Лариса Кадочникова: «Американские продюсеры называли меня второй Одри Хепберн»
Лариса Кадочникова была музой художника Ильи Глазунова, любимой актрисой режиссеров Сергея Параджанова и Юрия Ильенко. Олег Ефремов так и не простил актрисе ее уход из «Современника». Знаменитой на весь Советский Союз Кадочникову сделала роль Марички в картине «Тени забытых предков». Потом была «Белая птица с черной отметиной» — и снова грандиозный успех. Ради первого мужа Юрия Ильенко Лариса оставила родную Москву, переехав в Киев и променяв «Современник» на сцену Академического театра русской драмы имени Леси Украинки. Она никогда не жалела о том, что совершила много лет назад, хотя в ее жизни уже другой мужчина и другая любовь. Небольшая квартира Кадочниковой недалеко от центра столицы вся уставлена ее живописными работами. Лариса Валентиновна признается, что так молодо выглядеть ей удается только благодаря кистям, краскам и холсту...
— Лариса Валентиновна, девять часов утра, а вы уже на ногах. Как-то рановато для актрисы...
— Да у меня привычка такая — вставать рано. В театре репетиции обычно начинаются в 11 утра. Пока доедешь, пока переоденешься... Даже если день свободен, я все равно просыпаюсь пораньше. Сказываются годы службы в театре. А вот вечером долго не могу заснуть. Все спрашивают, откуда я силы беру? Да нет у меня никаких секретов. Я бы с удовольствием в бассейн ходила, но на хлорку аллергия. 
Вот и приходится довольствоваться короткими летними поездками на море. Этим летом с супругом на Кипре отдыхали. Правда, была такая жара, что на пляже можно было находиться лишь до девяти утра. А потом бежали в тень. Конечно, там экзотика, красиво, но все-таки Крым я люблю больше. Там все родное...
*«Не скажу, что я совсем счастлива, но мне хорошо, — говорит Лариса Валентиновна. — Я рисую, играю, рядом человек, который обо мне заботится. А цифры в паспорте — чепуха». Фото Сергея Даценко, «ФАКТЫ»
— Это в вас ностальгия говорит.
— По прожитым годам? Вы правы. Помню, мы с Юрием Ильенко расписались, и он уехал снимать в Ялту. Я приезжала к нему на выходные. Стояла ранняя весна, миндаль только начинал цвести — темные стволы деревьев и бело-розовые цветы, и повсюду запах моря. Красота! Да я и детство свое проводила часто в Крыму. Если мама уезжала туда на гастроли, то непременно брала меня с собой.
— Вы родились в творческой семье: мать — знаменитая актриса, отец — кинорежиссер...
— Ученик самого Эйзенштейна, кстати. Он снял «Золотой ключик», «Волшебное зерно», был очень талантлив. К сожалению, папа умер в возрасте 29 лет. Я его совершенно не помню. Когда отца не стало, Эйзенштейн написал статью, назвав ее «На смерть поэта», и посвятил своему любимому ученику.
— Ваша актерская судьба была предрешена?
— Я с детства мечтала о балете, хорошо танцевала, но по состоянию здоровья — слабенькая, хрупкая девочка, вечно страдавшая от головокружения, — не смогла продолжить учебу. С балетом это было несовместимо. Помню, однажды мама пришла домой и сказала, что врачи мне запретили танцевать. Это была страшная трагедия! Я проплакала несколько дней.
— И решили пойти в актрисы.
