК и директоров предприятий. Но чаще попадали простые работяги. Особенно в дни получки и аванса. В газете «Правда» за 4 июля 1984 года в фельетоне «Угол падения» фигурировала и моя фамилия. Материал начинался с описания того, как мы вытаскивали из-под стола напившихся до свинского состояния директора института и его заместителя.
При поступлении к нам руководители, работники ЦК партии возмущались, угрожали, а на следующий день падали на колени, ползали и умоляли: «Что хочешь проси, только не отсылай телегу на работу!»
- Взятки давали?
- Предлагали. Я не брал. У меня ни машины, ни дачи нет. Не умею брать. Один попавший к нам мужчина сокрушался: «Сегодня было заседание комиссии по распределению жилплощади — мне дали квартиру. Я как нормальный человек выставился, всех напоил, а сам попал в вытрезвитель. Вы мне верите?» «Верю, — говорю. — Давай, чтоб до полудня принес 15 рублей за услуги медвытрезвителя». Понимал, что если наше письмо придет к нему на работу, сразу же лишат ордера и перенесут в конец квартирной очереди.
Через два часа он прибегает с папкой документов: справкой о постановке на квартучет, решении о выделении квартиры, а между бумагами лежит 150 рублей. «Возьмите, почитайте!» — протягивает мне дело. «Да я тебе и так верю. А деньги оставь себе на новоселье!» На работу ему я ничего не сообщил…
- А по ошибке к вам люди попадали?
- Случалось, доставляли граждан в состоянии диабетической комы. Прохожие, думая, что человек пьян, вызывали милицию — и больной попадал к нам. Но фельдшер вытрезвителя по запаху ацетона быстро определял диабетиков, и мы на «скорой» отправляли их в больницу.
Однажды привезли человека с… инсультом. Как потом выяснили, майор милиции, работавший в МВД, вместе с двумя коллегами собирался в срочную командировку в Донецк. На перроне мужчина обнаружил, что забыл дома милицейское удостоверение. Поскольку жил он недалеко от вокзала, на улице Урицкого, побежал домой за ксивой, а возвращаясь, на ступеньках моста над пригородными путями упал. Люди решили, что пьяный, сообщили в милицию, те вызвали нас…
В вытрезвителе проводим осмотр. Смотрю на лицо: совершенно трезвое, светлое. К тому же на мужчине форменные милицейские брюки, а в кармане — три бесплатных билета в Донецк, выданных по требованию Министерства внутренних дел. Я быстро вызвал «скорую» из госпиталя МВД на Лукьяновке, в министерство сообщил… Были еще те разборки! Капитана милиции, который майора на вокзале принял, уволили. Хлопцам объявили по выговору. Меня тоже таскали, но я сказал: «Шановнi, якi до мене претензiї? Я зробив усе вiд мене залежне, щоб врятувати людину. Чоловiк одужав… »
«За 1986 год в медвытрезвители Киева попали 25 медработников, в том числе один врач-нарколог»
- В период антиалкогольной кампании ваша работа оказалась в эпицентре внимания…
- Указ Горбачева о борьбе с пьянством вышел 16 мая 1985 года, а через полгода Киев должен был отчитаться по принятым мерам. В августе звонит мне заместитель председателя Радянского райисполкома Анатолий Олийнык (вытрезвитель, которым я руководил, находился в этом районе): «Слушай, Институт спирта Министерства пищевой промышленности УССР, находящийся у нас на улице Баумана, не хочет создавать комиссию по борьбе с пьянством. Написали нам письмо, что, мол, у них за год используется столько-то тонн спирта в научных целях, но пьянства среди работников нет и создавать комиссию нецелесообразно. У нас отчет на носу, а этот Институт все нам портит! Короче, если они не создадут комиссию, я тебя уважать перестану!»
Даю своим хлопцам приказ: «Езжайте куда хотите, но чтобы из Института спирта у меня были люди». На следующий день бегут ко мне: «Есть, привезли! Научный сотрудник». Прошу этого сотрудника написать объяснение. С моими подсказками пишет: «Как заведено, во время обеденного перерыва мы выставились. Выпили по 100 граммов. После окончания рабочего дня встретился с друзьями, выпили еще по 150. Как все нормальные советские люди, мы отмечаем Новый год, 23 февраля, 8 Марта, 1 Мая, День Победы, День работников пищевой промышленности… — 14 праздников насчитал, — и дни рождения сотрудников, которых в нашем отделе 23 человека». И расписывается.
С этой объяснительной я в 10. 00 иду к директору института: «Пригласите, пожалуйста, секретаря парткома, председателя профкома, начальника отдела кадров и читайте». Читает. «Да не может быть! Это он что, сам написал?» И срочно вызывает автора объяснительной. Спрашивает: «Это ты писал?» — «Да. А что? Там все правильно написано». Я от смеха чуть под стол не свалился. А сам за объяснительную — и к двери: «Теперь, уважаемые, я с вами дискуссию буду вести через газету». К трем часам дня в институте уже создали комиссию по борьбе с пьянством… Так что с отчетностью все было о'кей.
- С помощью какой газеты вы пропагандировали трезвый образ жизни?
- «Прапор комунiзму». Я дружил с главным редактором Олегом Сытником и членом редколлегии Павлом Позняком. Мои статьи в «Прапоре» печатали с резолюцией «Срочно»: сегодня принес — завтра вышла.