— Между прочим, мама была категорически против этого. Но все случилось спонтанно. За компанию с подружкой я пошла поступать в Вахтанговское училище. Она прошла, а я — нет. И тут же подала документы во ВГИК. В тот год актерский курс набирала Ольга Ивановна Пыжова. Она снималась с мамой в «Бесприданнице», играла ее матушку. Но мама совершенно не хлопотала на счет моего поступления и никому не звонила. Более того, я даже не очень понравилась Пыжовой. Она взяла меня из любопытства, мол, посмотрим, что за актриса получится из дочери знаменитой Нины Алисовой. Кстати, я совершенно на маму не похожа: она — маленькая, с темными вьющимися волосами, маленьким носиком, я — худющая, высокая, с прямыми волосами и длинным носом. Помню, Пыжова собрала весь наш первый курс и сказала: «Я вас взяла, но это не значит, что вы лучшие. Такие же слабенькие и беспомощные, как и все поступающие...» А конкурс во ВГИК тогда был тысяча человек на место.
— С ума сойти!
— Ехали ведь со всего Советского Союза. Всем хотелось стать знаменитостями. К тому же во ВГИКе преподавали легендарные личности. Даже сам Александр Довженко! Я видела его несколько раз в коридоре — он не шел, а, казалось, летел. Был стройным, красивым мужчиной с копной седых волос. Он напоминал мне вихрь. Все шептались: это Довженко — гений украинского кино.
— Что сказала Нина Алисова, узнав, что вы таки поступили?
— Она лишь развела руками, заметив, что теперь и начнется ад. На самом деле маме некогда было заниматься мной: бесконечные гастроли, съемки. За нами с братом смотрела бабушка, потом появился отчим — оператор Петр Кузнецов. Наша бабушка образования особого не имела, она готовила еду, кормила нас, а уроки мы делали сами. Помню, жили не особо богато. У нас даже письменного стола не было, мы с Вадиком все делали на полу...
— Вы ведь жили в легендарном киношном доме в центре Москвы.
— Главными знаменитостями в нем были Тамара Макарова и Сергей Герасимов. Попасть в их квартиру считалось большой удачей. Они жили замкнуто, ни с кем не общались и никого не приглашали в гости. Но я дружила с племянницей Сергея Аполлинариевича, Эммой, которая однажды в отсутствие дяди и тети пригласила меня в дом. Помню, я переступила порог и оторопела. Такой красоты я никогда не видела! Квартира была огромная, шестикомнатная, сделанная из двух соседних квартир. Дом сиял чистотой. Нигде ни единой лишней вещи. А в одной из комнат на стене — огромный портрет Макаровой. Тогда мне казалось, что я пробралась в святую святых небожителей.
— Они так и не узнали о вашем визите?
— Конечно, нет, иначе разразился бы скандал. Но Тамара Федоровна ни с кем особо не общалась. Она приезжала домой на роскошном черном авто. Открывалась дверца, сначала на землю выпрыгивал черный пудель, потом царственно появлялась Макарова. Мы, девчонки, смотрели на нее как зачарованные. Через много лет, когда я уже снялась в «Тенях...», мы с Юрой Ильенко отдыхали в санатории в Пицунде, недалеко от Сочи. Там же в это время были и Макарова с Герасимовым. Помню, Сергей Аполлинариевич часто приглашал меня в лес по грибы. Насобирав, мы приносили их на кухню, и нам готовили специальные блюда.
*Режиссер картины «Тени забытых предков» Сергей Параджанов сразу же решил, что главную героиню Маричку будет играть только Лариса Кадочникова (кадр из фильма. 1964 год)
— Герасимов был в вас влюблен?
— Нет, Боже сохрани! Он относился ко мне, скорее, по-отцовски, ведь хорошо знал мою маму. А Макарова, помню, посмотрев «Тени...», сказала, что из меня получится хорошая актриса.
— Преподаватели ВГИКА не очень любят, когда их студенты начинают сниматься в кино. У вас это случилось...
— На третьем курсе. Это была картина «Василий Суриков», я играла жену великого художника. Пыжова очень тяжело меня отпускала. Все говорила: «Смотрите, Кадочникова, вам это выйдет боком». Но я ее умоляла буквально на коленях и получила таки разрешение.
— В это время у вас уже был роман с художником Ильей Глазуновым?