В 1986 году мы с Сытником и Позняком присутствовали в Киевском горисполкоме на заседании городской комиссии по борьбе с пьянством. Проработав лишь месяц, новый начальник управления здравоохранения Киева Дидыченко стал рассказывать, что в нагнетании ситуации вокруг пьянства виноваты… милиция и пресса, в первую очередь — газета «Прапор комунiзму». Олега Ивановича, главного редактора, это очень задело. Спрашивает меня: «Дим, что, среди медработников никто не пьет?» Я тогда уже был начальником отдела профилактики пьянства и алкоголизма УВД Киева и наутро выдал Сытнику статистику: за год в медвытрезвители города попали 25 медработников, в том числе один врач-нарколог. Через день в «Прапорi» вышла разгромная статья: мол, специалисты горздрава винят всех, но только не медиков…
Расскажу вам еще один случай. На совещании в Киевском горкоме партии выступает начальник столичного управления милиции генерал Титаренко: «На заводе имени Лепсе за полгода в состоянии алкогольного опьянения были задержаны 125 человек». Парторг предприятия возмущается: «Это неправда!» Секретарь горкома говорит: «Товарищ генерал, что вы мне тут лапшу вешаете? Представитель завода другого мнения. Разберитесь между собой и через три дня мне доложите».
После совещания звонит мне начальник управления общественного порядка: «Что за информацию ты мне подсунул?» Я поехал на завод Лепсе, встал у проходной и за день поймал восемь человек, выходивших с завода подшофе. Записал их фамилии, беру начальника отдела кадров и иду к секретарю парткома: «Хотите, я за месяц вам 125 человек поймаю? У вас люди на заводе работают пьяными, а вы имеете совесть говорить, что 125 человек, оказавшихся в вытрезвителях за полгода, — неправда». Он растерялся: «Что же мне делать?» «Звоните секретарю горкома и говорите, что информация, озвученная генералом Титаренко, достоверная! Да и самому генералу не мешало бы позвонить». Так справедливость восторжествовала.
«Я начал пить в четыре с половиной года, а в девять лет бросил. С тех пор ни-ни»
- А вы в каких отношениях с зеленым змием?
- Начал пить в четыре с половиной года, а в девять лет бросил. Мой отец был председателем колхоза, каждый день в доме гудели пьянки.
До войны папа и дед пили только по праздникам. Когда в 1930-е годы пошел клич «Беднякам дорогу!», отца послали на курсы красных руководителей. Затем он работал и председателем колхоза, и директором подсобного хозяйства, и заместителем председателя исполкома. В начале войны получил бронь и был отправлен в хлебный Ташкент. А в 1943-м, когда его брат, получив контузию, попал в плен, с отца бронь сняли, присвоили звание сержанта и отправили на передовую. Он трижды был ранен и, вернувшись с войны, начал сильно пить. Только хлопцы собираются выпить — айда к Пинчуку!
Как-то я, четырехлетний малыш, залез на стол и пригубил чуть-чуть самогонки. Потом уже, когда взрослые расходились, сам искал граненый стаканчик, чтобы выпить. Не находил — закатывал истерику. Мать однажды бегала к соседям просить стакашек, «бо синок пити захотiв». Все были в шоке: что вырастет из этого ребенка? В общем, пьянствовал я несколько месяцев. А потом отца за алкоголизм выгнали из председателей колхоза. Тогда у нас дома пьянки прекратились и я пить перестал. А в девять лет на свадьбе своей сестры выпил 100 граммов, взял бутылку и налил еще столько же. Меня спрашивают: «Что ты делаешь?» Отвечаю: «Мне лучший друг из армии написал: выпьешь и за себя, и за меня». Я и выпил за двоих три раза подряд — 600 граммов водки. Поднялся, дошел до порога и упал. Три дня был без сознания. Еле отпоили меня отварами… С тех пор ни-ни.
- И партия, и пресса боролись-боролись, а трезвость — норма жизни не восторжествовала. Почему?
- Борьба с пьянством никому не нужна: ни государству, ни обществу. И тогда, и сейчас это проблема каждой отдельной семьи, каждого человека, столкнувшегося с бедой. Еще в 1985-м, когда началась антиалкогольная кампания, говорили, что у пъянства семейные корни. Даже провели эксперимент: медсестры отделений наркологии вышли замуж за хронических алкоголиков, прошедших лечение. Хотели доказать, что их можно вылечить. Те семьи держались максимум семь лет, а потом распадались: хлопцы не могли взять себя в руки…
Не забуду еще один жуткий случай. Когда-то в универсаме «Нивки» на проспекте Победы, чтобы купить водку, надо было на улице выстоять в очереди часа два-три. И там у мужика подошла очередь, он зашел в отдел, а его друг прибежал на минуту позже, но в магазин его толпа не пустила. Чтобы не стоять еще пару часов, он просунул голову в выбитый угол стеклянной витрины и закричал: «Вася, подай мне пляшку!» Вдруг витрина обрушилась — и несчастному стеклом, как гильотиной, отрезало голову.
А сейчас посмотрите, какая агрессивная реклама идет: «Пей национальный напиток!», «Весело там, де ллється… », «Настоящая дружба только с пивом». Меня всего трясет, когда вижу это! По статистике в Украине ученики 3-5-х классов выпивают в день по литру пива в день, а раз в неделю пьют водку. Беременные ходят с бутылками пива. Это же ужас! А ведь пивной алкоголизм ничем не отличается от водочного.
519Читайте нас у Facebook