— В самом разгаре! Илья без конца приезжал на сьемки, доставал всю группу бесконечными претензиями, мучил меня, советовал, как играть... Оператор и режиссер в один голос твердили: «Лариса, у тебя вся жизнь впереди, кого ты слушаешь? Брось его!» Но в юности ведь ничего не соображаешь...
— Глазунов был тираном?
— Во всех смыслах! Надо признать, что и мой первый супруг Юрий Ильенко этим тоже грешил. Мы с ним расписались вскоре после моего мучительного расставания с Глазуновым. Юра учился на операторском факультете и был на год меня старше. Он, оказалось, был давно в меня влюблен. Его трудно было не заметить — высокий, красивый, обходительный. Юрий понравился моей маме, и она с облегчением передала меня в его руки.
— Что это была за история с приглашением сниматься в Голливуде?
— Это случилось на одном из дипломатических приемов, куда меня затащил Илья Глазунов. Там были какие-то американские продюсеры. Илья меня представил, они воскликнули: «Так это же вторая Одри Хепберн!» и уже через несколько дней сделали мне предложение приехать на пробы в Голливуд. Сказали, что со мной будет подписан семилетний контракт. Я обрадовалась, сообщила об этом в институте, а там схватились за голову — какая Америка? Это было равноценно измене Родине. В общем, историю быстренько замяли.
— А ваши пробы на главную роль в картину Сергея Бондарчука «Война и мир»?
— Я грезила образом Наташи Ростовой. В то время уже работала в театре «Современник». Целый год Бондарчук меня пробовал, я была его любимицей. И даже в Министерстве культуры СССР сказали, что утверждена будет Лариса Кадочникова. Но потом Бондарчуку стало казаться, что Наташа должна быть голубоглазой и непременно балериной. Хотя у Толстого ничего подобного нет. В общем, в последний момент случайно была найдена Людмила Савельева. Картина получилась гениальной, все были счастливы, а для меня это превратилось в настоящую трагедию... Судьба актрис непредсказуема.
— Так случилось и с вами, когда вы случайно в Киеве встретили Сергея Параджанова.
— Мы шли тогда с Юрой по улице Горького. Сергей сидел на своем чемоданчике прямо посреди тротуара. «Познакомься, это моя жена», — сказал Ильенко.- «Так это же Маричка!» — воскликнул Параджанов. Он как раз готовился к съемкам «Теней...». Так началось наше знакомство.
Параджанов — это вообще-то бесконечные подарки. Он тебя одаривал, потом это требовал отдать. В конце концов я осмелела и отказывала ему. Один из первых его подарков — бусы Марички, которые были куплены специально для съемок «Теней...». Я до сих пор их ношу. А вот рубаху из картины «Белая птица с черной отметиной» выкупала уже я сама. Она ручной работы, вышитая бисером. Я отдала за нее 350 рублей, что по тем временам были баснословные деньги. Это память. Знаете, жизнь так быстро пролетела... Мне повезло, я общалась с очень интересными, талантливыми людьми, и самое печальное, что многих уже нет. Одним из последних ушел Богдан Ступка...
— Вы решили на свой праздник исчезнуть?
— На несколько дней. А потом вернуться — и снова в работу.
— Так и не поделитесь секретом своей молодости?
— Ничего особенного — маски из творога по утрам, умеренная еда. Но, скорее всего, секрет моей внешности — во внутреннем положительном заряде: я никому не завидую.
— Вы счастливы?
— Не скажу, что совсем, но мне хорошо. Я рисую, играю, рядом человек, который обо мне заботится. А цифры в паспорте — чепуха. Вот недавно ехала из Москвы в Киев, пограничники увидели мой паспорт и хотели меня ссадить. Не поверили, что мне столько лет. Решили, что я еду по чужому документу.
— Боже, как приятно...
— Признаюсь, в тот момент, когда это все происходило и меня внимательно изучали несколько человек, мне было не до смеха. Правда, потом мы от души повеселились...
2887Читайте нас у Facebook
